— Как пожелаете. — Харнан поклонился и двинулся к выходу, но заколебался. У него возникло невольное ощущение, что ее не следует оставлять одну.
— Есть что-то еще? — невыразительно спросила Арива.
— Нет, ваше величество. — Он снова поклонился и направился к двери. Та открылась прежде, чем он добрался до нее, и в опочивальню вошел Олио. Харнан встретил его появление неслышным вздохом облегчения.
— Д-доброе утро, сестра, — весело поздоровался Олио.
— Я правильно поступаю? — сразу же спросила она и у него.
Олио бросил взгляд на Хариана; секретарь поднял брови, но ничего не сказал, а затем вышел.
— В чем?
— Не валяй дурака, — резко сказала она, а затем закрыла глаза. — Извини.
— Ты любишь Сендаруса? — осторожно спросил Олио.
— Всем сердцем.
— Значит, ты волнуешься о королевстве.
— Я его королева, — кивнула Арива.
— Но ты еще и женщина. Никакое королевство не требует, чтобы его правительница сохраняла целомудрие. — И он улыбнулся своему выбору слов, отлично зная, что с целомудрием как раз сложностей не возникало. — Или безбрачие.
— Но замужество не с кем-либо из Двадцати Домов?
— Наша мать тоже вышла не за кого-то из Двад… — Олио со стуком закрыл рот и мысленно обругал себя.
— И произвела на свет Линана.
— Но ты-то в-выходишь не за простолюдина, — возразил Олио. — Ты выходишь замуж за принца.
— И вступая в брак, заключаю союз.
— Невозможно з-заключать союз с покоренной п-провинцией.
— Выходя замуж за Сендаруса, я поднимаю Аман с колен. Ему больше не нужно преклоняться перед Кендрой.
— М-может, это не так уж и плохо.
Арива посмотрела на него с чем-то, похожим на отчаяние.
— Ты это серьезно?
— Да, если Гренда-Лир хочет быть чем-то большим, чем Кендра.
— Хотелось бы верить. Но я все гадаю: а не выдумываю ли я всяческие оправдания моей любви к Сендарусу?
— М-могущество Двадцати Домов д-должно быть снижено. А привнесение новой королевской крови поможет это сделать. — Его слова, похоже, не убедили Ариву. Он подошел к ней и взял ее руки в свои; они оказались удивительно холодными на ощупь. — Хоть я и не думаю, что на Тиире есть кто-то, равный тебе, Сендарус, подозреваю, к этому ближе всех. Ваш союз усилит королевство, уж в этом-то я уверен.
Арива наклонилась и поцеловала брата в щеку.
Тот застенчиво улыбнулся и, отступив на шаг, развел ее руки в стороны, чтобы как следует рассмотреть ее.
— Ты ве-великолепна.
— Я чувствую себя заледеневшей, — тускло ответила она.
Олио озабоченно поглядел на нее, но она отказывалась встретиться с ним взглядом.
— Ничего, согреешься, когда рядом с тобой будет Сендарус, — утешил он, надеясь, что это окажется правдой.
Дворцовый служащий, которому Харнан поручил проводить Марина к сыну, терпеливо ждал аманитского короля у входа в гостевое крыло. Марин, вместе с несколькими помощниками и телохранителями, стоящими рядом, все еще разглядывал город из окна дворца. По выражению лица короля слуга видел, что тот изумлен увиденным. Он был недалек от истины, но происходящее в данный момент в голове короля было потоком более сложных чувств.
«Вы только посмотрите на величину этого местечка! Я знал, что оно огромно, но и понятия не имел, до какой степени». Его собственная столица, Пилла, считалась одним из самых больших городов на континенте, но по масштабу была несопоставима с Кендрой. «И мой сын женится на ее хозяйке».
Он покачал головой и грустно улыбнулся самому себе. Кендра произвела на него такое сильное впечатление, что он запросто мог ошибочно принять ее за все королевство, и впервые понял, отчего граждане Кендры могли стать надменными. «Их гордость не назовешь беспочвенной».
Он услышал, как служащий вежливо кашлянул. Отвернувшись от панорамы города, король проследовал за провожатым в крыло для гостей, где снова остановился. Каменные стены по обе стороны от него высились, словно горные склоны. Потолок казался таким далеким, что мог быть чуть ли не небом. Он заметил, что спутники его охвачены ничуть не меньшим трепетом. «Мы должны казаться этому писаришке неотесанными сельскими мужланами», — подумал Марин.
— Ну, может так оно и есть.
— Ваше величество? — не понял писец.
Марин покачал головой.
— Где мой сын?
— Покои принца неподалеку отсюда; не последуете ли за мной…
Они проходили через залы с гобеленами во всю стену, мимо настенных росписей и фресок, пестрящих цветами, как летний луг. Вокруг сновали служащие и придворные, а иногда и знатные особы, безмолвно кивая в знак приветствия. Они миновали стену, часть которой состояла из сплошного куска стекла, и на один захватывающий миг гости увидели залив Пустельги, лежащие за ним земли и огромную, раскинувшуюся на переднем плане Кендру, вписанную в пейзаж, словно картина в раму.
Наконец служащий замедлил шаг возле галереи, пересекавшей их путь под прямым углом, свернул налево и остановился перед большой двустворчатой дверью. Постучавшись, он открыл створки и посторонился, давая войти Марину и его свите.
Сендарус, окруженный слугами, помогавшими ему одеться, выглядел, словно фруктовое дерево, атакованное стаей птиц. Принц стоял спиной к двери. А в другом конце залы, неотрывно глядя в окно, стоял Оркид.
— Кто там? — не оборачиваясь, спросил Сендарус.
Никто из слуг не узнал Марина, но все догадались, кем он должен быть, и отошли от принца, чтоб тот сам мог обернуться и посмотреть. При виде отца лицо его расплылось в широкой улыбке, но Марин приложил палец к губам — и озадаченный Сендарус ничего не сказал. Марин подошел к Оркиду и, встав у него за спиной, посмотрел через его плечо туда же, куда и он. Вдали виднелись самые высокие горы в Амане, нечеткие и темные на фоне горизонта.
— Скучаешь по дому? — спросил Марин.
Оркид кивнул.
— Все больше и больше. — Он нахмурился. Голос походил на голос Сендаруса, но был более глухим, более низким. Канцлер оглянулся через плечо и увидел Марина. Челюсть у него так и отвисла.
— Ну здравствуй, брат, — сказал Марин и раскрыл объятия.
Оркид вскрикнул от радости и обнял брата, колотя его по спине.
— Владыка Горы! — воскликнул он. — Владыка Горы! Я знал, что ты сумеешь!
Марин столь же горячо обнял его. Они отстранились, но по-прежнему держали друг друга за руки.
— Наш корабль причалил меньше часа назад. Шторм задержал нас за четыре дня пути до Кендры.
— Я уж думал, мы утонем, — добавил голос из свиты Марина.
— Амемун! — дружно воскликнули Сендарус и Оркид.
Старый аманит поклонился им.
— Во плоти, и не благодаря морским богам.
— Амемун преувеличивает, — возразил Марин. — Через день шторм закончился.
— Через два дня, — огрызнулся Амемун. — И я ничуть не преувеличиваю.
Братья все еще держались за руки, словно боялись, что если разожмут их, то не увидятся друг с другом еще двадцать лет. Сендарус подошел к ним и положил руку отцу на плечо.
— Ну, теперь ты здесь, целый и невредимый.
— Даже морские боги не помешали бы мне явиться на твою свадьбу, — ответил ему Марин. Оркид отпустил его, чтоб король мог обнять сына. — Так какая же она?
— Арива?
— Да кто же еще, мой мальчик! Амемун в своих донесениях расписывал мне ее в самых восторженных выражениях. Я им, конечно же, не верю.
— Она замечательная, отец. Это самая прекрасная женщина на Тиире. Самая…
— Довольно! — воскликнул Марин, подымая руку. — Теперь и ты говоришь, словно Амемун, а одного такого достаточно, спасибо.
— Вот и все уважение, которого я добился у твоего отца после десятилетий верной службы, — пожаловался принцу Амемун.
— Амемун и Сендарус говорят об Ариве чистую правду, — сказал Оркид. — Она исключительная особа.
— Вот тебе я верю. — Марин кивнул. — Ты смотришь на все настолько мрачно и равнодушно, что если уж ты говоришь об исключительности этой кендрийской королевы, то она, должно быть, и впрямь единственная в своем роде.
— Ты сам увидишь ее на свадьбе сегодня вечером, — заверил его Сендарус.
Марин кивнул.
— Это будет великой кульминацией.
— Кульминацией? — Сендарус вопросительно посмотрел на отца.
— Любви между тобой и Аривой, — быстро сказал Оркид.
Марин кашлянул в кулак.
— Да.
— Где мы разместимся? — спросил Амемун, чтобы сменить тему.
— Да прямо здесь! — весело ответил Сендарус. — В конце концов, после свадьбы мне эти покои будут уже не нужны. Что вы думаете о дворце?
— Он очень просторный, — осторожно промолвил Марин.
— Он огромный, — сказал Сендарус. — Я все еще не привык жить здесь.
— Ты скучаешь по горам? — спросил Марин.
— Да. И по лесам. — Принц на мгновение умолк, а затем добавил: — Владыка Горы кажется очень далеким.
— Но он по-прежнему в Амане и по-прежнему слышит твои молитвы, — мягко заверил его Амемун.
— Он определенно улыбнулся мне, — согласился Сендарус, отводя взгляд, и нетерпеливо встряхнул головой. — Вы, верно, хотите отдохнуть после долгого пути. — Повернувшись к одному из слуг, он попросил принести горячую воду и духи. Слуга тут же улетучился. — В соседней комнате есть большая ванна. Где ваши сумки?
— Несут следом за нами, — ответил Амемун.
— Я позабочусь, чтобы их отправили сюда.
Марин рассмеялся и повернулся к Оркиду.
— Нас просят удалиться?
— У жениха перед свадьбой дел много, — дипломатично ответил Оркид.
Сендарус поцеловал отца в щеку.
— Я никак не могу удалить тебя, отец. Ты всегда в моих мыслях.
Марин потрепал Сендаруса по щеке.
— Но, думаю, только не сегодня ночью. Хотя спасибо. — Он повернулся к свите. — Ну, ступайте. От нас, должно быть, несет, как от медведей перед спариванием.
Еще один слуга провел гостей в соседнее помещение, оставив Сендаруса и Оркида одних, если не считать слуг. Оба какой-то миг смотрели друг на друга, сияя от радости.
— Я и не сознавал, как сильно тоскую по нему, — признался Оркид.