го опасаться.
Амбмун поджал губы.
— Есть еще один вопрос, на который Марин просил меня привезти ответ. Это касается Ключей Силы. Мне кажется, он не ожидал, что они будут разделены между наследниками. Вам следовало предупредить его.
Оркид хмыкнул.
— Я надеялся до последней минуты, что смогу уговорить Ашарну отказаться от этого намерения, и достаточно долго пребывал в заблуждении на сей счет. Мне казалось, что я сумел ее убедить. Возможно, проживи она еще пару дней, мне бы и на самом деле это удалось, однако…
— Но ведь теперь они разделены и потеряли свое могущество. Если Арива и Сендарус придут к согласию, то нам потребуется снова собрать все Ключи вместе.
— Амемун, ты забываешь о том, что один из Ключей находился у Линана. Теперь их никогда уже не собрать вместе. Их могущество разрушено.
Лицо Амемуна помрачнело.
— Это плохая новость.
— По отдельности Ключи обладают некоторой силой, я в этом не сомневаюсь. Они все еще могут проявлять свое могущество, хотя и не в полной мере, как это было раньше. Наши правители во все времена обходились без подобных амулетов. Так будет когда-нибудь править и наследник Аривы.
— Другим правителям не приходилось управлять таким огромным королевством, — возразил Амемун. — И независимо от того, сохранили Ключи могущество или нет, они по-прежнему оказывают влияние на народ. Мы должны сделать все возможное, чтобы объединить уцелевшие Ключи.
Оркид поднял руку.
— Терпение! Нам предстоит еще сделать слишком много. А Ключи могут и подождать.
Амемун слегка наклонил голову.
— Остается надеяться, что Марин посмотрит на это так же.
— Он и вовсе позабудет о Ключах, когда состоится помолвка Аривы и Сендаруса, — уверено сказал Оркид.
— О да, в этом сомневаться не приходится. — Амемун поднял свой стакан. — За Аман!
— За Гренда-Лир, — отозвался Оркид.
Олио выбрался за пределы дворца настолько тайно, насколько это вообще было возможно. Он не хотел, чтобы при этом его увидела сестра или кто-нибудь из королевских стражников. Юноша отлично понимал, что в сложившихся обстоятельствах и Арива, и руководство стражи настояли бы на том, чтобы дать ему сопровождение — а между тем Олио было просто необходимо побыть одному. Ему очень надо было хорошенько подумать, провести какое-то время вне стен дворца и всего того, что было связано с дворцом.
Он недолго побродил вдоль широких улиц в верхних богатых районах, однако эти улицы шли под уклон и медленно привели его вниз, в старый город, в самое сердце Кендры. Одет принц был просто, а Ключ Исцеления надежно укрывался под курткой. Олио ничем не выделялся среди множества народа, и никто не обращал на него внимания.
Принц от всей души наслаждался собственной анонимностью. Никто не лебезил перед ним, никто не ожидал от него ответа на поклон. Сейчас он был обычным жителем города, и это значило для него куда больше, чем его истинное положение. Как и Арива, он верил в сердце и душу королевства, в благосостояние, которого оно достигло, в благотворное влияние цивилизации и в мирную жизнь, которую оно обеспечило многим миллионам населявших его людей. Однако понимал Олио и другое: насколько больше могли бы стать достижения в королевстве при серьезном желании. На своем пути он повсюду встречал признаки крайней нужды — людей, живших прямо на улице, грязь на дорогах, детей, выполнявших тяжелые работы, от починки обуви до шитья парусов. Он осторожно проходил мимо обочин, стараясь не наступить на испражнения людей и животных, встречавшиеся повсюду.
Спустя некоторое время он забрел в короткий переулок, в который из-за нависавших крыш почти не проникал солнечный свет. Здесь стояли, тесно прижавшись друг к другу, старые бревенчатые дома. Заплывшие канавы, проложенные вдоль обеих сторон булыжной мостовой, были переполнены отбросами и нечистотами. Мимо него пробежали двое ребятишек, одетых в рваное тряпье, и чему-то рассмеялись на бегу.
В дверях одного из домов сидел старик, пытавшийся починить оборванную рубаху с помощью костяной иглы и грубой бечевки.
Олио остановился, огляделся и пересчитал окружавшие его дома. На одной стороне улочки их было двенадцать, на другой одиннадцать. Он попытался представить себе, сколько семей могло жить в каждом из них. Одна, две, а может быть, больше? Если считать, что каждая семья составляла от трех до шести человек, то получалось, что на этом крошечном пространстве, бывшем не длиннее пятидесяти шагов, а в ширину едва ли достигавшем тридцати, жило не меньше сотни, а то и двух сотен людей. А еще — множество детей, большей части которых едва ли было суждено дожить до совершеннолетия.
Это тоже Кендра, подумал Олио. Это тоже королевство.
Он уже двинулся дальше, когда краем таза неожиданно заметил знакомый плащ. Владелец плаща как раз выходил из дверей одного из домов, которые только что пересчитывал принц.
— Ну и ну, — произнес вслух Олио. — Прелат-маг Эдейтор Фэнхоу!
Прелат обернулся, очевидно, не ожидая встретить в этом месте кого-либо знакомого. Однако выражение его лица стало вдвое удивленнее, когда он узнал принца. Он неуверенно поклонился, по-видимому, все еще не вполне доверяя собственным глазам.
— Ваше высочество! Что вы здесь делаете? — Он быстро огляделся. — И где ваша охрана?
— Я просто гуляю, сударь, осматриваю город. А что касается охраны, то у меня ее просто нет.
— Нет охраны? — Эдейтор подбежал к принцу и взял его за руку. — Тогда, ваше высочество, оставайтесь рядом со мной. Я стану следить за тем, чтобы вам никто не смог нанести вред.
Олио негромко рассмеялся.
— Почему кто-то обязательно должен причинить мне вред? — Он осмотрел переулок в обоих направлениях. — Я пока не вижу ни воров, ни других негодяев. Думаю, что нам с вами ничто не угрожает. И кроме того, вы сами ходите без какой-либо охраны.
— Здесь меня знают, дорогой принц. Всем известно, что при мне не бывает ничего ценного, кроме плаща — а его никто не станет покупать у вора, ибо все жители уверены, что он находится под магической защитой.
— А как же получилось, что прелат магии так хорошо известен среди этих безнадежных трущоб?
Лицо Эдейтора тотчас помрачнело.
— Мои обязанности приводят меня в самые неожиданные уголки города, ваше высочество.
— Здесь нет здания теургии.
Эдейтор ничего на это не ответил, стараясь вывести Олио из мрачного переулка. Сперва принц пошел было рядом с ним, но неожиданно остановился возле дома, из которого вышел Эдейтор.
— Этот дом определенно не похож на теургию.
Не успел Олио договорить это, как дверь дома отворилась, и из нее вышла старуха с пустой корзиной в руках. Увидев прелата, она быстро подошла к нему и поцеловала его руку, а затем поспешно ушла в противоположную сторону.
— Что это за женщина? — тихо спросил Олио.
— Я… я не знаю ее имени, — ответил Эдейтор.
— А она, похоже, хорошо вас знает.
— Она узнала меня только в течение последнего часа. Ее сын был студентом магии в Теургии Огня. На этой неделе он погиб в результате несчастного случая в литейном помещении. Ей перестали поступать деньги, вот я и принес ей несколько монет.
Олио внимательно выслушал это объяснение, но ничего не сказал. Эдейтор понял молчание принца по-своему и начал оправдываться:
— Но я использовал для этого свои деньги и ничего не брал из фонда теургии.
— Ну что вы, мне это даже в голову не пришло. — Олио пожал руку прелата, все еще державшую за руку его самого. — Я думаю, прелат, что в один прекрасный день мы с вами сядем рядом и будем долго беседовать.
— О чем же, ваше высочество?
— Как о чем, сударь? О королевстве, — спокойно ответил Олио.
Когда горничные и фрейлины наконец покинули спальню, оставив ее одну, Ариву тяжело опустилась в кресло. Она чувствовала себя измученной, но в то же время не ощущала приближения сна. Сильнейшие эмоциональные и физические перегрузки нескольких последних дней обрушились на ее плечи непомерной тяжестью. Но, несмотря на это, в ее сознании кружился целый вихрь из тысячи мыслей, и каждая требовала от нее внимания. Подробности, касавшиеся Двадцати Домов и их обитателей, составленный Оркидом список возможных заговорщиков, пропавшие тела ее младшего брата и его спутников, проблемы, связанные с прибытием и размещением наемников, настойчивые требования торговых гильдий о сохранении для них льготных тарифов, составление списка приглашенных на коронацию… Срочные, грандиозные, глупые и необязательные дела смешались в запутанный клубок, и все это было для нее новым и непонятным.
Она не имела никакого представления о том, как справиться с захлестнувшим ее так внезапно потоком подробностей и фактов, к которому каждое утро Оркид, с присущей ему тягостной торжественностью и гладко выбритым невозмутимым лицом, добавлял новые факты и подробности. Ей пытались по возможности помогать Олио и Харнан — однако Олио являлся таким же новичком в государственных делах, как и она сама, а Харнан был слишком занят, исполняя свои обязанности секретаря; у него хватало других дел помимо ответов на ее глупые вопросы.
Арива осознала, что ей постоянно преподносили информацию, которой она вовсе не хотела знать, прошения, которые она не хотела читать, жалобы, которые она не хотела разбирать, и льстивые речи, которые она не хотела слышать.
Дернув головой, она поднялась со своего места. Ночь была еще теплой — последний привет лета перед наступлением сырой осени, которая принесет с собой ледяные ветры из заснеженных земель, лежавших далеко к югу от Тиира. Тем не менее Арива испытывала необходимость поддерживать огонь в камине — пустота в ее комнате должна была хотя бы чем-то заполниться. И пустота, оставшаяся в ее жизни после смерти матери и брата.
Она легла в постель и закрыла глаза, пытаясь заснуть, однако это не помогло. Тогда она резко встала и вышла из комнаты, изумив двух стражников, стоявших возле ее дверей. Не обращая внимания на участливое выражение их лиц, она направилась вперед и вскоре оказалась в южной галерее. Она пошла к балкону, но тут же остановилась. Возле балкона кто-то стоял, глядя на город и на море, блестевшее за ним. Ариве пришлось пережить ужасные мгновения — у нее мелькнула мысль, что это призрак Линана вернулся, чтобы встретиться с ней на том самом месте, где они разговаривали в