Утром я всегда добираюсь до работы на машине. Можно, конечно, и на общественном транспорте, но это всегда дольше по времени и требует больше усилий. А мне нравится неторопливо сесть за руль, врубить радио, отыскать радиостанцию, передающую блюз или кантри-музыку, и даже, если попадаешь в утреннюю пробку, то ничего страшного – никто тебя не подталкивает в спину в автобусе, не замусоривает уши новостями политики и, чёрт бы её побрал, экономики, не дышит в лицо перегаром после вчерашнего и не оглядывает подозрительно, будто я шарю по чужим сумочкам…
Сегодня перегаром дышал я сам. Правда, никого рядом, кому бы этот аромат помешал, не было. А были лишь Дюк Эллингтон из автомобильных динамиков, потом Джонни Кэш, а на закуску Дженис Джаплин, которую никаким перегаром не напугаешь. И хоть великой певицы давно уже нет в живых, перегаром от её песенок несло по-прежнему…
Ох, что-то я не про то сейчас рассуждаю! Не мешало бы восстановить в памяти вчерашний разговор с Евгением… Или – как его зовут на самом деле? Теперь я уже сомневался во всём на свете.
Что-то у меня за последние дни одна загадка вырисовывается за другой. Ещё первую не успел решить, а уже следующая на подходе. А сколько их ещё впереди?
Сегодня я несколько припозднился, к тому же попал в плотную дорожную пробку, которая хоть и двигалась, но с черепашьей скоростью. Тем лучше, добавилось время, хоть и небольшое, но необходимое для того, чтобы обдумать своё житьё-бытьё. Окажусь на работе, там непременно кто-нибудь объявится – или этот загадочный Виктор Николаевич, или теперь уже не менее загадочный Евгений… Блин, да они все носят придуманные имена! Прямо-таки театр с переодеваниями! Может, и мне взять себе какое-нибудь имя «пошпионистей»? Нат Пинкертон, Шерлок Холмс, майор Пронин, Глеб Жеглов…
Теперь уже без основательной подготовки ни с кем из них продолжать общение я не хотел. Во-первых, нужно чётко разобраться, что нужно от меня моим бывшим российским кураторам, ведь неспроста же они спустя четверть века выложили козырного туза с братом-генералом. Во-вторых, узнать у этого переодетого Евгения, почему он с его спецслужбой вышел на меня, а не сразу на Виктора Николаевича, который им, как догадываюсь, интересен куда больше, чем я. Для чего этот испорченный телефон? Если хотят арестовать шпиона, за которым давно следят, то пускай арестовывают – я-то здесь причём?!
И ещё я подумал о Светлане. Тут у меня вопросов было намного больше. Всё-таки нравилась мне эта женщина, и что бы мне про неё ни говорили, я от неё не откажусь, пока не встречусь с ней ещё раз и не побеседую по душам. Да и тогда вряд ли откажусь… Это уже не мгновенный порыв, как я подразумеваю, а вполне оформившееся желание…
А дурацкая пробка на шоссе по-прежнему еле двигалась! Можно даже понаблюдать за соседями по движению. Спереди в сером «нисане» старичок-пенсионер постоянно почёсывает жирную лысину, слева в белом «рено» дама, на ходу подкрашивающая губы, сзади в рабочем пикапе небритый араб с громыхающей через полуоткрытые стёкла визгливой восточной музыкой. Стандартный дорожный набор.
В кармане у меня неожиданно заверещал телефон. Пришлось вытаскивать его и подносить к глазам: номер не определился. Ох, не люблю я такие номера! Собеседник на другом конце линии не хочет, чтобы его узнали, поэтому скрывает номер. Как правило, на такие звонки я не отвечаю, но… вдруг это какой-то важный разговор? Сегодня всё может быть.
Вдруг это даже… Светлана?
Некоторое время я раздумывал, а рука уже автоматически поднесла телефон к уху. И сразу же за спиной заверещала полицейская сирена, а с ней вместе ворчание неизвестно откуда вынырнувшего полицейского мотоцикла и щелчок в закрытое стекло. Я недовольно покосился в зеркало – ну, конечно же, угораздило меня вытащить телефон на глазах копа!
Жестом мне приказали съехать на обочину, и сквозь услужливо раздвигающиеся машины я послушно вырулил к бордюру.
– Наверное, вы, уважаемый, не знаете, что беседовать по телефону во время движения строжайше запрещено? – заученно отчеканил стандартную формулу полицейский в тёмных зеркальных очках и глухой мотоциклетной каске. – Предъявите ваши права и страховку.
Метрах в десяти от нас полицейская машина с мигалкой… Да у них тут засада! Как я забыл, что совсем недавно приняли закон о новых громадных штрафах для водителей, в чьих руках замечен сотовый телефон?! Я и так не богач, перебиваюсь с кваса на воду, а тут ещё это. И ведь не простят, как ни уговаривай…
– Пройдёмте, пожалуйста, к машине.
– Что вы ещё будете выяснять? – обиженно проворчал я. – Выписывайте квитанцию, и я поехал дальше…
Но негодяй в зеркальных очках вежлив и настойчив, как робот:
– Пожалуйста, пройдите к машине…
Не успел я распахнуть дверь белой полицейской «тойоты», как меня сразу же подхватили чьи-то железные руки, затолкали в салон, и машина, стандартно завывая сиреной, сорвалась с места.
Поначалу я решил, что меня, как злостного нарушителя только что принятого закона повезли в полицию, где устроят показательное судилище с привлечением каких-нибудь репортёров с местных телеканалов, чтобы показать происшествие в вечерних новостях. Потом подумал, что при всей суровости предстоящего штрафа, моё задержание всё-таки не попадает в разряд журналистских бомб, от которых стандартно тащатся обыватели у вечернего телеэкрана.
Для чего я им тогда понадобился?
Но привезли меня не в полицию, а, как ни странно, в здание налоговой службы. Насколько я знаю, никого насильно туда не доставляют, а приходят на тамошнюю экзекуцию люди самостоятельно. А уж мне-то при моих скромных доходах там абсолютно делать нечего. Я даже с удовольствием помог бы тамошним торквемадам поискать тайный источник будущих моих запредельных доходов, которые стоило бы от кого-то утаивать, но, увы, даже им не по силам эти мои доходы разыскать…
Вот это и настораживало больше всего.
Меня втолкнули в офис в конце длинного коридора на третьем этаже, где кроме стола с выключенным компьютером и двух стульев больше ничего не оказалось. Я присел на один из стульев и услышал шаги удаляющихся по коридору полицейских. Меня больше никто не охранял, то есть я мог спустя некоторое время спокойно встать и уйти отсюда… Совсем чушь какая-то!
Значит, дело вовсе не в телефоне, к которому они прицепились на дороге. Это был только повод. Что же тогда?
Я прислушался, но никаких звуков за дверью не было. Можно, наверное, и в самом деле встать и уйти, но… лучше подождём, как будут развиваться события. Неспроста это всё, ох, неспроста…
Некоторое время я просидел неподвижно, разглядывая… вернее, разглядывать тут было нечего. Даже никаких шкафов с канцелярскими папками или приколотых на стене стандартных казённых распечаток не было. Какая-то вселенская пустота вокруг!
Наконец, за дверью послышались шаги, и в офис вошёл невысокий худощавый мужчина в легкомысленной летней рубашке и поношенных джинсах. Я сразу обратил внимание на его дорогие, но не новые сандалии, надетые на ногу без носков. Это меня несколько успокоило, потому что к полицейскому сословию такой разгильдяй явно не относился.
И сразу же мне подумалось, что приключения продолжаются, и конец им нескоро. При этом появляются какие-то новые персонажи, которым от меня тоже что-то требуется.
– Господин Игорь Стародубский? Здравствуйте. – Он протянул мне руку, и пожатие было крепким и энергичным. – Оставайтесь на месте, не вставайте, нам нужно с вами побеседовать.
– С кем имею честь?
– Меня зовут Игаль. Как видите, ваш тёзка, только на иврите… Я возглавляю специальный отдел по поиску и пресечению противоправной деятельности некоторых наших несознательных граждан, скажем так.
– Ого! – усмехнулся я. – Прямо-таки НКВД в новой реинкарнации! А где, товарищ, ваша кожаная куртка, маузер на боку и лампа в глаза? Неужели сегодня понадобился целый отдел для разборок с теми, кто достаёт телефон в автомобиле во время вождения? Мало простой квитанции на штраф, так ещё необходима нравоучительная беседа?
– Я ценю ваш тонкий советский юмор, но это, увы, не к нам, – рассмеялся мой собеседник в полный голос и уселся за стол напротив меня. – Давайте поговорим о другом. Вы уже успели познакомиться с нашим сотрудником Рами… извиняюсь, он вам представился, как Евгений, ведь так?
– С этим бедным новым репатриантом, который на всё жаловался и при этом пил водку, как воду?
– Он прекрасно справился со своей ролью, – довольно кивнул головой Игаль. – Это один из наших лучших сотрудников. Вы даже заподозрить не смогли, что он прекрасно знает иврит и обладает талантом в самые кратчайшие сроки устанавливать контакт с любым человеком. Дар у него такой. Наверняка мог бы в театре характерные роли играть, но выбрал работу в спецслужбах.
Слушать похвальбы в адрес Евгения, который, если честно говорить, мне уже порядком опротивел, было неприятно, поэтому я спросил:
– Чем вызван ваш интерес к моей скромной персоне? В какой иной противоправной деятельности я замешан, кроме телефонных разговоров за рулём и связях с несостоявшимися актёрами?
– Вы? Слава богу, пока ни в какой. Наш интерес вызвала некоторая странная возня вокруг вас, затеянная вашими новыми знакомыми. И, поверьте мне, актёрами по уровню не хуже Евгения. Догадываетесь, о ком говорю?
– Российские туристы – мужчина и женщина?
– Совершенно верно. Как мы знаем, человек, передавший привет от вашего бывшего комитетского наставника Виктора Николаевича, и его спутница по имени Светлана, поведали вам весьма занятную историю о брате, с которым вы никогда прежде знакомы не были и даже не подозревали о его существовании.
– Вы даже о Викторе Николаевиче и моём брате знаете… Откуда?!
– Не беспокойтесь, ваша причастность к той давней, печально известной конторе сегодня никого не интересует. Мы понимаем, что время тогда было особенное, и необходимо было как-то выживать. Не у всех получалось стать борцом с режимом… К вам у нас, повторяю, нет никаких претензий. Так что забудьте об этом. Нас интересует цель, которую эта парочка преследует сегодня, сообщив вам сведения о брате.