– Мы пристально следили за работой российских учёных в Сирии. Один из наших разведчиков, естественно, с одобрения Моссада, даже выпустил книгу, чтобы привлечь внимание мировой общественности к проблеме разработки отравляющих веществ. Выдавая себя за независимого исследователя, он почти вплотную наблюдал за российскими учеными, принимавшими участие в химической программе Дамаска. С помощью полученной информации мы неоднократно пытались оказать давление на Москву, угрожая «слить» данные в прессу и вызвать тем самым международный скандал. В Кремле на это никак не отреагировали. Сам понимаешь, что в Израиле крайне нервно воспринимали молчание Москвы. И 29 апреля 2002 года при обстоятельствах, которые до сих пор вызывают споры, создатель программы «Новичок» был обнаружен мертвым в кресле самолета, который направлялся из Алеппо в Москву. Такова официальная версия. В Сирии же сразу высказали предположение, что генерала ликвидировал «Моссад». Но на этот раз уже мы хранили полное молчание.
– А что произошло в действительности? – не выдержал я.
– Ещё кофе можно? – спросил Игаль и закурил очередную сигарету. – Дальше расскажу тебе самое интересное…
– …Официальная версия смерти генерала на борту самолёта гласит, что умер он от сердечного приступа, и спустя некоторое время был с воинскими почестями похоронен в Москве на Троекуровском кладбище. Более осторожные источники утверждают, что смерть наступила при невыясненных обстоятельствах. Упоминается даже какой-то неизвестный мужчина, сидевший в соседнем с генералом кресле, который сразу после посадки самолёта таинственно исчез, и разыскать его не представилось возможным.
– И этим мужчиной, как я предполагаю, были вы? – усмехнулся я и отпил глоток свежезаваренного кофе, который приготовил уже и себе.
– Конечно, нет! В 2002 году я только начинал службу в разведке, в аналитическом отделе, и такую сложную и филигранную операцию мне ни за что не поручили бы.
– Как догадываюсь, – принялся рассуждать я, окрылённый тем, что этот искушённый разведчик беседует со мной, как с равным, – генерала подменили, а вместо него в кресле оказался совсем другой человек. Сначала живой, а потом мёртвый. Но одно никак не укладывается в голове: как генералу удалось незамеченным выйти из самолёта и потом перебраться в Израиль? Неужели российские спецслужбы, которые курировали его, допустили такой промах? Не похоже на них. А сирийцы куда смотрели?
– Кто тебе сказал, что ещё в Алеппо в самолёт сел именно генерал Зенкевич? Вместо него в самолёт мы посадили очень похожего на него человека, кстати, выкраденного из окружения лидера «Хисболлы» Хасана Насраллы…
– И этот человек весь полёт молчал?
– Его накачали наркотиками, и он находился в невменяемом состоянии. А к концу полёта у него и в самом деле не выдержало сердце…
– А если бы выдержало?
– Оно должно было не выдержать, – недобро усмехнулся Игаль, – и не выдержало. Неизвестный же мужчина, его сосед, после посадки самолёта самым загадочным образом исчез, и вместе с ним исчез шприц с ампулой…
Я принёс с плиты новую, уже третью порцию кофе и подлил его в чашку Игаля.
– Ну, а что дальше происходило с Зенкевичем в Израиле? – Мне не терпелось задать этот вопрос, потому что именно сейчас для меня и в самом деле начиналось самое интересное.
– Наши контакты с генералом начались задолго до его появления в Израиле и даже задолго до того времени, когда он подался в Сирию на вольные хлеба. Он не стал нашим агентом, потому что для него это было мелко и несущественно, хотя время от времени информировал о некоторых этапах работы. А когда у него под ногами загорелась земля, ведь, ясное же дело, что сирийская разведка тоже не дремала, и у них работают собственные неплохие аналитики, мы предложили ему свернуть свою деятельность и отбыть на родину предков. В первый момент он наотрез отказался, заявив, что сирийцам не по силам разобраться, отчего наши авиаудары, наносимые по секретным объектам, производящим химическое оружие, и складам, о которых не знало даже высшее руководство страны, столь точны и безошибочны. Кстати, российские спецслужбы просчитали это гораздо быстрей сирийских коллег и приняли решение срочно отозвать генерала домой, опасаясь, что его арестуют ещё в Сирии, и там же он закончит свои дни. И никто ему тогда не сможет помочь. Получив приказ срочно возвращаться в Москву, Зенкевич, наконец, запаниковал не на шутку, обратился к нам и был мгновенно переправлен в Израиль.
– Откуда же тогда появились все эти Викторы Николаевичи или… как его?.. Владимир Супрун?
Игаль нервно мотнул головой и продолжал:
– Нам с самого начала было ясно, что охота на генерала не закончится, а перейдёт на новый уровень. Рано или поздно разведки, заинтересованные в его наработках и координатах секретных центров и складов, выйдут на его след и определят, что он находится у нас. Слишком лакомая добыча, чтобы её упускать. Поэтому необходимо было круглосуточно охранять его и не допускать к нему никого из посторонних. Изменили имя и фамилию, составили новую легенду и поселили в элитном бейт-авоте, побывать в котором ты имел честь… А тут ещё он сам от вынужденного безделья воспылал к более активному продолжению поиска своих еврейских корней. Ведь раскапывать-то архивы он начал, ещё находясь в России. О том, что ты существуешь, он узнал задолго до того, как перебрался в Израиль, и даже задолго до того, как ты сам узнал о его существовании…
– Как?! Это же почти пятнадцать лет назад или ещё раньше! – ахнул я. – Почему мне тогда ничего не сообщили?
– Наше руководство в то время сочло нецелесообразным вовлекать тебя в эти игры, и так бы это всё осталось в секрете на веки вечные, но тут появился Виктор Николаевич, у которого на руках оказались те же архивные документы, и он решил воспользоваться вашими родственными связями, чтобы через тебя выйти на генерала. Он это пробовал и раньше, но без особого успеха, а через тебя у него появлялся хоть какой-то шанс прорваться сквозь наши кордоны. Теперь тебе понятен смысл игры, которую он затеял?
– Мне это понятно было с самого начала. Непонятно лишь, на кого он на самом деле работал? Ради кого рисковал собственной жизнью и убивал ни в чём неповинных людей?
Игаль помрачнел, вспомнив, наверное, про Евгения, но продолжал:
– Между разведками разных стран, какие бы противоположные задачи ни стояли перед ними, всегда существуют тайные контакты и обмен информацией. Российским разведчикам и даже сирийским мы ясно дали понять, что Зенкевича им достать не удастся, поэтому не нужно строить планов на этот счёт. И они, кажется, поняли и успокоились. Но оставался ИГИЛ, с которым, по определению, невозможно договариваться… Супрун сперва работал в различных российских спецслужбах – от низовых ФСБ до ГРУ, потом его уволили за какие-то неблаговидные служебные проступки, и он тотчас отправился на поиски нового работодателя. Тут-то его ИГИЛ и подцепил. Почти в рифму, правда?.. Сегодня Исламское государство при последнем издыхании, хотя никто понятия не имеет, сколько ещё зла они успеют людям причинить до момента своей бесславной кончины, а раньше, когда Супрун только связался с ними, они были на коне – успешно воевали с неверными, захватывали целые провинции, резали горло сотням своих недругов, повсеместно размахивая чёрным знаменем шариата… Теперь у них одна единственная цель – любыми способами выжить, и для этого им, кровь из носа, нужно получить в руки оружие массового поражения. До ядерного оружия им не дотянуться – силёнки уже на исходе. Остаётся химическое – всякие «Новички» и прочая мерзость. Вот перед Супруном и поставили первостепенную задачу: срочно добыть его всеми возможными и невозможными способами. Никаких денег на это не жалели. Здесь-то ты ему и пригодился.
– Ну, ладно, с этим негодяем всё понятно, не хочу про него больше ничего слышать, – махнул я рукой, – а скажите мне, пожалуйста…
Увидев, что я немного замялся, Игаль с улыбкой подсказал:
– Хочешь узнать, что сейчас с его напарницей Светланой?
– Да, – ответил я тихо и покраснел, как юный пионер.
– С ней-то всё как раз проще простого. Хоть её и трудно назвать случайным человеком во всей этой истории, потому что Супрун целенаправленно готовил её себе в помощницы, и многому она от него научилась, но, по большому счёту, она ни в чём так и не успела замараться. Сейчас девушка находится у нас, и наши следователи проводят с ней определённые следственные мероприятия.
– А можно мне с ней как-нибудь встретиться?
– Очень хочется? – Игаль снова усмехнулся и даже взмахнул руками. – Не отвечай, знаю, что хочется… Думаю, что ещё несколько дней с ней побеседуют, а потом – депортация на родину. В тюрьму её сажать не за что. Но перед отправкой побеседовать с ней ты сможешь, я попытаюсь это устроить.
– А можно было бы обойтись без депортации?
– Думаю, что нет. Но не расстраивайся. Вернётся она к себе в Россию, все формальности будут улажены, а потом сам решай – ты уже взрослый мальчик. Можешь поехать к ней и попробовать порешать вопросы на месте… Кстати, Игорь, почему ты интересуешься этой женщиной и так пока ни разу не поинтересовался, как твой брат, что с ним? Ведь ты же так хотел с ним поначалу встретиться…
И в самом деле, не очень красиво получается с моей стороны, подумал я. Игаль абсолютно прав. Я у него выпытал всё, что можно, а о брате даже не вспомнил! Позор на мои седины!
– Извините, – я даже опустил голову. Краснеть дальше, вероятно, было уже некуда, потому что после упоминания о Светлане я и без того сидел красный, как рак. – Наверное, я и в самом деле мог бы уже встретиться со Станиславом Юрьевичем Зенкевичем? Теперь препятствий для этого, надеюсь, нет?
– К сожалению, это невозможно. Станислав Юрьевич Зенкевич скончался шесть лет назад в возрасте семидесяти трёх лет. Точь-в-точь на свой день рождения, 6 августа.
– Не понял… – у меня даже выпала пустая чашка из-под кофе и покатилась по полу. – Кто же тогда жил всё это время в апартаментах на восьмом этаже бейт-авота? Кого