– Прощай, генерал Зенкевич, – прошептал я, и почему-то мне очень не хотелось, чтобы кто-то из окружающих слышал мои слова, – нам не удалось встретиться с тобой при жизни, а удастся ли там, где ты сейчас, никто не знает. Но я к тебе не тороплюсь, каждому своё. Увидишь там, где ты сейчас, папу – попроси у него прощение. Тебе есть, за что. И за меня попроси. Всё-таки мы – не чужие люди…
Я поднял голову и оглянулся. Игаль, Йоси и Светлана стояли в сторонке и ожидали меня.
– Дай я тебе вытру слезинку, – сказала Светлана и вытащила носовой платок из сумки, в которой я когда-то ремонтировал колечко.
Я и сам не заметил, что плачу. Но это были, как ни странно, светлые слёзы. Таких слёз у меня раньше никогда не было. Но ведь всё же, что должно случится, случается когда-то в первый раз, не так ли?
Приложения
Избранные документальные материалы, использованные при написании романа:
«…Анатолий Кунцевич: краткое досье
Анатолий Демьянович Кунцевич родился 6 августа 1934 года в деревне Свислочь Могилевской области. После окончания Военной академии химзащиты им. С. К. Тимошенко в 1959 году служил в Центральном военно-химическом центре, с 1972 года начал активно заниматься разработками химического оружия.
В 1980 году в составе научно-технической комиссии проводил в Афганистане экспертизу американских химбоеприпасов, участвовал в системной физико-химической и экологической экспертизе на Кубе, а затем во Вьетнаме.
В 1984 году стал заместителем начальника химических войск минобороны СССР. Занимал пост главного специалиста оперативной группы политбюро КПСС по дезактивизации аварии Чернобыльской АЭС.
В 1990-х возглавил программу по переработке химоружия, параллельно создал и возглавил Центр экотоксиметрии при Институте химической физики им. Н. Н. Семенова РАН.
В 1993 году был назначен представителем РФ в сирийском Экологическом центре в Джамрайне.
В 1995 году госдепартамент США утвердил персональные санкции против Кунцевича, обвинив его в контрабанде вещества двойного назначения.
Скоропостижно скончался 29 марта 2002 года, находясь в служебной командировке в Сирии. Тогда сообщалось, что с ним случился инфаркт в салоне самолета. Похоронен в Москве на Троекуровском кладбище.
Автор и соавтор более 280 научных работ, свыше 40 авторских свидетельств…»10
«…Израильские СМИ раскрыли, как погиб советский «Генерал-газ»
Израильские СМИ, в контексте разгоревшегося скандала по «делу Скрипаля», вспомнили об Анатолии Кунцевиче – погибшем советском генерале МО СССР по прозвищу «Генерал-газ». По мнению израильских журналистов, к смерти офицера может быть причастен «Моссад».
Издание «Едиот Ахронот» раскрыло возможную версию гибели советского академика, специалиста в области органической и прикладной химии, разработчика химического оружия Анатолия Кунцевича. Офицер советской армии также занимал пост координатора с Западом по ликвидации запасов химического оружия. В архивных секретных документах Кунцевич значится как «Генерал-газ».
Израильский журналист и автор книги про операции Моссада Ронен Бергман рассказал, что Кунцевич был очень спорной личностью. В СССР он являлся важным специалистом в области разработки химического оружия. «Генерал-газ» понимал всю важность своего статуса, а потому частенько пренебрегал государственной безопасностью и верностью, продавая разработки опасных химических веществ другим странам.
Бергман пояснил, что Израиль заинтересовался химическими разработками СССР в 70-х годах прошлого столетия. В тот же период стало известно, что собственный «ядовитый арсенал» начала разрабатывать Сирия. Учитывая, что подобные технологии угрожали безопасности еврейского государства, к слежке за процессом создания веществ в обоих государствах подключили «Моссад».
В 1993 году «Генерал–газ» был откомандирован в Сирию и назначен представителем РФ в «Экологическом центре» города Джамрайна. В 95-м «Моссад» выяснил, что Кунцевич за большие деньги продавал Сирии химическое оборудование и технологии.
Об этом сразу же уведомили Москву. Доказательства вины советского офицера были настолько убедительны, что генералу было предъявлено обвинение в контрабанде веществ двойного назначения общей массой в 800 кг. Секретные компоненты вполне могли быть использованы для создания отравляющих веществ.
Однако сразу Кунцевич не был отозван из Сирии и не осужден. Еще долгое время «Генерал-газ» занимался противоправной деятельностью. Израильский журналист подчеркнул, что офицеру стоило обратить большое внимание на тревожный звоночек с обвинениями, однако он этого не сделал.
Выйти сухим из воды советскому генералу не удалось. В апреле 2002 года на борту самолета, следовавшего из сирийского Алеппо в Москву, «Генерал-газ» погиб при невыясненных обстоятельствах. Официальная причина – сердечный приступ. Однако Ронен Бергман считает, что к смерти офицера причастен «Моссад», «под колпаком» которого долгое время находился Кунцевич. По сей день ходят слухи, что на соседнем с ним кресле сидел подозрительный мужчина…»11
Дверца для Януса
Предполагается, что где-то, вне тебя, есть «действительный» мир, где происходят «действительные» события. Но откуда может взяться этот мир? О вещах мы знаем только то, что содержится в нашем сознании. Все происходящее происходит в сознании. То, что происходит в сознании у всех, происходит в действительности.
1. Полицейский Фаркаш:
– Да что же это такое с вами, господа хорошие, творится? – орал на нас, расхаживая разъярённым тигром по кабинету, начальник городской полиции капитан Дрор. – Совсем распустились! Какие из вас, чёрт бы всех вас побрал, детективы?! Какого-нибудь несчастного араба из Газы задержать за то, что у него нет разрешения на работу в Израиле, и толпой приволочь в обезьянник, а потом кричать газетчикам о новой победе доблестной израильской полиции над террором – на это вы горазды! Тут большого труда не надо, и вы наперегонки с победными рапортами к начальству бежите! А когда требуется мозгами пошевелить, если преступление с первого вашего телодвижения не раскрывается, – вот тут-то вы и садитесь в лужу. Что, скажете, разве я не прав?!
Мы, то есть весь наш убойный отдел в полном составе, молча сидели вокруг стола, приставленного буквой «т» к начальственному столу капитана Дрора. Доблестный начальник убойного отдела лейтенант Феликс Винтерман только поджимал пухлые губки и беспомощно поглядывал на нас, нерадивых сыщиков, которые вот уже третий день топчутся на месте и никак не могут раскрыть пару убийств молодых ребят из эфиопской общины, произошедших накануне с промежутком в два дня. А начальник нашей городской полиции тем временем распалялся всё больше.
– Вот ты, лейтенант, – его палец чуть не проткнул пухлое брюшко Феликса, – составил для меня план оперативно-розыскных мероприятий аж на два листа мелким шрифтом! Да по нему можно разыскивать убийцу Кеннеди – не то что убийц двух молодых людей! Тебе бы детективы, честное слово, писать! А что толку от твоего прекрасного плана, написанного красивыми словами?
– Понимаете, господин капитан, – начал жалобным голоском блеять Винтерман, – наши люди день и ночь работали и работают, не покладая рук, над поисками преступника…
– У вас уже есть какие-то подвижки? Ты считаешь, что преступник один и тот же? Объясни, почему. – Дрору очень нравилось вникать в какую-то отдельную деталь расследования и потом добивать ею подчинённого. Вот сейчас Феликс и попал под стандартную раздачу. Бедняга и так не умел держать удар, а тут ещё шеф со всей своей огневой мощью.
Эту привычку Дрор, вероятно, приобрёл ещё в армии, где прослужил всю свою сознательную жизнь, а на закате карьеры перевёлся в полицию, потому что служба в ранге начальника городской полиции показалась ему более спокойной и размеренной, однако мы, его подчинённые, быстро доказали обратное. Вернее, не мы, а городская преступность, которая до него была традиционно на нижайшем уровне, а стоило ему лишь обосноваться в начальственном кабинете, быстро пошла в рост. Словно мстила ему за какие-то неизвестные нам армейские прегрешения.
– Мы не отбрасываем никакие варианты, – заученно доложил Феликс, – в том числе, и серийный характер преступлений.
У Феликса вообще был какой-то пунктик на серийных преступниках. Видно, насмотрелся безбашенных русских сериалов и начитался кровавых американских детективов, а нам, его подчинённым, если говорить честно, больше нравилось не носиться в поисках собственной тени по раскалённому городу, а валять дурака под кондиционером у компьютера в отделе, пить кофе с булочками из соседнего кафетерия, чесать языками и перемывать косточки своим знакомым. Естественные желания любого служаки, чья служба и опасна, и трудна. Но сие благословенное действо возможно лишь в идеале, когда все совершённые преступления раскрыты, незавершённых дел нет, а новых злодеяний никто не совершает. Так что не до булочек нам было сегодня, а косточки знакомых уже несколько дней оставались недомытыми.
– Короче говоря, ты, лейтенант, пытаешься меня убедить, что преступники у тебя уже на крючке, – начал ехидничать Дрор, и это было признаком крайнего раздражения, – только сами они об этом ничего пока не знают! И не узнают до тех пор, пока не додумаются прийти к тебе с повинной! Мол, вяжите меня, господин лейтенант, сажайте в тюрьму, я во всём раскаиваюсь… Тебето самому не смешно?
Теперь уже Феликсу лучше отмолчаться, потому что Дрор и так на него косо поглядывал в последнее время. Чего доброго, ещё выгонит с работы, а нам, сыщикам из убойного, Феликс, в принципе, не мешает, и при случае даже может прикрыть кое-какие наши грешки. Не каждый из мелких полицейских начальников на этакое самопожертвование способен. Так что не совсем он плох, наш Феликс.