– Мама, – сказал я, как только объяснил ей ситуацию, – для меня это очень, очень важно. Не могла бы ты поехать в Пенмаррик и принять их вместе со мной за обедом? Они меня не любят, потому что считают слишком богатым, знают, что я разведен, и еще они с полным основанием подозревают, что у меня сомнительное прошлое, но, как только они увидят тебя, весы качнутся в мою сторону. Ты умеешь разыграть великосветскую леди, и, я уверен, они решат, что ты родилась герцогиней. Упомяни, что мы каждую неделю вместе ходим в церковь, что я твердо решил снова жениться и успокоиться! Они будут на лету ловить каждое твое слово.
– Гм, – скептически произнесла мать. – Хотелось бы быть уверенной, что ты знаешь, что делаешь.
– Мама, тебе стоит только увидеть эту девушку, и ты меня поймешь. Она уникальна. Я жду не дождусь, когда женюсь на ней.
– Кажется, она очень предприимчивая дама.
– Нет-нет, мама, это совсем не так! Это просто молодая девушка: свежая, невинная…
– Что ж, даже если это не так, – сказала мать, – она точно заморочила тебе голову.
– Я уверен, она тебе понравится. Я в этом даже убежден. Ее стоит только увидеть!
– Она леди? Когда я была молода, девушка, чьи родители содержали гостиницу, считалась простолюдинкой.
– Но, мама, ты же знаешь, как все переменилось! Ее родители простые, милые люди, они желают дочери добра… – Я весьма кстати не упомянул о произношении майора Клея, от которого разило пригородом, и о склонности миссис Клей притворяться изысканной дамой из нижнего слоя среднего класса. – Изабелла училась в частной школе, ее речь безупречна. – Вот тут я не солгал. – Я спокойно могу идти с ней на вечеринку в саду Букингемского дворца.
– Мне кажется, тебе не надо так спешить, Джан-Ив. Ты слишком импульсивен.
– Мама, мне почти тридцать два, и если я до сих пор не знаю, что делаю…
– Ты спишь с этой девушкой?
– Мама! – Я был скандализирован. Мать всегда была воплощением пристойности. – Мне кажется, ты не понимаешь. Я на самом деле думаю, что ты ничего не понимаешь.
– Я достаточно пожила на свете, чтобы понять, что ничто так не заставляет мужчину терять здравый смысл, как то, чего он хочет, но не может получить. Полагаю, ты хочешь с нею переспать, а она просто достаточно добродетельна и отказывается.
– Мама, ты ошибаешься! – воскликнул я в отчаянии. – Я никогда не просил ее стать моей любовницей. Я хочу, чтобы она стала моей женой, а поскольку я решил на ней жениться, у меня и в мыслях не было оскорблять ее…
– Значит, ты не просил ее стать твоей любовницей, – заинтересованно сказала мать. – Подумать только! Интересно, что бы она сказала, если бы ты сделал это.
– Послушай, мама, мне кажется, разговор становится неприличным.
– Почему? Разве я не могу знать о подобных вещах? Ты думаешь, что мужчины никогда не делали мне неприличных предложений? Ну-ну, не сердись, дорогой, но мне кажется, что Изабелла не очень надежная девушка. Понимаешь, может быть, твои соображения по поводу женитьбы на ней и правильны, а вот ее, может быть, не очень правильны. Во-первых, у тебя есть деньги, и ты принадлежишь к более высокому социальному слою. Ты очень завидный жених.
– Мама, когда я ее увидел…
– …она не знала, кто ты такой. Но она увидела покрой твоего костюма, услышала, как ты говоришь, и, без сомнения, подбежала к окну, чтобы посмотреть на твою новую дорогую машину. И что дальше? Ты очень удачно влюбляешься в нее, а она не раздумывая разрывает предыдущую помолвку. Такая девушка не может не вызвать подозрения. Если она поступила так один раз, то может поступить снова, и в следующий раз она выкинет тебя, сбежав с кем-нибудь другим.
– Мы любим друг друга!
– Это что, магическое заклинание? Любовь умирает, Джан-Ив, и не говори мне, что этого не может случиться. Я знаю. И еще, подумай о разнице в возрасте. Все будет прекрасно, когда тебе всего тридцать два, а ей семнадцать, но что будет, когда она достигнет прекрасного возраста тридцати пяти лет, а тебе будет за пятьдесят и твои лучшие годы будут уже позади? И не говори мне, что я не знаю, о чем говорю, потому что я знаю, и знаю слишком хорошо. Я сама прожила такую жизнь.
– Когда муж старше жены – все по-другому, – упрямо сказал я. – Мужья должны быть старше жен. Ты не можешь сравнивать свой брак с моим.
– Очень хорошо, – ядовито сказала мать, сдаваясь. – Поскольку я поняла, что не могу тебя отговорить, то согласна тебе помочь. И все же мне кажется – она мне не понравится.
Но Изабелла ей понравилась. К моему великому удивлению, она была очарована Изабеллой и совершенно изменила мнение о моих планах.
– Женись на ней, – сказала она, как только ошалевшие от великолепия Пенмаррика Клеи уехали. – Может быть, иногда ты и будешь об этом жалеть, но трудные периоды время от времени бывают у большинства супружеских пар. Изабелла чрезвычайно презентабельна. К сожалению, не могу сказать того же о ее родителях, но, по крайней мере, они не будут жить от тебя в двух шагах и тебе не придется слишком часто с ними общаться. Жаль, что она так молода, но что поделаешь? Она, конечно, слишком привлекательна, но не могу же я желать, чтобы ты женился на уродине. По крайней мере, она не дура.
Я сломя голову помчался на девонскую границу.
– Ты понравилась моей матери! – сказал я в восторге. – Правда, здорово?
– Великолепно, – ответила Изабелла. – Жаль только, что мои родители не торопятся полюбить тебя. Они лишь волнуются и доводят себя до желудочных колик. Конечно, Пенмаррик произвел на них невероятное впечатление и мать пришла в полное замешательство, но мысль о нашей поспешной свадьбе им все равно не нравится. Они хотят, чтобы мы подождали до Рождества. Как заставить их понять, что мы все равно поженимся тридцатого августа и ничто нас не остановит?
– Мы пошлем сообщение о помолвке в «Таймс», – успокаивающе сказал я, – вместе с датой свадьбы. После этого они не смогут больше спорить. Никто не спорит с «Таймс».
Никто и не спорил. Миру должным образом объявили о нашей помолвке, и через несколько дней мы начали получать поздравительные письма.
– Все, кто тебя знает, – в восторге! – наивно восклицала Изабелла, ознакомившись с подборкой писем, которые я получил. – Все рады!
– Да, – сказал я. – Правда. – И, сам того не желая, подумал о Ребекке и о ледяном молчании, исходящем с фермы в Морве, где я провел так много времени.
Ребекку я вскоре увидел. Мы встретились в Сент-Джасте, у магазина миссис Тревинт. Ребекка была в пальто, которое было ей мало, и в туфлях без каблука. Макияжа на ней не было.
– Привет, – сказал я, когда обрел дар речи. – Давно не виделись. Как дела?
– Очень хорошо, спасибо.
– Отлично.
Мы смущенно помолчали. Она перехватила корзину с покупками в другую руку, поправила волосы и посмотрела в сторону площади.
– Я слышала, ты помолвлен, – сказала она.
– Да?
– Да. – Пальцы ее с такой силой сжимали ручку корзины, словно от этого зависела ее жизнь. – Я рада, – сказала она. – Я бы написала тебе поздравление, но…
– Ничего страшного, – пробормотал я.
– Надеюсь, ты будешь счастлив.
– Спасибо.
– Наверное, я не смогу встретиться с твоей невестой, – сказала она. – Объясни ей, пожалуйста.
– Я ей все о нас рассказал. Она поймет.
Ребекка опять поправила волосы.
– Я должна идти… прости… автобус…
И все же она колебалась, словно еще надеялась, что я предложу ее подвезти. Но я промолчал. Наконец она быстро произнесла, отвернувшись:
– До свидания.
– До свидания, Ребекка, – ответил я и стал смотреть, как она, спотыкаясь, идет по улице. Почти дойдя до площади, она обернулась. К тому времени мы уже были довольно далеко друг от друга, но я все еще ясно видел ее лицо. Глаза были пусты от боли, лицо залито слезами. Мы смотрели друг на друга долгую минуту, потом я отвернулся, старательно зажег сигарету и нервно пошел к машине.
– Я бы с ней встретилась, – сказала Изабелла в искреннем порыве, – но, наверное, было бы странно, если бы мы относились друг к другу как давние подруги. Естественно, она меня ненавидит. Я бы на ее месте ненавидела.
– Дорогая Изабелла! – Я погладил ее шелковистые белокурые волосы, попытался сказать что-то еще, но был слишком ошеломлен ее благородством.
– О, как бы я ее ненавидела! – воскликнула она. – Я бы отчаянно ревновала, если бы оказалась на ее месте! На самом деле я бы умерла от ревности! Правда! Я так тебя люблю, дорогой Джан.
– Мой ангел, – пробормотал я, слишком тронутый ее словами, чтобы произнести что-либо более отчетливое, и на секунду зарылся лицом в ее волосы.
– Джан.
– Гм.
– Наверное, Ребекка очень хороша собой, даже блистательна, если она очаровала тебя на столько лет.
– Да, я находил ее привлекательной. – Я не мог отчетливо думать о Ребекке. Она уже была далеко, став для меня частью похороненного прошлого. Когда я был с Изабеллой, я даже не мог представить себе образ Ребекки.
– Когда вы с ней познакомились?
– Когда? Много лет назад… мне тогда было семь…
– Семь! А ей сколько было? Значит, она была совсем младенцем?
– Боже мой, нет, ей было четырнадцать! Она на семь лет старше меня.
– На семь лет!
– Да, она была на год моложе Хью, а Хью был старше меня на восемь лет.
– Ты хочешь сказать… Боже мой, теперь ей, должно быть… практически сорок!
– Да, кажется, в следующем году ей исполнится сорок.
– О! – сказала Изабелла, и еще: – Бедняжка, как мне ее жаль! – И любяще улыбнулась мне, а я поцеловал ее в нос.
Тридцатого августа мы поженились в отделе регистрации в Эксетере с безоговорочного благословения всех, кроме священника, и в тот же день сели на поезд в Лондон, чтобы ехать в свадебное путешествие в Венецию. Это был самый счастливый день в моей жизни. Я был так счастлив, что почти не помнил себя. Мне было тридцать два, я был женат на самой красивой, самой очаровательной, самой замечательной девушке, которая любила меня так же, как и я ее. Я ее обожал. Я был настолько вне себя от восторга, что не мог дождаться, когда мы доберемся до Лондона, где, перед тем как отправиться на континент, меня ждала первая брачная ночь.