– Да?
– Мне кажется… – Она заколебалась, а потом неуверенно произнесла: – Теперь ты, конечно, будешь жить в Пенмаррике.
– Да, наверное, придется, но…
– Ничего не поделаешь, Филип, ты должен! Мне, естественно, очень хотелось бы, чтобы ты остался здесь, но я прекрасно понимаю, что было бы неправильно предполагать, что ты останешься на ферме после всего, что произошло. Теперь, когда у тебя есть Пенмаррик и шахта… Ты будешь думать о сыне, чтобы ему все оставить, разве не так? Ты захочешь жениться. Я не допускаю и мысли, что ты не сможешь жениться и поселиться с женой в Пенмаррике; не бойся оставить меня одну на ферме. Ты ведь не женился до сих пор не из-за меня, правда? Потому что мне бы хотелось, чтобы ты женился и завел детей, дорогой, в самом деле, ничто не доставило бы мне большего удовольствия, чем это… Ты ведь хочешь жениться, правда, Филип? Тебе ведь хочется детей?
– Да, конечно, мама! – подтвердил я, смеясь. – Разве я когда-нибудь говорил, что это не так?
И правда, впервые в жизни мысль о браке не была для меня неприятной. Я вспомнил своего племянника Эсмонда и подумал: «Как бы хорошо было, чтобы у меня был сын, человек, в котором я сумел бы воспитать интерес к усадьбе, который полюбил бы шахту, как люблю ее я, и поддерживал бы в ней жизнь после того, когда наступит и мой черед умереть». Я знал, что мне нужно жениться. И все же я решил подождать еще немного, пока все устроится, налоги и наследства будут выплачены, и я узнаю, каково мое реальное финансовое положение. Спешить было некуда. Я тридцать один год не женился, так что еще один год вряд ли имел значение.
Я продолжал строить планы на будущее. И вскоре перестал думать о браке. Мысль о том, что надо найти жену, опять отошла на задний план, вместо этого думы мои вернулись, как это всегда бывало, к шахте.
Но теперь это была не просто моя шахта. Не просто Сеннен-Гарт, последняя работающая шахта к западу от Сент-Джаста. Это была шахта, которой я владел и которую контролировал. Шахта, которую никто никогда больше не закроет.
Бухгалтер Стенфорд Блейк сказал мне, что нужно очень много денег для поддержания шахты в рабочем состоянии. Еще он сказал, что я буду удивлен тем, что Пенмаррик очень дорог в содержании. Еще он напомнил мне, что мои финансовые ресурсы по-прежнему ограниченны, коль скоро я не могу тронуть ни пенни из капитала, который отец оставил мне в доверительную собственность, и посоветовал поговорить с управляющим и с экономкой, чтобы получить более ясное понимание того, сколько мне придется тратить в год.
На следующий же день я поехал в Пенмаррик, чтобы поговорить с Элис Пенмар.
– Я так рада, что ты приехал, Филип, – сказала Элис самым вежливым тоном, – потому что я сама хотела с тобой поговорить. Я хотела бы заявить об уходе. Я уйду, как только ты найдешь мне подходящую замену. Надеюсь, это не создаст тебе неудобств.
Мы были в гостиной Пенмаррика, стояли лицом друг к другу у камина. Она была в черном. Волосы откинуты назад с некрасивого лица, у узкого рта залегли глубокие морщины. Глаза, как и у ее деда, были непроницаемы.
– Напротив, – сказал я, – это очень кстати. Я как раз хотел уволить экономку и просить Жанну вести хозяйство.
– Правда? – сказала Элис. – Что ж, надеюсь, Жанна справится. Она ведь ничего не знает о том, как вести хозяйство.
– Я с ней этого еще не обсуждал. Если она не захочет, мне придется найти кого-нибудь на твое место, но мне очень хочется сэкономить как можно больше на ведении хозяйства.
– В самом деле, – сказала Элис.
Наступила неловкая пауза. Я задумался, как часто задумывался и раньше, узнает ли кто-нибудь правду о ее истинных отношениях с отцом. Почему с ним случился удар? Потому что обвинения в моем ультиматуме были правдой, как я и подозревал? Или потому, что они были так далеки от правды, что самая мысль о подобном была для него убийственна? Теперь я никогда не узнаю правды. Отец в могиле, а Элис не скажет.
– Ты ищешь места где-нибудь еще? – неуверенно спросил я, чтобы прервать молчание.
– Нет, – сказала Элис, холодная, как тот айсберг, что потопил «Титаник». – Я выхожу замуж за сэра Джастина Карнфорта и переезжаю в Карнфорт-Холл.
Не знаю, что отразилось на моем лице. Слово «остолбенение», вероятно, слишком слабо, чтобы это описать.
– Объявление появится в «Таймс» в понедельник, – продолжала Элис. – Дедушка будет очень рад тому, что я наконец-то пристроена, я в этом уверена, и все уладится наилучшим образом. Как ты знаешь, сэр Джастин вдовеет уже несколько лет, и он уже давно хотел на мне жениться. Но до сих пор время было неподходящим.
– Понимаю, – сказал я. Я искал подобающие случаю слова. – Нужно будет поздравить сэра Джастина, когда увижу. Надеюсь, ты будешь счастлива.
– Спасибо, – лаконично ответила Элис. – Буду.
Наступила еще одна пауза.
Я не смог сдержаться. Я слишком привык говорить, что думаю, чтобы сдержаться.
– Полагаю, – сказал я, – отец знал о твоих планах.
– Да, – сказала Элис. – Мы часто это обсуждали. Он очень хотел, чтобы я воспользовалась такой замечательной возможностью. Очень волновался, что я упущу свой шанс стать леди Карнфорт, испорчу все промедлением, но я взвесила ситуацию и решила, что Джастин может немного подождать. И он подождал, благослови его Господь! Ну разве мне не повезло? И в таком случае разве я плохо просчитываю ситуации?
– Да, – сказал я, – очень хорошо, Элис.
– Ты знаешь, я когда-то была в тебя влюблена, но в конце концов ты заставил меня понять, что я просто теряю время. Ну что ж, ничего страшного. Любая девушка должна раз в жизни сильно влюбиться, чтобы набраться опыта. Вот я и набралась. А что еще я могла сделать в той ситуации? Так или иначе, через некоторое время я с собой справилась и принялась подсчитывать преимущества. Мне повезло, что я вела хозяйство для твоего отца. Он был таким прекрасным ученым, мне очень нравилось его общество. Он очень волновался, как бы люди не стали говорить лишнего, оттого что мы ужинаем вдвоем и тому подобное, особенно он волновался во время войны, когда мы с ним часто оставались в Пенмаррике наедине, но я сказала, чтобы он не волновался. Я просчитала ситуацию. Пусть люди говорят, что хотят, – пока у них нет доказательств, не имеет значения, что они болтают. – Она остановилась и внимательно посмотрела на меня. – И никто ничего не доказал, – сказала она, – и никогда не докажет. Я знала, что правильно просчитала ситуацию… Пожалуйста, извини меня, Филип. Мне надо идти, я так занята сейчас, у меня очень много дел. Да, кстати, ты ведь придешь на свадьбу? Думаю, она будет весной. – И, оставив меня безмолвно стоящим у камина, она гордо выплыла из комнаты.
Я редко чувствовал себя таким идиотом.
Жанне не хотелось становиться экономкой, но, когда я пообещал, что вскоре женюсь и поэтому ее новые функции будут временными, она согласилась попробовать. Потом я обсудил с Уильямом возможность сокращения расходов на содержание усадьбы, но в целом не могу сказать, чтобы он мне слишком помог. Из его слов я понял, что он и так уже уменьшил расходы до минимума и дальнейшая экономия была бы ошибкой. Пообещав себе разобраться в том, как Уильям управляет усадьбой, как только смогу выкроить время от забот о шахте, я оставил его и переключился на Джан-Ива.
– Ну и чем ты теперь собираешься заняться? – сардонически спросил я. – Будешь сидеть на заднице и ждать, пока я назначу тебя своим наследником?
Надо отдать Джан-Иву должное: будучи припертым к стенке, он может за себя постоять. Когда я сопоставил его неожиданное мужество с паникой, которую он продемонстрировал в день смерти отца, то решил, что его характер представляет собой еще более странную смесь, чем мне казалось раньше. Это было настоящее скопление противоречий. Ни в чем из того, что он делал, не было логики.
– Если ты думаешь, что мне нравится бездельничать, то ты ошибаешься, – резко заявил он. – Я не собираюсь быть праздным джентльменом и жить у тебя из милости. Я не боюсь работы. Если ты меня возьмешь, я буду работать на шахте.
– В каком качестве? – осведомился я, ни секунды не сомневаясь, что говорит он несерьезно. – Подмастерья под землей?
– Если хочешь, – сказал он и глазом не моргнув. – Когда мне приступать?
Мы посмотрели друг на друга. «О боже, – понял я, – он говорит серьезно. Он и правда собирается спуститься в шахту. У него больше мужества, чем я думал».
– Я начну снизу, – упрямо говорил Джан-Ив, – и дорасту до положения наверху. Мне кажется, я мог бы быть полезен Уолтеру Хьюберту, но сначала я хочу посмотреть, что происходит внизу, а если ты подозреваешь, что я говорю несерьезно, то почему бы тебе не дать мне возможность по крайней мере попробовать?
Помолчав, я сказал:
– Хорошо, но тебе не стоит так распинаться, чтобы вернуть мое расположение.
– Я думаю не о твоем расположении, а о своем будущем! Я хочу жить и работать в этой части Корнуолла. Здесь мой дом. Поэтому почему бы мне и не хотеть узнать все о шахте, а потом не работать в семейном бизнесе? Мне кажется, мое решение не такое уж и экстраординарное, как ты, похоже, считаешь.
– Может быть, и нет.
Я об этом задумался. Я все еще не был склонен доверять Джан-Иву, как не доверял и Хью, но его предложение начать работать под землей произвело на меня должное впечатление, мне хотелось верить, что он стремится честно зарабатывать на жизнь, если имеется такая возможность. Кроме того, с тех пор как Хью предлагал мне свои услуги, ситуация в конторе изменилась: Уолтер Хьюберт старел, а клерк Слейтер годился лишь на то, чтобы выполнять обязанности простого помощника. Если Джан-Ив хорошо покажет себя на шахте, то не исключено, что его можно будет обучить и он сможет занять место Уолтера, а когда-нибудь станет казначеем.
– Хорошо, – сказал я неожиданно. – Давай попробуем и посмотрим, что получится. Завтра я поговорю с Тревозом и попрошу его обучить тебя начаткам дела. Если у него возражений не будет, сможешь приступить к работе в понедельник.