Однако было бы величайшей ошибкой утверждать, будто сохранение мира действительно обеспечено. Нет, рабочие и крестьяне! В Германии есть могущественная партия, которая не удовлетворена даже Брест-Литовским миром и хочет новых и новых захватов, стремится к полному экономическому и политическому закабалению Российской Республики. Эта партия крайних империалистов воображает, что при помощи штыков можно держать в подчинении двухсотмиллионный русский народ. Эта партия захватчиков попирает условия Брест-Литовского договора, нарушает принятую обеими сторонами демаркационную линию и стремится во что бы то ни стало бросить германские войска на Петроград, на Москву, на Кавказ, на Волгу и Урал.
Навстречу немецким захватчикам выступают русские предатели, готовые отдать немцам всю страну, только бы вернуть себе земли, богатства, чины и ордена. Такие предатели – кадеты, правые эсеры, меньшевики – действуют в Закавказье, в Крыму, на Дону, открывая дверь чужеземному вторжению.
Пролетарии Петрограда и Москвы!
Рабочие, крестьяне и казаки Дона, Кубани, Терека, Волги и Урала!
Если в Германии одержит верх крайняя империалистическая партия, немецкие войска вторгнутся в те пределы, где ныне господствуют рабочие и крестьянские советы, где земля и власть принадлежат трудовому народу. Это бедствие может обрушиться на нас каждый день.
Наши враги вообразили, что наше миролюбие означает нашу готовность отдать страну чужеземным насильникам. Нет, не для того трудовой народ России низвергал власть царя, чиновничества, дворянства и капиталистов, чтобы стать рабом германского империализма!
Русский народ хотел и хочет мира. Но если крайние империалисты Германии одержат верх и, отбросив прочь последние остатки Брест-Литовского договора, перейдут в наступление, рабочие и крестьяне и все честные граждане России, как один человек, встанут против хищников и угнетателей. Лозунгом Советской власти будет борьба, суровая, непримиримая, беспощадная борьба – до конца, до последней капли крови.
Хищники хотят захватить наш хлеб, наш скот, наши военные запасы, наши металлы. Пусть же ничто не достанется им. Совет Народных Комиссаров приказывает вам на пути наступления немцев увозить все запасы, все богатства, а чего нельзя увезти, то уничтожать. Ничто не должно достаться врагу.
На Украине бывало не раз, что крестьяне и рабочие противились вывозу или уничтожению имущества, надеясь сохранить его для себя. Они оказались жестоко наказанными. Пришельцы захватили все: хлеб, скот, уголь, металлы, машины и увезли к себе. Пример Украины должен послужить страшным уроком для всей России.
Рабочие, крестьяне и все честные граждане!
Готовьтесь отстаивать революционную Россию, готовьтесь к смертельному бою за Советскую Республику.
Наша армия ещё слаба. Но она быстро вырастет в случае неприятельского вторжения. Каждый из вас, молодой или старый, мужчина или женщина, должен стать защитником страны, которой угрожает гибель.
Ни одной пяди земли без боя! Ни одной крупицы народного достояния врагу!
Поэтому при попытке врага перейти в наступление местное население обязано под руководством своих советов строжайше соблюдать следующий приказ:
В первую голову вывозить боевые запасы. Все, что не будет вывезено, должно быть подожжено и взорвано.
Зерно и муку увозить или зарывать в землю. Чего нельзя зарыть – уничтожать.
Скот угонять.
Машины вывозить целиком или по частям. Если нельзя увезти – разрушать.
Невывезенные металлы – закапывать в землю.
Паровозы и вагоны угонять вперёд.
Рельсы разбирать.
Мосты минировать и взрывать.
Леса и посевы за спиной неприятеля сжигать.
Всеми силами и средствами затруднять врагам движение вперёд. Устраивать засады. Действовать огнестрельным и холодным оружием.
Обеспечивать себе тыл. А для этого поголовно истреблять шпионов, провокаторов, белогвардейцев, контрреволюционных предателей, которые оказывают прямое или косвенное содействие врагу.
Товарищи! Граждане!
Величайшая опасность надвигается на страну. Гибелью грозят ей хищники внутренние и внешние. Но наша страна не погибнет. Наш народ будет жить, как свободный народ в семье других народов. Героической борьбой за свою свободу и жизнь Советская Республика пробудит рабочих всех стран к борьбе против всех угнетателей и всех хищников.
Да здравствует свободная, независимая Российская Советская Республика!
Да здравствует международная революция!
Нарком военмор, член РВС Л. Троцкий
8. СЛЕДОВАТЕЛЬ СОКОЛОВ. ПЕШКОМ ЧЕРЕЗ ДВА ФРОНТА
Третий, «колчаковский», следователь Н. А. Соколов
В НАЧАЛЕ ЗИМЫ в Екатеринбурге появился странный и даже подозрительный субъект – худой, обросший, одноглазый. Другой его глаз был стеклянный.
Он постоял у входа в трактир на 1-й Береговой улице, изучая вывеску, с которой ухмылялся бурый медведь с головой больше тулова и надпись: «Трактиръ Сибирскiй Мишка. Заходи, выпей, закуси!» Поразмышлял, потом, хромая на обе ноги, неловко спустился вниз по ступенькам и устроился в дальнем углу за пустым, без скатерти, столом.
Осмотрелся. Изучил свои карманы, вытащил несколько измятых «керенок», горстку мелочи… Вздохнул, позвал полового, пробегавшего мимо, – один раз, второй:
– Человек! Человек, дьявол тебя побери!..
– Сей момент, уважаемый! – каждый раз весело отзывался половой и бежал дальше.
Только через полчаса половой остановился у столика одноглазого, который уже стал наливаться злобой.
– Чего-то желаете, господин-гражданин хороший? Али как?
Незнакомец замешкался с ответом, задумался нерешительно.
– Иль, может, на самом деле ничего вам тут не нужно? – нагло осведомился малый, разглядывая ободранное пальто клиента. – Тогда лучше вам в другое заведение. Так недалече закусочная для ямщиков. На Второй Береговой.
– Высек бы я тебя за твои советы! – рыкнул одноглазый. – Или в холодную на недельку… Распустились тут! Совсем обнаглели при большевиках.
– Воля ваша, господин-гражданин, как скажете… – малый состроил обиженную рожу, но по ней было видно: будь его воля, такого гостя он и на порог не пустил бы.
Хотя в трактире собирались не баре и не буржуи, а люд, в основном, простой – рабочие с Верхне-Исетского и Сысертского заводов, с фабрики Злоказовых, железнодорожники; бывали и старатели, но больше всего крестьян из окрестных сел – подёнщики, ремесленники, мелкие торговцы. Да ещё извозчики, как до революции, – лихачи, ломовые и ваньки.
Лихачи снова в лаковых, дорогих английских колясках на рессорах и на резиновом ходу, запряжённых парой, а то и тройкой, носились по улицам, возили богатую публику, и, как при царе, грозно рявкали: «Постор-р-о-нись!.. Держи пр-р-р-ава!» Людишки едва успевали выскакивать из-под копыт сытых и таких же наглых, как кучера, лошадей, кованных массивными подковами и сверкающих разукрашенной сбруей.
Ломовые, как и раньше, неторопливо развозили грузы на своих битюгах, сильно, впрочем, похудевших: и овёс кусался, и сено. Некому пахать, сеять и жать. Миллионы мужиков истреблены на войне. Много безотказных крестьянских лошадок тоже ушло на фронт – по мобилизации. Никого из военного начальства не заботило, как будут выживать крестьянские семьи, большей частью, многодетные, потерявшие и кормильцев, и лошадей. Без лошади, а не дай Боже, ещё и без коровы – совсем ложись и помирай. Во многих семьях пахарями стали бабы – одна у сохи, другая в упряжке вместо лошади, только что без хомута, чересседельника и вожжей.
Ваньки из извозчиков – самые бесправные и запуганные. Многие в городе не живут постоянно, а наезжают из окрестных сел: отъездит сутки и домой ночевать. Возят клиентов на старых колымагах, тощими лошадёнками. Кажется, скелет в коляску запряжён, а не лошадь. И ничего, чуть не падают лошадки, а всё равно молча и старательно тянут и даже на сено себе зарабатывают. Как не дохнут? Русские лошадки стараются не дохнуть.
Ваньки боятся всего и всех. Раньше боялись городовых, теперь милиционеров. Не имеешь государственного регистрационного номера – плати. Лошадь сбросила на проспекте навозные яблоки – плати. Харя у ваньки подозрительная – плати. Пьяным возишь клиентов или клиенты пьяные – плати. Трезвые – ещё хуже, совсем подозрительный ванька, плати вдвое. Остановился у трактира или ресторана, чтоб ночного седока подхватить, – пятак швейцару. Не заплатишь – пошёл вон, а швейцар ещё и в рыло даст. Иди жалуйся. Да кому?
По вечерам и ночью ванька берёт большей частью пьяных седоков и не знает никогда, заплатит пассажир обещанный гривенник или нет. Хорошо, если и вздумал не платить и так просто уйдёт. Иные же господа, особенно, из военных, совсем не любят о деньгах рассуждать, гневаются. Отмерит ваньке кулаком в харю, рявкнет: «Я за тебя, мерзавца, кровь проливаю на фронте, от немца защищаю, а ты с меня ещё денег требуешь, вражина, холуй германский!» А вот который клиент попадается из налётчиков, тот и пулю в лоб бедному ваньке может влупить.
И уйдёт не торопясь. Уже бывало такое. Волноваться убийце не о чем: полиции нет в России уже третий год. Вместо неё новопридуманная милиция из гимназистов и студентов. Толку от мальчишек никакого, милиционеры боятся разбойного люда ещё больше, чем бессловесный ванька.
Но недавно появились совсем другие, грозные милиционеры – из уголовных: карманники, фармазонщики, домушники, медвежатники, грабители и даже душегубы. И берут их на службу, без вопросов – всех берут. Деваться белым революционным властям некуда – прежних полицейских зачислять на службу нельзя, у них поражение в правах. Не чеку же, в самом деле, создавать, как у красных, по борьбе с бандитизмом. И без того в городе работать некому, а охранять порядок – тем более.
Тут появились на тёмных улицах неизвестные доселе фулиганы. Эти – из подрастающих, чаще из безотцовщины или сироты погибших на германском фронте. Молодым шакалам, главное, силой поиграть – рыло прохожему начистить смеха ради, без зубов оставить. Заодно и кошель пощупать. Или барыне какой господскую морду ножичком – крест-накрест, если несговорчива и не желает по-доброму побрякушки отдать. Такие