– Многие надеялись, – заметил Дидерикс.
– Да, – согласился Соколов. – Много в России кретинов. Особенно, среди профессоров и публицистов. И среди высокопоставленного чиновничества. Вот вам практика! Всё, что Шифф пообещал, сделал. И поэтому… – теперь Соколов раздражался всё больше и скрипел фальцетом всё пронзительнее. – Поэтому… Да посмотрите, наконец, на состав Временного правительства – все масоны! Все! Кроме Милюкова, правда… И потому, сколько бы возражений против Нилуса ни строили, допустим, вы, генерал, или любой другой толковый и порядочный человек, вы меня не переубедите. Убийство Государя и семьи осуществили те же силы, которые расправились с Бурбонами полтора века назад. Тогда расправа носила явно ритуальный характер, такой же она, очевидно, была и сейчас. Но, возможно, перед вами сейчас сидит все-таки сумасшедший. Извините.
– Вот с вашим последним утверждением я согласиться не могу! – весело заявил Дидерикс. – Но точно так же не могу понять, почему вы не верите, что Романовых передали Германии? Об этом все газеты пишут.
– Не все, – возразил Соколов. – Но пусть бы и все… Пишут – и что это доказывает? Только тот факт, что руководят газетами и пишут в них люди, в высшей степени лживые, или невежественные, или просто мерзавцы. Но допустим на минутку, что передача Романовых немцам состоялась. Тогда как так вышло, что после 17 июля и по сей день никто семью Романовых так и не увидел? В сборе ли, по отдельности. В первую очередь, встретить и увидеть Государыню Александру Фёдоровну с детьми должны родственники в Дании, где пока ещё здравствует вдовствующая императрица Мария Фёдоровна – свекровь и бабушка. Там же, в Дании, обе сестры Государя – великие княгини Ольга Александровна и Ксения Александровна. Не иголки в сене – мать с пятью детьми из кровавой Совдепии вырвалась! И никто не видел?! Даже лакеи? Хоть в замочную скважину. Хоть одного. А ведь какая сенсация для прессы! Не странно ли?
Дидерикс беззвучно хлопнул несколько раз в ладоши.
– Великолепно, – заявил он. – Наповал! Даже если бы я и очень захотел, то не смог бы вам возразить. Вы меня порадовали.
Он вышел из-за стола и зашагал по комнате, быстро поворачиваясь у двери и потом у стола. Потом остановился перед Соколовым и заговорил совершенно другим тоном – серьёзным и даже чуть взволнованным:
– Скажу вам откровенно Николай Алексеевич. Даже я, кого Верховный правитель назначил осуществлять общий надзор за следствием, не сразу увидел двойную игру следователя Сергеева. Он потратил уйму времени и казённых средств, чтобы в итоге сделать невероятный вывод: «Исследованная область не исследована».
– «…Трупы Романовых не найдены, хотя утверждают, что они здесь», – докончил Соколов. – Он мне сказал то же. В самом деле… удивительный вывод, чтоб не сказать резче… Как говорят в наших кругах, юридически ничтожный. Профессиональный следователь не может оперировать такими формулировками. Однако же что-то подвигло его к такому заключению. И, говорят, прокурор Старынкевич повторил за ним то же самое. Ну, вот видите, Михаил Константинович, не хотелось мне давать отзыв о работе коллеги. Как-то само вышло.
– Очень хорошо, что вышло. Итак, обнаружилось нечто принципиальное: Сергеев – выкрест. К сожалению, я об этом узнал слишком поздно. Тайным юдофилом оказался наш Сергеев! Версию ритуального убийства он даже не рассматривал. Мало того: едва приступив к следствию, Сергеев тут же широко дал объявления в газетах: дескать, кто осведомлён о событиях 17 июля, должен явиться к следователю и дать показания.
– И что? – удивился Соколов.
– Вы как – в самом деле, не понимаете?
– Что я должен понять? – спросил Соколов.
– Так ведь Сергеев таким образом предупредил своих единоверцев и большевиков: «Внимание! Следствие началось – спасайтесь!» Не поняли?
Вместо ответа Соколов снова вытащил из кармана грязный платок и трубно высморкался.
– Извините, – пробормотал он. – Лихорадка не оставляет…
– Вас в сей час же осмотрит гарнизонный врач, – пообещал генерал. – Кроме того, вам следует отдохнуть. Потому что ждёт вас большая работа.
– Какая же? – Соколов даже привстал.
– Вы, господин Соколов, интересный собеседник. Мне следовало бы наградить тех патрульных, кто вас привёл сюда. И, в первую очередь, Сергеева. Впрочем, он получит свою награду.
– Что вы имеете в виду, позвольте узнать? – с подозрением спросил Соколов.
– Господин Сергеев защищал вас, как лев! – сообщил Дидерикс, улыбаясь и одновременно сверля следователя взглядом. – Да-да, как лев! Без преувеличений. Именно он спас вас от экспериментов полковника Зайчека. Слышали о таком?
– Слышал, – кивнул Соколов. – Из чехов, говорят, и спиритизмом увлекается.
– Какой спиритизм, оставьте! – отмахнулся Дидерикс. – Роль Томаса Торквемады, великого инквизитора, – вот истинное увлечение Йозефа Зайчека. Артист. Творческая личность.
– Ах, вот как! Тогда, признаюсь, мне не хотелось бы стать объектом его творчества.
– Между тем, вам оставался всего шаг до этого. Благодарите Сергеева.
– Спасибо, не останусь в долгу. И перед ним, и перед вами.
– А что передо мной? Сергеев вас защитил по зову души. И я теперь вас Зайчеку не отдам! Честно скажу: хочу извлечь пользу из нашей встречи.
– Буду рад служить.
Генерал снова вызвал адъютанта, тот принёс самовар – свежераздутый, с яркими алыми углями в колоснике, утробно булькающий кипятком.
– Прошу, – пригласил Дидерикс. – Сахара нет, зато чай настоящий.
– Благодарю покорнейше.
– Чехословацкий патруль, надо думать, не дал вам закончить обед.
– Не дал, – подтвердил Соколов, осторожно берясь за горячий стакан.
Дидерикс кивнул и тоже налил себе чаю.
– Странно… – заговорил генерал. – Странно, что большевики все-таки казнили Романовых. Вы не находите?
– Действительно, странно, – согласился Соколов. – Я тоже много думал об этом. Моё отношение к жидо-коммунистам вам известно. Считаю, что после нашей победы вторым надо повесить Ленина, третьим Троцкого. Без обжалования приговора.
– А первым? – удивился генерал.
– Первым Керенского.
– Тогда уж вместе с Милюковым и Родзянко. На одном фонаре.
– Вы абсолютно правы, ваше превосходительство, – проговорил Соколов, отставляя стакан в сторону. – Что же касается большевиков вообще, то, при моем известном к ним отношении, я вынужден признать, что они, сожалению, всё же не дураки. Узурпаторы, негодяи, разбойники, но не идиоты. Зачем Ленину понадобилось вешать себе на шею трупы Семьи, никак не пойму. Ульянов – хитрая бестия. Взять хотя бы Брестский мир. Мне достоверно известно, что в своей банде, которая зовётся «политбюро», Ленин яростно стоял за мир с германцами, доказывая, что Брест всё равно будет коротким. Но оказался один. Все члены его шайки были против договора. Все! Даже недавние германские агенты – а я не сомневаюсь, что большевики брали деньги у кайзера – заявили, что нужно немедленно объявить германцу войну отечественную. И только Ульянов упёрся. Почему? Да потому что армии у красных не было и до сих пор, по существу, нет. А ещё и потому, что он рассчитывал на революцию в Германии, причём, скорую. Помимо того, у него на руках сильный козырь – Романовы. И что же? Вместо того чтобы выгодно продать кайзеру, и вообще Европе, Семью, выторговать уступки, красные вожди добровольно садятся в яму с дерьмом! После чего по миру распространяется отвратительный миазм… Нет, положительно ничего не понимаю!
– Есть сведения, что Ленину спутали все карты здешние большевики. По указанию Шиффа. Причём, это уже третий раз, когда уральские красные плюнули своему вождю в физиономию, – сообщил Дидерикс.
– Был и первый?
– И первый, и второй. В начале сего года местные большевики арестовали двоюродного брата Ленина – присяжного поверенного и нотариуса Виктора Ардашева.
– Вот как? Впервые слышу! – удивился Соколов. – Впрочем, не сомневаюсь, что главный разбойник наплевал на родственника. У него же сверхценная идея – мировая революция! Ради неё можно уничтожить половину человечества.
– Вот и не угадали, – улыбаясь, возразил генерал.
– Любопытно. Можете рассказать? Я весь – внимание.
– Хорошо. Когда большевики бежали из Екатеринбурга, все награбленные ценности они вывезли. А вот часть собственных архивов бросили. Не понимают, что архивы противника – самая большая ценность, и при отступлении в первую очередь эвакуируются архивы. Нам досталась масса документов, они хранились в здании Волжско-Камского банка. Вам ещё придётся в них покопаться. И среди них оказались улики, проливающие свет на судьбу родственников главного большевика и отношение к ним местных красных. А значит, в известной степени, и к нему, своему вождю. Лично у меня эти документы вызвали, мягко говоря, очень большое удивление.
И Дидерикс рассказал. История оказалась совершенно невероятная.
Родная тётка Ленина, сестра его матери Любовь Александровна, вышла замуж за екатеринбургского чиновника А. Ф. Ардашева. У них было шестеро детей – пять сыновей и дочь.
Как свидетельствуют разные люди, между детьми Ульяновых и Ардашевых всегда были тёплые родственные отношения. Особенно молодой Ленин и его жена Крупская были дружны с двоюродными братьями Александром и Виктором.
Оба ленинских кузена, не разделяя политических взглядов молодой четы, проявили, тем не менее, к ней большое сочувствие и внимание. Когда царская власть выслала Владимира Ленина в деревню Кокушкино, а Надежда Крупская последовала за мужем, Ардашевы доставляли ссыльным книги, помогали деньгами, подкармливали. Братья научили Ленина играть в шахматы, он и сегодня, говорят, страстный шахматист.
Потом большевистский переворот.
Ленин возглавил красное правительство.
Виктор Ардашев к тому времени работал нотариусом в Верхотурье – в небольшом городке недалеко от Екатеринбурга.
Политические пути двоюродных братьев разошлись: Виктор к тому времени стал членом кадетской партии, которую большевики объявили враждебной, но ещё не преследовали. Многие знали о высокопоставленном родственнике Виктора Ардашева. Очевидно, и поэтому тоже Виктора и его однопартийцев большевики поначалу не трогали.