– Признаться, с большим удивлением мне довелось узнать, – продолжил Сахаров, – что наше новое министерство переняло самые худшие черты царского. Служба начинается в десять-одиннадцать утра. Потом в два часа обед, и конец служебного дня в четыре часа.
– И этот курорт – в условиях военного времени! – с возмущением поддержал Сахарова генерал Дидерикс. – Осмелюсь и я о том же напомнить, господин адмирал, – обратился он к Колчаку. – Я уже подавал докладную на ваше имя.
– Докладную? – изумлённо переспросил адмирал. – Савельев! – он вдруг охрип. – Савельев! – откашлялся Колчак и стукнул кулаком по кнопке электрического звонка.
Влетел встревоженный адъютант:
– Слушаю, ваше высоко…
– Докладная!.. – сквозь кашель выговорил Колчак. – Докладная… генерала Дидерикса? Где?! Когда вы подавали, генерал?
– Двадцать четыре дня назад, – тихо и чётко ответил Дидерикс.
– Саботаж! – сквозь кашель кричал Колчак. – На фронт! Под трибунал! Где документ, я спрашиваю?
– Ва… Ваше высокого…
– Ты, Савельев, забыл, где находишься?! – на углах губ Колчака выступила жёлтая пена.
Он вскочил, размахивая руками. Дидерикс и Сахаров, окаменев, не сводили с него глаз. Генерал Нокс невозмутимо пыхтел трубкой, Жанен презрительно покачивал головой, словно хотел сказать: «Да разве здесь может быть какой-нибудь порядок?»
Бледный адъютант, наконец, сумел выговорить:
– Ваше высокопревосходительство, докладная генерала Дидерикса у вас на столе!.. С того же дня, когда была подана…
Колчак начал лихорадочно рыться в своих бумагах, открывая и закрывая картонные папки, кожаные бювары. Наконец выхватил лист бумаги и издалека показал её Дидериксу.
– Она? – рыкнул Колчак.
– Похоже, – отвечал Дидерикс.
Колчак пробежал глазами текст, глянул на подпись.
– Почему не напомнили? – мрачно осведомился он у адъютанта.
– Виноват, – пробормотал адъютант. – Виноват-с…
– Непростительно! Война никогда не прощает безалаберности. И никому.
– Так точно, ваше превосходительство.
– Идите, идите… Память свою укрепляйте. Три раза в день. Перед принятием пищи! – угрожающе добавил Верховный правитель.
– Так на чём мы остановились? – Колчак обернулся к Сахарову.
– По моему убеждению, ваше высокопревосходительство…
Колчак шлёпнул ладонью по столу и сказал страдальчески:
– Константин Вячеславович! А попроще? Мы здесь все свои, все друзья…
– Да, – согласился Сахаров. – Пользуясь моментом, Александр Васильевич, предлагаю: аппарат министерства с его непонятными управлениями и департаментами сократить на две тысячи персон. То есть, из десяти чиновников оставить одного. Так мы хоть частично закроем нехватку офицерского состава в армии. И повысим эффективность ведомства.
Жанен кивнул, Нокс одобрительно улыбнулся. Дидерикс, вопросительно глядел на адмирала.
Колчак поймал его взгляд и горестно вздохнул:
– Вот удар так удар. Вполне в характере боевого генерала Сахарова. Бац – и нет проблемы! Так?
– Я не утверждаю, что так мы решим все проблемы, – невозмутимо заметил Сахаров. – Но хоть один камень с шеи снимем. Вот ещё одна деталь. На первый взгляд, тоже мелкая, но в нашей ситуации мелких не бывает. Я имею в виду продвижение в чинах. Ваше министерство приняло старую царскую инструкцию – повышать в чине только согласно выслуге. Какая может быть выслуга в условиях гражданской войны? Абсурд. Получается, вы, Александр Васильевич, не можете поощрить героя повышением по службе. А всякая тыловая крыса, чей срок формально подошёл, получает следующий чин за героическое протирание штанов в кабинете. Одновременно…
– Да-с, – сердито перебил Колчак. – Вы правы, безусловно. И генерал Дидерикс тоже. Владимир Николаевич, – приказал он начальнику главного штаба Лебедеву. – Дайте распоряжение подготовить приказ о радикальном изменении структуры военного министерства. Ещё что интересного из ваших мемуаров, Константин Вячеславович? – едко поинтересовался Колчак.
Сахаров вспыхнул, но обидеться не успел: его опередил Нокс.
– Позвольте, мой адмирал? – мягко заговорил англичанин. – Мы почему-то оставили в стороне самый важный вопрос. Не могу понять: наши поставщики исполнили все заказы, все обязательства по доставке обмундирования, оружия и боеприпасов. С вашего позволения, я совсем недавно проверял. Лично. Как же получилось…
– Да!.. – вскипел Колчак. – Это я вас должен спросить: как получилось, что все поставки я оплатил золотом – русским золотом! А русская армия ходит с мешками на голове!..
– Франция тоже выполнила все свои обязательства по поставкам, – проскрипел Жанен.
– И что же вы хотите этим сказать? – прищурился Колчак.
– Только то, что было в сию минуту сказано, – аккуратно отпарировал генерал Нокс. – Все оплаченное – у вас. В полном объёме. Вся номенклатура заказов.
– Тогда… – адмирал вытащил из нагрудного кармана белоснежный платок и вытер лоб. – Тогда чёрт знает, что такое!
– Позвольте, Александр Васильевич? – холодно подал голос Дидерикс. Колчак махнул рукой.
– Чёрт, быть может, и знает. Он всё знает. Но лучше бы о том знал капитан Зайчек с его палачами. Все барахолки забиты английским и французским обмундированием, обувью. Даже оружием! На наших глазах образовался огромный чёрный рынок оружия. А Зайчек играет в Великого инквизитора, развлекается в своей пыточной. И, к слову, особо подчёркиваю: уничтожает важнейших свидетелей по уголовному делу об убийстве Романовых.
Слова о Романовых Колчак пропустил мимо ушей.
– Да-да, – добавил Сахаров. – И не только обыватели, простые спекулянты торгуют армейскими запасами. Даже… – он обернулся к Гайде. – Даже ваши легионеры. Солдаты и офицеры. И ведь что: винтовки продают, патроны противнику – красным партизанам. Даже пулемёты. А завтра тот же партизан из этого же пулемёта от чехословацкого легионера самого же легионера и расстреляет. Или вас, уважаемый генерал. Из-за угла.
Гайда рыкнул, поправил воротник кителя, словно он его душил, и сказал почему-то на немецком:
– Благодарю за сведения… Немедленно проверю. Тем не менее… – он снова перешёл на русский. – Если из сорока тысяч неустрашимых чешских легионеров найдётся десяток, даже два десятка чёрных спекулянтов – ещё не повод для обвинения всего доблестного легиона.
– Разумеется, не повод, – буркнул Колчак. – Но у нас говорят: одна паршивая овца все стадо губит. Мы готовимся к весеннему наступлению, где роль ваша – первая. И по легиону же чёрный рынок первым и бьёт.
– Безусловно, господин адмирал, – поспешил согласиться Гайда. – Но ваша контрразведка!..
– Наша? Наша контрразведка?! – взревел Колчак. – Скорее, ваша! Зайчек, второй Малюта, передо мной даже формальной ответственности не несёт. С первого же дня! Полагаю, и перед вами тоже, – бросил он Жанену. – В результате, у каждой части, вплоть до роты, своя контрразведка. И тоже – абсолютно самостоятельные заплечных дел мастера. Что творят в своих подвалах, даже я не знаю.
Он раскрыл портсигар, выхватил папиросу, но рука плясала, и Колчак никак не мог забросить папиросу себе в рот. Наконец, получилось, Колчак закурил и замахал ладонью, отгоняя дым от сидящего рядом Мориса Жанена.
– До бешенства… ваши зайчеки доведут. И крупные, и мелкие… Теперь же я вынужден создать собственный осведомительный отдел. А Зайчека, месье генерал, я попросил бы вас забрать к себе – ваша креатура.
Жанен подумал:
– Надо всё взвесить.
– Надо, – согласился Колчак. – Давно надо было.
– Позвольте добавить? – подал голос Сахаров.
– Никак вы угомониться не можете, – тяжко вздохнул Колчак. – Боевой дух подрываете… Беспощадно.
– Не я, Александр Васильевич, подрываю, – сдержанно возразил Сахаров. – А созданные обстоятельства. Искусственно созданные.
– Какие же ваши обстоятельства? Продолжайте, продолжайте добивать своего начальника…
– Я проехал от Владивостока до Омска по железной дороге. И вот что меня поразило: все деревни и села вдоль Сибирской магистрали сожжены. А жители, в лучшем случае, просто изгнаны из своих домов. Но многие подверглись экзекуциям. Поголовной порке и даже повешению. При моих разговорах с пострадавшими выяснялось, что бесчинствовали наши, а не красные. Секли и вешали тех, кто открыто стоял против большевиков. А это, большей частью, зажиточное крестьянство. У меня вопрос: мы стремимся большевизировать Сибирь? В этом наша цель?
Колчак с неудовольствием сказал Гайде:
– Ответьте, генерал, Константину Вячеславовичу. Он у нас человек новый. Многое ему в диковинку. Растолкуйте.
– А что вы хотите, генерал? Военная необходимость! – недовольно выпятил вперёд подбородок Гайда. – Она требует строгих и даже беспощадных мер безопасности. Все эти селения были или вполне могли стать базой красных партизан для нападения на наши эшелоны.
– Так всё же – «могли» или «были»? – осведомился Сахаров.
– И были, и могли! – с вызовом заявил Гайда.
– В таком случае… – начал Сахаров, но Колчак поднял предостерегающе ладонь:
– Оставим дискуссию, господа! Сейчас она совершенно некстати. Константин Вячеславович! У вас есть ещё что добавить к сказанному?
Чешским легионерам сибирские морозы не страшны
Генерал Сахаров глубоко вздохнул, задержал дыхание, успокоился и сказал:
– Да, есть… ещё немного… Как уже известно господам, я побывал на острове Русский. Там, напоминаю, развёрнут центр ускоренной военной подготовки будущих унтер-офицеров и прапорщиков. И любопытный факт обнаружился. Неожиданно из расписания занятий исчез почему-то курс работы с полевыми картами. На мой вопрос, почему исчез, я получил ответ, которому сначала не поверил. Оказывается, незадолго до того эти карты потребовал ротный командир чешского легиона – будто для ознакомления. А карты – не школьные, а военные стратегические. Секретные, с обозначением всех укрепрайонов, – он многозначительно умолк.
– Ну и? – не выдержал Колчак.