В чем и расписываюсь – Фёдор Иванов
И. д. начальника управления Уголовного розыска —
Плешков
Товарищ прокурора – Н. Остроумов
Не торопясь, Соколов приступил к следующему документу.
П Р О Т О К О Л
допроса свидетеля
член Екатеринбургского окружного суда И. А. Сергеев,
в камере своей, допрашивал
нижепоименованного в качестве свидетеля, с соблюдением 443 ст. у. у. с., и он показал:
Я, Пётр Порфирьевич Богоявленский, православный, живу в Екатеринбурге по 1-ой Мельковской улице, д. №3.
В первой половине июня сего года (по новому стилю) ко мне зашёл мой знакомый Василий Лукич Крысов и сообщил мне, что один из рабочих передавал ему, что видел своими глазами, как б. Государя на ст. Екатеринбург посадили в вагон. По словам того рабочего, Государь был в старой потрёпанной шинели, и при посадке его грубо втолкнули в вагон. Фамилии того рабочего мне Крысов не называл, но отнёсся к сообщению рабочего как к факту, заслуживающему доверия, и добавил, Государя увезли в Ригу на основании Брестского договора. Крысов говорил, что поезд, в который посадили Государя, был роскошный и был отправлен в путь.
Прочитано.
Пётр Порфирьевич Богоявленский.
Член суда Ив. Сергеев.
Товарищ прокурора Н. Остроумов
«Темна вода во облацех», – вздохнул Соколов взялся за следующий допрос.
П Р О Т О К О Л
член Екатеринбургского окружного суда И. А. Сергеев
в камере своей допрашивал нижепоименованного
в качестве свидетеля,
с соблюдением 443 ст. уст. уг. суд,
и свидетель А. В. Самойлов показал:
Я, Александр Васильевич Самойлов, 42 лет, происхожу из крестьян, православный, грамотный. С 1915 года я служу кондуктором на Омской ж. д. с жительством в Екатеринбурге.
Перед Пасхой этого года я поселился на квартире у Александра Семёновича Варакушева, по 2-ой Восточной улице, в доме №85.
Варакушев определился на службу к большевикам в отряд по охране б. Государя и его семьи.
Числа 18—19 июля сего года, после того как комиссар Голощёкин объявил на митинге, что б. Царь Николай Романов расстрелян, я спросил Варакушева: «Что, Александр Семёнович, на похороны ходил?» – «На какие такие похороны?» – в свою очередь спросил Варакушев. Я объяснил ему о сообщении насчёт убийства б. императора. Варакушев на это сказал мне: «Плюнь на всё это! Сука Голощёкин все набрехал».
Варакушев объяснил, что он сам лично видел, как провезли б. Царя и Царицу на автомобиле Красного Креста на ст. Екатеринбург-I. По словам Варакушева, Царь и Царица были закованы в кандалы. Перевезли б. императорскую чету на станцию уже после того, как было объявлено о расстреле б. Государя. О событии увоза Царя и Царицы на вокзал Варакушев говорил столь уверенно, что даже предлагал мне в тот же день сходить на вокзал и собственными глазами убедиться, что б. Царь и Царица находятся в вагоне.
Я пошёл с Варакушевым на вокзал в тот же день. Поезд, в составе которого находился вагон с Царём и Царицей, находился на седьмом пути и проходить к нему было рискованно, так как кругом бегали вооружённые комиссары и красноармейцы.
Ввиду этого, я посмотрел на тот поезд издали, с третьей платформы. Поезд этот находился под сильной охраной вооружённых красноармейцев. В составе этого поезда и находился вагон с завешенными чёрной материей (а может быть, и закрашенными чёрной краской) окнами. На этот вагон и указал мне Варакушев, сказав, что в нём находятся Царь и Царица.
Протокол мне прочитан. Записано верно.
Александр Васильевич Самойлов
Член Екатеринбургского окружного суда Ив. Сергеев
При допросе присутствовал товарищ прокурора
Н Остроумов
Следующий документ именовался по-другому.
ПОКАЗАНИЯ
Гражданка Нижне-Исетской волости, села Уктуса,
Анна Петрова Белозерова, 19 лет, православная,
грамотная, не судилась, объяснила:
Я была в сожительстве с Василием Логиновым. Сошлась с ним до большевиков ещё и имела от него ребёнка. Дежурил он в охране б. Царя так: двое суток дежурит, а двое дома. Я спрашивала Василия про Царя и его семью. Он отвечал, что б. Царь ходил по комнатам свободно, иногда выходил к караулу, разговаривал с охранниками, курил вместе с ними. Государыня почти никогда не выходила из комнаты, её видели очень редко. Дочери их, княжны, выходили ежедневно на два часа гулять в сад, иногда с караульными красноармейцами даже играли в карты, а иногда учили их играть на какой-то музыке.
Государь и его дочери красноармейцев называли «товарищами». Я несколько раз спрашивала, не обижают ли красноармейцы б. Царя и его семью.
На это Василий мне всегда отвечал, что их никто не обижает, а про Наследника Алексея ещё говорил, что Наследник, обращаясь к охранникам, просил их так: «Товарищи, вылечите меня, я не буду вредным, а буду такой же, как и вы все».
Приблизительно с месяц до прихода чехословаков, когда рабочие-красноармейцы с фабрики братьев Злоказовых ещё были в охране б. Государя, сожительница Ивана Логинова, брата моего Василия, Ольга Степанова, говорила мне, что в эту ночь б. Царя расстреляют, а затем увезут на мельницу и измелют…»
«Ну и ну! – подивился следователь Соколов. – Нет предела народному творчеству. Хотя… довольно эффективный способ замести следы настоящего преступления».
«…увезут на мельницу и измелют. Царя хотели увезти вчера, но не было автомобиля-грузовика. А раньше дочери Государя, великие княжны, часто, почти каждую ночь приглашали красноармейцев-охранников к себе в спальню любиться с ними и за это обещали корону. Об этом я сказала Василию. Он на меня накричал и сказал: «Разве можно такие вещи говорить!», а со Степановой запретил мне разговаривать. Я спросила, жив ли Царь. Он ответил мне, что Царю никто не может ничего сделать и что от германского царя строго приказано Ленину, чтобы ни один волос не был тронут у нашего Царя.
Анна Петровна Белозерова
И. д. начальника Уголовного розыска Плешков
«Чёрт их всех побрал, мерзопакостников! Нет, пора прекратить сию комеди дель арте!»35 – раздражённо подумал Соколов, плюнул и сунул папку в дальний ящик стола.
Достал из шкафа толстую папку агента Алексеева.
СВИДЕТЕЛЬСТВО
сестры милосердия Гусевой
«В русско-германскую войну Гусева Лидия Семёновна была откомандирована, в числе других сестёр из общины, в Петроград, а затем на фронт, откуда и вернулась в Пермь уже при большевиках в марте 1918 г. Последнее военное время жила в Пскове и ничем не занималась, ввиду расформирования отряда сестёр милосердия большевиками. Вернувшись, снова служила при пермской общине сестёр. На фронтах у большевиков не была, а лишь была на холерной прививке в Чердынском уезде.
Личность Павла Спиридонова Медведева, из красноармейцев, состоявшего в санитарной команде 139-го головного эвакуационного пункта, ей известна, так как она состоит сестрой милосердия в хирургическом (перевязочном) отделении этого пункта. Узнала она Медведева только с того времени, как он начал служить при этом отделении, где он подавал чай и обед и вообще услуживал ей и другой сестре Поповой, по имени и отчеству не знает, заведывающей хозяйственной частью при пункте. Поступила она, Гусева, служить в это отделение с 30 декабря нов. стиля.
Вскоре после поступления её в отделение ей попала в руки газета «Освобождение России», в которой была помещена статья о семействе Николая Романова, быв. Императора. В статье этой описывалось убийство семьи большевиками, и что Николай Романов и все члены его семьи были расстреляны большевиками и при этом дочери Царя изнасилованы. Статья вызвала крайнее возмущение среди сестёр действиями большевиков. Читала она, Гусева, статью в газете в дежурной комнате сестёр милосердия в присутствии нескольких сестёр милосердия. Тут же находился Павел Медведев. Когда сестры пошли из комнаты и она, Гусева, осталась одна, то Медведев сказал ей: «Это неправда, сестра, что пишут в газете. Я очевидец, конвойным был. Что плохо их кормили и дурно обращались – это неправда. Отношения к Царской семье были хорошие. Кормили их хорошо: подавали суп и маленькие котлеты, а также 1/4 молока на день…»
– Котлетки!.. – фыркнул Соколов. – Роскошь, однако! Знать бы, из чего они те котлетки рубили…
Он вспомнил, что царица была строгой вегетарианкой, не ела даже рыбы.
– Чем же Государыню, мерзавцы, кормили? Уж не трюфелями?..
«Все, что в газетах пишут – то ложь, – твердил мне Медведев. – Даже прислуга у них своя была». На вопрос: «Какие постели у них были?» Медведев отвечал, что они спали на кроватях, дочери – на походных раскладных, и белье всё время было чистое; комендант нанимал прачек, и за стирку платила советская власть.
Затем он рассказал ей, что всю семью спустили вниз, всего их было 11 человек. Был сам Император Николай II, его супруга, сын и дочери (сколько дочерей и как их звать – не сказал) и прислуга, всего 11 человек. Часов в 11—12 ночи к ним постучался в двери один человек, просил одеться и выйти. Они оделись и вышли. Пришли 11 человек, из которых некоторые – латыши, а кто другие были, не сказал. Все эти лица спустились по лестнице в низ дома и вошли в комнату, где была Царская семья и прислуга, а конвойным патрулям велели уйти, и они ушли. Далее ничего он ей передать не мог, так как вошёл санитар, пленный итальянец Джузеппе (фамилии его не знает), и сказал ей, что её просят в перевязочную, и она тотчас ушла вместе с этим санитаром в низ корпуса.
После этого она встречалась с Медведевым ежедневно, но разговора по поводу недоконченного им рассказа о Царской семье не заводила, и сам он, в свою очередь, более ничего ей не говорил. Не заводила она с ним разговора по этому поводу потому, что ей некогда разговаривать с ним было в следующие случаи встречи: она все время занята в хирургическом отделении делом и говорить с ним не хотелось.