тва, англичанин только едва кивнул соотечественникам в авто и небрежно стеком указал казакам поднять шлагбаум.
Автомобиль вырвался за город, оставляя позади огромный жёлтый шлейф пыли пополам с выхлопным дымом. Барышня, не снимая правой руки с руля, левой сдвинула со лба на глаза очки-консервы и резко нажала на дроссель, пока рванувшаяся вверх белая стрелка тахометра не остановилась на цифре тридцать миль в час.
Матрос обернулся, встретился взглядом с офицером. Тот неожиданно широко, совсем не по-английски, улыбнулся и подмигнул.
– Признаться, ждал, что на контроле документы все-таки проверят, – сказал по-русски матрос, облегчённо вздохнув.
– Да хоть тысячу раз, – заявил на том же языке майор. – Наши бумаги лучше настоящих, таких в мире не найдёте, даже у членов правительства его величества короля Георга Пятого.
Бумаги у всех троих были не английские, а русские, причём, настоящие, – на бланках комендатуры, с настоящими подписями и печатями. И для местных проверяющих это было удобнее, но у пассажиров имелись ещё и английские удостоверения.
– Вот наш лучший пропуск, – добавил майор и кивнул в сторону барышни за рулём.
– Да уж не всегда, – не согласился матрос. – Лишнее внимание… Где ещё видали такую боевую даму?
Шоферица между тем посмотрела в зеркало заднего вида, что-то ей не понравилось. Она сбросила скорость и аккуратно прижалась к левой стороне грунтовки (даже здесь, в российской глубинке, она вела автомобиль по дорожным правилам Англии!), мягко затормозила.
– Тент поднять надо, – сказала она. – К вечеру будем, как трубочисты. Павел Митрофанович, я вас попрошу…
Не вставая с места, матрос с усилием передвинул рычаг управления верхом. С поднятым кожаным верхом в машине стало жарче, но дышалось легче, а главное, жёлтый шлейф не оседал на спинах пассажиров.
Дама в автомобиле делоне бельвиль
Дорога была очень сухая, не сильно разбитая, так что скорость приходилось снижать только в деревнях или при обгоне телег. При виде автомобиля лошади в ужасе храпели, в деревнях собаки поднимали злобный лай, словно увидели медведя посреди дня. Куры, все без исключения, почему-то норовили непременно перебежать дорогу под самым
радиатором, даже если для этого им надо было мчаться к автомобилю с другого конца села. Ребятишки выскакивали из дворов, улюлюкали, визжали от восторга. Бабы крестились, иные плевали вслед стриженой городской лярве за рулём или выливали на дорогу вслед автомобилю помои. А старики только таращились изумлённо на никогда не виданную шоферицу.
Проезжая четвертую деревню, Новосильцева задавила рыжую курицу и крикнула от неожиданности. Её крик слился с предсмертным воплем несчастной птицы. Выехав за околицу, Новосильцева затормозила.
– Чёрт бы их побрал. С ума меня сведут, – пожаловалась она. – Нет чтобы, как все добропорядочные куры, сидеть по домам, на насестах. Сколько ещё будут на меня нападать? Павел Митрофанович, смените?
– С превеликим удовольствием, – заявил матрос. – Давно жду своей очереди.
– И не следует фурор поднимать среди дикого крестьянства сибирских пампасов. Тут меня вполне могут принять за какую-нибудь Машку-налётчицу. Погоню устроят или чехов позовут, – добавила Новосильцева, усаживаясь на задний диван.
– Чехов не позовут, – заверил Яковлев. – Да и той самой, знаменитой Машки уже нет. Кстати, она не налётчицей была, а партизанкой, и звали её Красная Машка.
Сев за руль, матрос мягко тронул с места. Но, перейдя на четвертную передачу, дал газ, и делоне полетел с фантастической скоростью сорок пять миль в час.
– На пожар? – крикнул ему сзади комиссар Яковлев. – Не парижский асфальт, Павел Митрофанович!
– Больше скорость – меньше ям! – оглянувшись, прокричал матрос Гончарюк.
И в самом деле, когда машину вела Новосильцева, автомобиль трясло на мелких и крупных ухабах, а сейчас он летел поверх них. Только перед небольшими речками или ручьями матросу приходилось снижать заметно скорость. Мостки для переезда чаще всего не годились, нужно было искать брод. И потом по берегу, осторожно снова выбираться на тракт.
Новосильцева села поудобнее рядом с Яковлевым, словно гнездилась под крыло. Положила голову ему на плечо, прижалась к нему, и, когда дорога стала получше и делоне полетел вперёд почти без тряски, уснула.
О Машке-налётчице, точнее, Красной Машке рассказал вчера Яковлеву артиллерийский капитан в ресторане «Лондон».
Проверок патрулей он не опасался: в кармане лежали настоящие документы, выправленные в гарнизоне капитаном Малиновским Дмитрием Аполлоновичем, информатором военной разведки большевиков. Английских у Яковлева тогда ещё не было, но и настоящие англичане при себе документы обычно не носили – патрули не проверяли военных из союзных миссий. Не опасался Яковлев и проверяющих с английской стороны. Каждый день в Екатеринбург одни английские офицеры появлялись, другие исчезали, и даже сам генерал Альфред Нокс понятия не имел, откуда здесь новые лица, по какому ведомству служат и кто у них начальник. Интересоваться было не по-джентльменски, особенно потому, что большинство военных британской миссии слетелись на Урал и в Сибирь делать деньги, причём, большие, и Нокс прекрасно знал об этом. Они сопровождали сюда из Мурманска грузы с консервами, оружием, обмундированием, боеприпасами. А отсюда по пути в мурманский порт брали под контроль вагоны с мехами, золотым песком, с драгоценным кедром и другим лесом-кругляком, фантастически дешёвым, можно сказать, почти бесплатным – своего рода подарок Верховного правителя английскому королю. Но за все поставки из Англии и других стран-интервентов Колчак неизменно расплачивался русским государственным золотом по чудовищно высоким расценкам.
Вчера Яковлев зашёл в офицерский ресторан не только поесть, но и опробовать свою новую английскую форму и легенду агента британской спецслужбы МИ-6. Едва он сделал заказ, как у его стола остановился невысокий артиллерийский штабс-капитан в поношенном, но аккуратно отглаженном мундире с тусклыми полевыми пуговицами. Яковлев сразу определил: перед ним боевой офицер, а на вид – лет всего двадцати пяти, не старше.
– Вы позволите, уважаемый коллега? – спросил капитан.
Оглядев зал, Яковлев обнаружил, что свободные столы в зале есть, но штабс уже по-хозяйски положил руки на спинку стула.
– Милости прошу, – кивнул Яковлев.
Артиллерист сел, одёрнул китель, огляделся и поманил пальцем официанта. Но тут же, спохватившись, привстал:
– Прошу прощения.… Совсем одичал на фронте. Позвольте представиться: штабс-капитан Мейбом Фёдор Фёдорович, командир артбатальона. А ваш чин, простите… – он посмотрел на английский погон, где был лишь один знак различия – маленькая королевская корона, покрытая рубиновой эмалью.
– Савельев Иван Ильич, майор вооружённых сил его величества. Состою при английской миссии.
– Так вы русский? – вытаращил глаза Мейбом.
– Именно. Русский на английской службе.
– Странно… То-то вижу в вашем лице что-то родное.
– Что же именно? – усмехнулся Яковлев.
– Не нашёл в нём снисходительного презрения к русским дикарям, ко мне, в частности.
– Чего изволите, гражданин офицер? – нагнулся к штабс-капитану официант во фраке и с белой бабочкой.
– Так-с, любезный… То же, что и моему уважаемому соседу. Графинчик там… Закусить. Что из горячего?
– Извольте, бифштексы, седло косули, рябчики есть. Сегодняшние.
– Тащи рябчиков.
Официант бесшумно растаял, а штабс-капитан расстегнул верхнюю пуговицу заношенного кителя и перевёл дух.
– Признаться, впервые встречаю русского англичанина, если позволено так выразиться, – заявил он. – То есть, русского на службе чужой державы.
– А Верховного правителя никогда не видели?
– При чем тут адмирал? – удивился Мейбом.
– Да при том, что он тоже состоит на службе английского короля. И тоже вполне официально.
– Как же это так? – не поверил капитан. – Он же правитель России! И на иностранной службе?
– Да очень просто. Когда Временное правительство уничтожило русскую армию и флот, многие офицеры подались на службу к союзникам. Правда, нашлись и такие, кто к немцам перебежал. Причём, большей частью прирождённые великороссы. А настоящие немцы, то есть, наши немцы, русские, к Вильгельму не побежали, остались здесь. У красных их тоже немало.
– Я сам из немцев, – вставил Мейбом. – Мы живём в России и служим ей уже триста лет. Ничего немецкого, кроме фамилии, не осталось.
– Догадался. С чем вас и поздравляю. Что же до адмирала Колчака, то он сначала американцам послужил, потом к англичанам перешёл. Они его и привезли сюда и назначили Верховным правителем. Только сначала устроили переворот и скинули эсеровское правительство.
– И что же, Верховный правитель России, на самом деле, подданный английского короля?
– Насчёт подданства ничего не скажу, – ответил Яковлев. – Не знаю даже, чьи мы подданные. Вот вы, штабс-капитан? – он испытывающе глянул в лицо Мейбому. – Вы по какому подданству себя числите?
Штабс-капитан задумался ненадолго, потом фыркнул:
– Что за вопрос! Я русский, стало быть, гражданин России.
Штабс-капитан Ф. Ф. Мейбом
– Какой России? Их много сейчас… Десятка полтора, а то и больше. Красная Россия, Сибирская, Уральская, Донская, Забайкальская. Уж не говорю о новых «странах», нарезанных из русских земель французами, англичанами, немцами, японцами. Азербайджан появился, какая-то Украина, Таврия… что там ещё?
– Мою Россию никто не посмеет разрезать на куски! Она у меня здесь! – хлопнув ладонью по груди, заявил Мейбом и слегка покраснел, видно, понял, что пережал с пафосом. И, желая выйти из нелепого момента, поспешил спросить:
– Значит, говорите, и Колчак… А он-то как попал к англичанам? Каким путём? Непростым, наверное.
– Проще некуда. Убедился, что «временные» с Керенским и не думают об армии и о флоте, а значит, в их планы не входит сохранение России такой, какой нам её передали предки. Мало того, новая власть сразу после февраля стала раздавать суверенитеты и автономии финнам, полякам, кавказским племенам, каким-то украинцам, бурятам, калмыкам… И, недолго думая, Александр Васильевич сложил с себя звание Главкомфлота и сначала вполне официально нанялся к американцам. Учил их минному делу, раскрывал наши военные секреты… – на что штабс-капитан неодобрительно присвистнул. – А когда к власти пришли большевики и американский президент Вильсон послал Ленину несколько телеграмм, поздравляя от имени Северо-Американских штатов с победой народовластия, Колчак от американцев уволился и поступил на службу королю. Мотив объявил простой: хочет продолжить войну против немцев в рядах английского войска, коль скоро русское войско, самоуничтожившись, такую войну продолжить не может. Вот только непонятно, почему адмиралу не предложили если не эскадру, то на худой конец, отряд, или хотя бы линкор, крейсер, или пусть даже плохонькую миноноску. Почему-то отправили на сухопутный