Иваненко видел, как Козырин достал из портфеля, поданного ему помощником, малиновую папку с желтыми вензелями по краям и пошел к сцене. За ним потянулись все посетители ВИП-зоны, смешиваясь у сцены с остальным народом.
Козырин легко вбежал на сцену, пожал руку Немировскому и подошел к микрофону.
– Дорогие друзья! Позвольте от всего сердца поздравить с десятилетним юбилеем славный и всеми нами любимый телеканал ТВК, который очень часто люди просто называют «Народным»! – Козырин переждал аплодисменты. – Получить звание «народного» не от руководства страны, а от зрителей! Может ли быть признание более дорогое и весомое! – Стоящие перед сценой вновь разразились аплодисментами. Козырин решил перейти к официальному тексту и раскрыл малиновую папку. – За эти десять лет телеканалу удалось занять заметную нишу в ряду наших средств массовой информации. Многие программы канала, как вы знаете, номинировались на различные премии, и сегодня канал ТВК обладает в общей сложности тридцатью девятью призами, полученными программами, журналистами и ведущими на различных престижных телефорумах. – Козырин оторвался от текста и поднял голову, давая понять слушателям, что он ждет аплодисменты. Слушатели покорно зааплодировали, но на этот раз гораздо менее громко. Козырин решил, что пора заканчивать. – Позвольте мне зачитать и вручить приветственный адрес. Я прошу подняться на сцену председателя попечительского совета телеканала Михаила Семеновича Иваненко.
Иваненко, стоящий сбоку от сцены, легко взбежал по ступенькам.
– Одну минуточку!
Толпа обернулась, ища глазами того, кто посмел прервать торжественную церемонию. Иваненко тоже обернулся на голос и с высоты сцены увидел Глеба. Он прорывался через толпу и тащил за собой эту рыжеволосую девку.
– Одну минуточку! – повторил Глеб, и толпа перед ним расступилась, давая пройти.
За несколько метров до сцены Глеб выпустил руку Арины и одним прыжком махнул на сцену.
– Извините, Павел Степанович!
Растерянный Козырев замер с малиновой папкой в руке.
– А вот генеральный директор и владелец канала! – воскликнул Иваненко. – Прости, Глеб Алексеевич, что начали без тебя. Не могли тебя найти. Уж извини!
В его голосе слышалась плохо скрываемая насмешка. Но Глеб не обратил внимания ни на Иваненко, ни на его слова.
– Извините, Павел Степанович, – повторил он. – Прежде чем вы вручите адрес, позвольте сказать несколько слов.
– Конечно, Глеб Алексеевич! – Козырев отступил от микрофона, уступая место Глебу.
– Дамы и господа! – Глеб говорил громко, и мощные динамики разносили его голос над толпой. – Я хочу сделать важное заявление. Мы с вами, с теми, кто стоит перед этой сценой, одна команда. Со многими мы проработали вместе десять лет. Мы упорно трудились, мы выдумывали и творили, мы создали хороший телеканал, который смотрят и любят миллионы россиян. Но, как сказал, кто-то из мудрецов: приходит время, когда нужно все менять. И сегодня, в день десятилетия нашего любимого телеканала, я решил последовать совету мудрых и в корне изменить свою жизнь. И жизнь канала, разумеется. Несколько минут назад я подписал договор о продаже всего пакета акций телеканала ТВК очаровательной даме, – он протянул руку в сторону Арины и закончил на самой высокой из доступных ему нот. – Арине Александровне Розовой. С этой минуты полноправной владелицей канала ТВК является Арина Александровна! Я хочу представить вам эту замечательную женщину.
В полной тишине Глеб протянул руку, но лезть на сцену без лестницы Арина не рискнула. Она пошла вдоль сцены в полной тишине, ощущая на себе взгляды десятков людей. По маленькой лестнице, около которой стоял Саша, она не спеша поднялась.
Козырин перевел взгляд на Иваненко. От лица бизнесмена отлила кровь, его кожа приобрела желтоватый оттенок. Глаза Иваненко наливались кровью, руки сжимались в кулаки.
– Мне что, ей адрес вручать? – шепнул растерявшийся Козырин.
Иваненко не ответил. Он просто развернулся и в два шага исчез со сцены. Арина вышла на середину сцены к микрофону.
– Новая владелица телеканала ТВК, Арина Розова! – прокричал в микрофон Глеб. Стоящие у сцены наконец пришли в себя. Раздались аплодисменты. Сначала робкие и неуверенные, затем их подхватила толпа, и рукоплескания превратились в овацию. Аплодировал даже Павел Степанович Козырин, засунув подмышку малиновую папку.
35
Профессор Парусников открыл дверь. Перед ним стоял молодой человек восточной наружности. Темная кожа, аккуратно подстриженные черные волосы и тонкие усики над верхней губой, густые брови над глазами миндалевидной формы, более подходящими для восточной красавицы, нежели для мужчины. Одет он был в элегантный длинный плащ, из-под которого выглядывали светло- серые брюки. Профессор молчал, пытаясь сообразить, кем может быть его неожиданный гость.
– Профессор Парусников? – Молодой человек улыбнулся. Его тонкие губы приоткрылись, обнажая зубы идеальной белизны.
Профессор кивнул.
– Это я вам звонил вчера, – напомнил молодой человек. – Вы позволите мне войти?
Русский язык молодого человека был почти безукоризнен. «Наверняка учился в СССР», – понял Парусников.
– Вас зовут Юсуф, – профессор вспомнил подробности вчерашнего разговора. – Простите, не расслышал вашу фамилию. Заходите, пожалуйста.
– Юсуф Баргути.
Молодой человек переступил порог и резво скинул плащ. Пристроив его на вешалке, он обернулся.
– Куда прикажете?
Профессор помедлил, затем протянул руку в сторону своего кабинета. Устроившись в предложенном кресле, Юсуф Баргути с интересом обвел взглядом полки с книгами, отказался от чая, замахал руками, когда профессор упомянул о «кое-чем покрепче», и представился.
– Я представляю в Москве бизнесмена из одной восточной страны. Мой патрон попросил меня обратиться к вам с нижайшей просьбой…
«Ишь ты, – подумал профессор, – с нижайшей. Вот она, восточная велеречивость». Но вслух сказал:
– Я слушаю вас.
– Профессор, – с чувством начал молодой человек. – Недавно вы вели в третьей стране раскопки некоего интересного объекта. Не так ли?
Такого начала Парусников не ожидал. С чем связан интерес бизнесмена из восточной страны к археологическим сенсациям? «Где был твой бизнесмен раньше? – неприязненно подумал профессор. – Когда я колесил по Москве и искал деньги на организацию экспедиции». И что это за дурацкая таинственность, в конце концов.
– Я вел раскопки, – кивнул Парусников. – И не делаю из этого никакого секрета. «Третьей страной», как вы изволили выразиться, является Израиль. А «интересным объектом» – захоронение Лилит.
Резкий тон Парусникова нисколько не смутил молодого человека. Он продолжал улыбаться и только пощипал двумя пальцами правой руки свои тонкие усики. Вероятно, этот жест был ему привычен и хорошо отработан.
– Именно так, – улыбнулся он. – Саркофаг Лилит на территории Израиля, – он склонил голову, выждал паузу и продолжил: – Нам также известно, профессор, что за день до вскрытия саркофага произошел инцидент, лишивший вас возможности завершить работу.
«Откуда им это известно?» – подумал профессор. О происшествии с Ариной было известно всему лагерю, но о том, что это происшествие как-то повлияло на итоги эксперимента, он говорил только с коллегами, с Сан Санычем и еще с Игорем.
– Это не совсем так, – ответил профессор. – Эксперимент был завершен, саркофаг вскрыт. И он оказался пустым.
– Да, но целостность саркофага была нарушена до того, как ваши приборы были установлены в пещере, – голос Юсуфа окреп и приобрел агрессивные нотки, точно он был недоволен, что приходится спорить по пустякам и заниматься ерундой.
– Целостность саркофага была нарушена, – вздохнул профессор, решив не отрицать очевидного. – Но это не имеет никакого значения. Если бы мы хоть что-то в этом саркофаге нашли, тогда пришлось бы доказывать оригинальность находки, убеждать, что мы ничего в него не подложили. А так как саркофаг оказался пустым, то… Кого интересует, была ли нарушена его целостность за сутки до официального вскрытия или нет?
– Это очень интересует нас, профессор! Мы считаем, что, если бы целостность саркофага не была нарушена, результаты эксперимента были бы иными.
Голос гостя прозвучал настолько уверенно, что профессор поднял на него удивленные глаза.
– Простите, но кого это – нас?
Юсуф понял, что его последние слова напугали Парусникова, и тот готов в любую минуту прекратить их разговор. И потому сменил тон на мягкий и даже обволакивающий.
– Как я уже сообщил вам, профессор, мой хозяин – влиятельный бизнесмен, проживающий в одной из стран Персидского залива…
Но мягкость его тона не произвела на Парусникова особого впечатления.
– Ваш хозяин – археолог? – жестко спросил он.
– Нет, – быстро ответил молодой человек, несколько смущенный резкостью профессора.
– Тогда откуда ему знать, что результаты эксперимента были бы иными?
– Об этом говорят рукописи, найденные моим хозяином в библиотеке Александрии, – быстро проговорил Юсуф и замолчал, понимая, что эта информация заинтересует собеседника.
Профессор отметил про себя слово «хозяин», которое в устах Баргути прозвучало вполне органично. «Почему „хозяин“? – подумал профессор. – С чего это вдруг секретарь или помощник называет своего босса хозяином?» Впрочем, эта мысль только мелькнула в голове профессора, ибо слово «рукопись» заставило забыть обо всем остальном.
– Что за рукописи? – Профессор придвинулся ближе к Баргути.
– Это секретные рукописи, профессор, – вздохнул Юсуф. – Посторонние люди не имеют к ним доступа. Они относятся ко времени, когда евреи были рабами в Египте. Авторство этих рукописей приписывают пророку Моисею. И его ближайшему окружению. Первосвященнику Аарону. Иисусу Навину. Как вы понимаете, они никогда не могут быть опубликованы.
– Не понимаю, – по-прежнему резко проговорил Парусников. – Почему не могут быть опубликованы рукописи, имеющие величайшую научную ценность?