Что он говорит? Знатность, богатство… Какое все это имеет значение, если прикосновение его рук будит в ее груди вулкан чувств и эмоций. Молчи, молчи, мысленно молила Арина. Она испугалась, что сейчас Игорь скажет что-то такое, чего ей не хотелось бы никогда от него слышать.
– Игорь! – она припала к нему всем телом. – Мой родной! Мой любимый!
– Что с тобой, Ариша? – Игорь прижал ее к груди и погладил по голове. – Что случилось? Расскажи мне все. Ты же знаешь, я все пойму и помогу.
Арина быстро-быстро закивала, покрыла его лицо поцелуями, прижалась еще теснее. Она не может и не станет ему врать. Она не уничтожит их отношения ложью. Потому что одна ложь повлечет за собой другую, переплетется с ней, и вместе они потянут третью, четвертую. И из этой клетки ей уже не выбраться.
– Игорь, я расскажу тебе обо всем, что со мной произошло. И ты решишь, что нам теперь делать, – Арина поискала глазами диван. – Только давай сядем, а то меня ноги не держат.
Он подхватил ее на руки и понес на диван.
40
Профессор Парусников работал увлеченно и даже не заметил, что за окном уже наступил день. Приехав из аэропорта в начале пятого утра, он ни минуты не спал и ничего не ел. Впрочем, после плотного ужина в самолете голода он не испытывал.
Едва войдя в квартиру, профессор перебросил на компьютер файлы с заветного диска и, открыв один из них, погрузился в работу.
Честно говоря, профессору было жаль, что его странно начавшийся визит в султанат Шидад закончился именно так. Погоня, перестрелка, гибель людей. Всего этого можно было избежать. Если бы султан дал ему еще несколько дней. За месяц, проведенный в Шидаде, он проделал огромную работу! Переворошил десятки рукописей и нашел в каждой из них отрывки, касающиеся Лилит. Оказывается, авторы, жившие от пяти до трех тысяч лет назад, уделяли этой даме массу внимания. Набралось почти сто страниц древних текстов. Профессор был уверен, что он на правильном пути. Не может быть, чтобы ни в одном из этих текстов ничего не говорилось о силе, с помощью которой Лилит собиралась уничтожить материальный мир, куда Творец решил поместить человека, изгнанного из райского сада. Она понимала, как несовершенен этот пугающий мир, раздираемый порочными страстями и желаниями, гордыней, алчностью и похотью.
«Она думала, что творит добро, – думал профессор, и перед глазами появлялся образ прекрасной амазонки с жестким взглядом черных глаз. – Она не сомневалась, что, разрушив материальный мир, заставит Творца вернуть человека в райский сад и дать ему возможность все начать с начала».
Профессор сделал глоток из стакана с горячим и сладким чаем и вернулся к экрану компьютера. Он только начал разбирать рукопись арабского астронома Салаха ибн-Юсуфа. Тот занимался анализом астрономических трудов праотца Ибрагима и рассуждал о сотворении мира. Рукопись была написана на древнем арабском, и профессор двигался по тексту довольно быстро. Астроном рассуждал о взаимодействии материального и духовного миров. Опираясь на свидетельство праотца Ибрагима, записанное в его «Книге Творения», Салах ибн- Юсуф доказывал, что духовный мир передает в мир материальный особо чистые энергии, без которых жизнь людей невозможна. Человек, согласно ибн- Юсуфу, был венцом Творения именно потому, что жил одновременно в двух мирах. Материальная составляющая человека – его бренное тело – пребывало в мире материальном, а бессмертная душа – в мире духовном. Творец передал каждому человеку одинаковое количество мужской и женской энергий. Если в материальном теле преобладали мужские энергии и на земле человек был мужчиной, то в духовном мире у него больше женской энергетики, и духовный прообраз человека является женщиной.
«Занятно, – подумал профессор. – С таким подходом я не сталкивался нигде. А ведь это соответствует словам Пятикнижия. Как там говорится? Мужчиной и женщиной сотворил Господь человека. Да, да, именно так. Человека. В единственном числе».
Профессор подошел к окну и, глядя на воробьев, сидящих на ветке огромного клена, продолжил размышлять. Лилит была духовным прообразом Адама. Тем же самым человеком, но в его духовном воплощении. Как же она хотела уничтожить материальный мир? Передав в него какие-то особые энергии? Да, да, именно об этом и пишет Салах ибн- Юсуф. Об энергиях, переходящих из духовного мира в материальный. Но что это за энергии? И как именно она собиралась их передавать? Была ли эта передача добровольной или насильственной? Похоже, она готовила взаимное проникновение миров. Вторжение одного мира в другой.
Смутная мысль мелькнула у него в голове. Словно он совсем недавно думал именно об этом, но не довел свои рассуждения до логического завершения. Когда же это было? И с кем он говорил на эту тему? И, главное, где? В Шидаде? Нет, исключается. Там он на эти темы ни с кем не беседовал. Значит, в Москве. Или в Израиле? Точно! Это была рукопись, которую привез ему на раскопки Даниэль Крейман. Как он сказал? Он сказал, что авторство этой рукописи приписывают первосвященнику Аарону. И она называлась… Как же она называлась? Этого профессор не помнил, но хорошо помнил, что сразу заинтересовался этой рукописью и сделал ее фотокопию. Где же она?
Парусников вернулся к компьютеру. Где его израильские записи? Вот, в отдельной папке. Их немного. Там он занимался не теорией, а практикой. Профессор, держа мышку всеми пальцами руки, двигал ее так интенсивно, словно пытался заставить навести его на правильный след. А вот и рукопись. «Энергия бытия». Точно. В ней говорится о том же, о чем пишет арабский астроном. О обмене энергиями между материальным и духовным мирами. А вот и эта фраза, которая его удивила. «Вторгшийся рабом станет униженным и жалким». Он еще тогда обсуждал ее с Даниэлем, и они решили, что эти слова являются предостережением для людей, которые могут попытаться вторгнуться в райский сад без разрешения Творца. А что, если они ошиблись, и эта фраза предостерегает от чего-то другого? От чего?
Профессор откинулся на спинку кресла. Она предостерегает… Нет, нет, она предупреждает. О действии силы Лилит. Как же он не сообразил сразу? Сколько раз он читал эту фразу, и ни разу не сообразил, что означает слово «вторжение». Энергия Лилит превращает в «униженных и жалких рабов» мужчин, которые… И именно так Арина получает власть над мужчинами. Неограниченную власть… Неужели?
О, Господи! Еще одна мысль мелькнула в голове, и от нее у профессора заломило в затылке. О, Господи! Игорь! Он ведь сейчас там. С ней. А это значит, что и он…
Профессор вскочил, засуетился, выбежал в прихожую. Скорее! Может быть, еще не все потеряно. Конечно, они молоды и страстны, но столько было переживаний. Заточение во дворце, гонка по пустыне, перестрелка на шоссе, тревожный перелет. Может быть… Может быть, они еще не успели!
Профессор схватил телефон и набрал номер Игоря. «Абонент не отвечает или временно находится вне зоны доступа», – сообщил ему женский голос.
«Это конец! – мелькнуло в голове у Парусникова. – Почему он не отвечает на звонок? Причина может быть только одна. А это конец!»
Профессор замер, но только на мгновение. Он должен ехать. Мчаться туда в надежде… Профессор даже не мог сформулировать, в надежде на что именно. Но оставаться дома он уже не мог.
В прихожей профессор сорвал с крючка куртку и берет, выскочил из квартиры и бросился к лифту. Только бы сразу поймать такси. Он помнил адрес, который в аэропорту продиктовала ему Арина. Сейчас по пустым улицам он доберется туда за полчаса. Только бы сразу поймать такси! Только бы успеть… Профессор выскочил из подъезда, и ему повезло. По улице медленно проплывала машина с горящим зеленым огоньком. Профессор радостно хрюкнул и помчался через двор, крича что-то невообразимое и натягивая на ходу куртку и берет.
41
Утомленная долгим рассказом о своих приключениях, который сопровождался слезами и объятьями, Арина задремала. Игорь вышел в гостиную и сел за стол. Рассказ Арины его поразил. Конечно, он помнил разговоры отца о силе, которой наделил Арину вышедший из саркофага зеленый туман. Но такого он не ожидал. Теперь ему предстояло все обдумать и принять решение, что делать дальше. Игорь сидел, не сводя глаз с инкрустированной цветным деревом поверхности стола, а мысли путались и сбивались, толкая одна другую, словно овцы в стаде, спешащем на водопой.
Конечно, его мучала ревность, обычная для любого влюбленного, узнавшего о других мужчинах в жизни его женщины. Ревность подступала комом к горлу, обжигала грудь и вызывала желание отомстить каждому, кто посмел приблизиться к Арине и взглянуть на нее. Игорь уговаривал себя, что все это было «до него», то есть до их чудесной встречи в пустыне Шидада и до объяснения в любви в салоне самолета. Но дыхание все равно перехватывало, и сердце билось так тяжело, что его удары отдавались в висках.
С другой стороны, он ни в чем не обвинял Арину, которая, конечно, запуталась и растерялась, оказавшуюся без денег и без крыши над головой в огромном городе. В этом он частично винил и себя. Отговорив ее от поездки в Углегорск и убедив лететь в Израиль по чужому паспорту, он взял на себя ответственность за ее будущее. И ничего не смог сделать. Конечно, его вины в том, что произошло в пещере, нет. Сейчас-то он был уверен, что в этой пещере они столкнулись с обстоятельствами, с которыми не могли бороться. Как это называется? «Обстоятельства непреодолимой силы». Но факт остается фактом. Он не смог защитить свою женщину. И потому не может иметь к ней никаких претензий.
Потерзав себя обвинениями и придумав себе оправдания, Игорь решил перейти к решению конкретных проблем и, в частности, к ответу на вопрос: что делать дальше?
Арина клялась, что больше не станет пользоваться своей чудовищной силой. Никогда. Ни при каких обстоятельствах. Отныне он будет единственным мужчиной в ее жизни. И молила она только об одном. Избавить ее от наследства Лилит. Помочь ей стать нормальной женщиной, способной завести семью, принадлежать своему мужчине, родить от него детей.