гажное отделение. Мужчины выбрасывали оттуда удочки, спиннинги, кто-то вытащил тяжелую палатку и не очень оптимистично (для меня) пошутил: «Дом разврата, блин». Приятель добавил: «Ага, откроем для себя волшебный мир алкоголя и секса». Кто-то вытаскивал ружья в чехлах, и я еще больше напряглась. Эти черти еще и при оружии! Мелькнула мысль: а может, притвориться такой же, как они? Сделать вид, что веселюсь, начать курить, повиснуть у кого-нибудь на шее – у того же Шалашевича, имеющего относительно приличный вид? Но я не могла это сделать – не столько из-за воспитания, сколько из-за простого страха. Публика работала – кто-то чистил место для пикника, кто-то отправился с топором за дровами. Двое парней (мне их, к счастью, не представили) собрали складной мангал и начали разбирать палатку. С легким ужасом я обнаружила, что телефона в куртке нет! В салоне автобуса явно работал карманник. Моя сумка лежала в общей куче, и как-то сомнительно, что я могла безнаказанно ее забрать. Меня не трогали, я была вольна делать все что захочу, но за мной следили несколько пар глаз, включая холодные глаза Эльвиры, которую я начинала тихо ненавидеть. Она ухмылялась, глядя в мою сторону, и делала это все многозначительнее. Я больше не могла топтаться на месте – спустилась к берегу и уселась на шершавый валун, отвернувшись от компании. Меня знобило, хотя погода соответствовала календарю: яркое солнце, на термометре градусов двадцать.
Вдруг раздался восхищенный вопль из луженых глоток: что-то прошуршало за спиной, мелькнуло тело в небесно-голубом купальнике – Инна Островная с разгона прыгнула в воду! Под одобрительные крики вынырнула, показала ликующим мужчинам средний палец и вразмашку поплыла на другой берег. Через минуту она уже взбиралась по валунам на скалу и эротично выгибалась под искрящимися струями водопада. Мужики заулюлюкали, схватились за сотовые телефоны, стали снимать.
– А я что, рыжая? – спохватилась брюнетка, тоже все скинула и плюхнулась в воду. Плавала она не так изящно, как блондинка, но долю оваций сорвала. Впрочем, под водопад она не полезла, плавала кругами вокруг него.
– Эльвира Алексеевна, а вы? – засмеялся майор Калинин – крупный блондин с горбатым носом.
– Нет уж, увольте, – проворчала Эльвира. – Я лучше на Карибах.
– Крошка, а ты почему не купаешься? – плюхнулся рядом со мной смуглолицый Джулай – обладатель раскосых монголо-татарских глазок. От него несло перегаром. Он приобнял меня, нисколько не смущаясь, потянулся губами к уху. Я задергалась, вырвалась. Но он опять меня схватил и похотливо заурчал:
– А чего это мы тут брезгуем? Пойдем, милая, покупаемся, чё ты в распятье впала?..
Я покрывалась гусиной кожей. Меня знобило самым нешуточным образом. Предчувствие подсказывало, что это еще цветочки. Не за тем Эльвира заманила меня на пикник, чтобы отдать на растерзание похотливым коллегам. Какой в этом смысл? Пусть ты и всесильная, но зачем так рисковать? Позвони по номеру (их масса) – подвезут девчонок на любой вкус и цвет. Здесь было что-то другое. Возможно, еще немного, и я начала бы догадываться…
– Отстаньте от меня, по какому праву… – забурчала я.
– По родству бродяжьей души, милочка, – вкрадчиво объяснил Джулай и жадно впился пальцами в мою коленку.
Я резко вырвалась, отскочила. Он потерял равновесие и чуть не свалился с камня. В узких глазах мелькнула злоба, а за спиной загоготала мужицкая компания.
– Давай, майор, на шарап ее бери! – заулюлюкал кто-то. – Переходи от слов к телу! Покажи ей свое ярко выраженное мужское начало!
– Не, бесплатный номер, – урчал Михеич, – не прокатит. Эта дамочка приличная, на шарап ее не возьмешь.
– Антиперегарное покрытие нанеси! – смеялся Плющихин. – От тебя разит, как от запойного бомжа!
– Ты чего, сука, гордость решила показать? – процедил Джулай и окинул меня с ног до головы липким взглядом.
– Отставить, господин майор! – прикрикнула Эльвира: все происходящее ее, похоже, забавляло. – Хорош жиганить, ты же мент!
Последние слова были встречены дружным гоготом. Даже Джулай засмеялся, хотя и продолжал меня ощупывать весьма неприязненно.
– Эй, господа полицейские! – крикнула с дальнего берега Галина. – А мы тут сами должны развлекаться или как? Неужто не поможете? Джулай, а ну, вали сюда!
– Точно! – сообразил чернявый и начал лихорадочно разоблачаться.
– Форма одежды номер раз! – встрепенулся Плющихин. – Трусы и комсомольский значок!
– Достаточно и одного комсомольского значка! – заржал кто-то.
– Только не это, Джулай! – всполошилась Инна. – Мы же умрем, если увидим твое хозяйство!
– Не обобщай, душечка, не обобщай, – смеялась брюнетка.
Прорисовалась дуга – майор Джулай в облегающих домашних плавках с шумом вонзился в воду. Вынырнул, отфыркиваясь, и поплыл к прекрасному полу. Мужская компания и примкнувшая к ней Эльвира потеряли к купальщикам интерес.
– А вот и буклянка с мешочком поспела, господа полиционеры! – возвестил Михеич, вываливая на тряпку содержимое рюкзака – датскую водку в алюминиевых емкостях, сырные и мясные вакуумные упаковки. – Ну, что, мужичьё, дадим в тазик? Двинем, так сказать, от всех страстей? Если Эльвира Алексеевна не против. В качестве репетиции к основному торжеству, как вы, госпожа майор?
– Ты не грузи нас базаром, действуй, Михеич, действуй, – смеялась грудным смехом Эльвира. – Чего меня спрашиваешь? Вы же сегодня не просто так бухаете, а по поводу, нет?
– Многие лета, госпожа майор! – нестройно взревели несколько глоток.
Меня не позвали к столу – ни добровольным, ни насильственным образом. Разношерстная компания – а их тут собралось не меньше полутора десятков – сгрудилась вокруг стола. Распечатывались внушительные европейские сосуды, напоминающие пивные банки. Кто-то раздирал зубами целлофановые обертки. Я насторожилась – про меня забыли. Мужиков поглотили выпивка и хлеб насущный. Неслось чавканье, кряхтение, кто-то подавился, начал кашлять. Коллега похлопал его по спине. Священная минута, когда не замечаешь ничего и никому не позволено тебя отвлекать! Мужики обступили Эльвиру, теперь она не могла за мной следить. Я покосилась на другой берег. Там тоже все были заняты. Брюнетка оседлала Джулая, таскала за волосы и энергично топила. Становиться утопленником майору не хотелось, он отбивался, стараясь не нанести даме реальных увечий. К ней на помощь бросилась блондинка – спрыгнула со скалы и энергичными гребками поплыла в «зону конфликта». Я вновь покосилась на пирующих и сделала осторожный шажок в сторону.
– С днем варенья, Эльвира Алексеевна! – объявил Шалашевич с подобострастными нотками в голосе, – Счастья вам, как говорится, личного, наличного и безналичного…
Я отступила, крадучись, еще на пару шагов, затаила дыхание. До расщелины в обрыве, за которым громоздились рослые сосны, оставалось десять метров. Чем я, собственно, рискую? Хуже не будет. В гробу я видела такие пикники и их отмороженных участников. Я набрала в легкие как можно больше воздуха… и, стараясь не топать, как слониха, понеслась к расщелине!
Во мне кипели злость и страх. Я проскользнула в расщелину и не лелеяла никаких иллюзий, что не привлекла внимания пирующей братвы. Под ногами перекатывались коряги, с обрыва сыпалась глина за воротник, но я не собиралась останавливаться. За спиной что-то крикнули, но я не вслушивалась, несясь по расщелине, превратившейся в небольшой овраг. Пару раз споткнулась и пропорола плечо о торчащий из обрыва корень, но стерпела боль, представляя, как разъяренная братия бросается за мной в погоню. От пещерного страха пошла даже на покорение мировых рекордов, а когда овраг сгладился настолько, что не составило труда его покинуть, сразу же воспользовалась случаем, прыжком взгромоздясь на поверхность, бросилась в лес. Я петляла между деревьями – благо сосняк оказался основательно разрежен, натыкалась на сухие сучья, торчащие из стволов, ветки боярышника кусали плечи. Какая отрада, что я надела прочную куртку и не забыла про кроссовки! Я задыхалась, испарина жгла глаза. Под охапкой прошлогодней листвы вскрылась подляна – я зашибла мизинец на ноге, взвыла и покатилась в канаву. Когда выбиралась из нее, вся уделанная дарами лета, настроение было хуже некуда. Я потеряла драгоценные секунды – плохим парням бы их хватило, чтобы сократить дистанцию. Но я не поверила своим слезящимся глазам: меня никто не преследовал! В лесу было тихо, никто не подползал, не перебегал за деревьями. Может, я что-то не так поняла? Господа полицейские – просто шутники, решившие разыграть пугливую бабу? Представили тут спектакль угрожающего характера, а едва объект ударился в бега, им стало совестно? Ну догнали бы, объяснили. Во всей этой истории было что-то не так, но я пока не понимала, что именно. Решив не сворачивать с избранного пути, я засеменила дальше, отряхиваясь и озираясь. Успокоение не приходило – невидимые стрелы вонзались в затылок, заставляли ускоряться. Я плохо ориентировалась в этой местности. Остатки разума подсказывали, что это огороженная территория бывшего лесничества (хотя почему бывшего?), но до какой степени она огорожена? Здесь есть дороги, есть работники, которым можно пожаловаться и попросить меня выпустить. Или самой перелезть через сетку, добраться на попутках до города, взять за горло Вадика Суховеева, шантажируя тем, что расскажу жене о наших отношениях?
Глупость беспросветная! На что я могла пожаловаться? На хамство ментов? На то, что тянули ко мне свои похотливые лапы? Ну и что? Люди отдыхают, воспитаны так. Им нужно расслабиться перед рабочей неделей. Были угрозы, было изнасилование? Ах, у вас предчувствия, вам обещали совсем не это… Дамочка, у вас проблемы, вам надо обследоваться. Я была последней дурой, к тому же весьма впечатлительной. Эта компания сейчас, поди, животики надрывает, вспоминая, как сверкали мои пятки…
Но возвращаться в лоно полицейского «выходного дня» мне как-то не хотелось. Пусть Эльвира меня позорит, я ей тоже все выскажу. Ориентироваться по мху я пока умела. Задумчиво посидела у дерева, которое мох облепил по всему периметру, перешла к другому – и там такая же история. Природа издевалась. Я задрала голову – в прорехах между шапками крон искрилось лазоревое небо. Птицы с юга не летели. Они давно уже здесь, в Сибири! Расписавшись в собственном бессилии, я побрела туда, где было меньше деревьев. Но за низиной лес сгустился, превратился в ельник, и пришлось выискивать обходные пути – ползать на коленях под пушистыми лапами как-то не прельщало. Я снова угодила в низину, заросшую малинником, и удрученно констатировала: Евгения Витальевна Шадрина – безнадежная жертва урбанизации, не способная не только ориентироваться в лесу, но и прокладывать дорогу там, где не ступала нога человека. В этот малинник она точно не ступала. Под ногами зачавкало, я с ужасом стала вытаскивать ногу, отпрыгнула и мрачно уставилась на облепленный прелым гумусом кроссовок. Очищать его было бессмысленно. Проще второй ухрюкать – для симметрии.