– И шубы, и шапки, и костюмы – всё есть. Только, повторяю, официально доход ему приносят именно магазины, а на деле – торговля оружием.
– Что ж вы его не арестуете?
– И арестую. Вот только поймаю с поличным.
Странно, то ли я так сильно разозлилась на Михайловского, то ли во мне проснулась симпатия к бойцам криминального фронта, но я усмехнулась его «поймаю!». Судя по всему, пресловутый Бойко постарается этого не допустить.
То ли от моей ухмылки, то ли при воспоминании о собственных неудачах, но Федор Михайлович помрачнел. И даже пригорюнился, так что мою злость на него как ветром сдуло.
– Кажется, я знаю, кто был похож на Элизабет Тейлор, – заявила я, наверное, некстати. – Моя тетка Олимпиада!
– Я в курсе, – кивнул суровый мент. – Олимпиада Киреева – безответная любовь мафиози Бойко. Но вот вопрос: что ему нужно от её племянницы?
– Видимо, это скоро станет известно, – не без ехидства кивнула я. – Вы ведь об этом подумали? И так кстати попросили меня в этих местах задержаться. На живца и зверь бежит?
Михайловский замолчал, уйдя в свои мысли, а я отчего-то испытала мстительное удовольствие. Действительно, не может же он требовать от меня работать на его ведомство. А я во второй раз на его удочку не попадусь: что бы ни случилось, не стану ему ничего сообщать, и всё тут!
– Вы получили от меня ответы на все ваши вопросы? – поинтересовалась я.
Он поднялся из-за стола.
– Последний вопрос. Скажите, тот человек в машине, что назвался Сергеем, имел серые глаза, короткую стрижку, на пальце перстень с монограммой «СШ», на мочке правого уха родинку?
Я на мгновение потеряла дар речи: за кого он меня принимает – за следователя прокуратуры?
– Увы, ни перстня, ни родинки я не заметила, а в остальном вроде похож.
– В остальном! – хмыкнул майор. – Ну и к кому, интересно, на вашей улице мог приезжать Сергей Шувалов – огневик Бойко?
– Что значит, огневик?
– Человек, который принимает от оптовиков оружие с проверкой его боевых качеств. Он бывший военный, подполковник запаса.
Сказать, что я ничего не понимала, значит, ничего не сказать. Я недоумевала, была в растерянности, чуть ли не в панике. Мало того, что некие казаки, весьма похожие на бандитов, выложили за обыкновенный деревянный дом кучу баксов, так теперь мной заинтересовались торговцы оружием! От такого впору с катушек съехать.
Глава десятая
Чего на меня так уставился этот ивлевский мент?
Я уже думала не о его красивых глазах, не об обстоятельствах, при которых мы с ним познакомились, а лишь о том, как бы мне поскорее выбраться из этого кабинета, из этого здания, из этого города… Успокоюсь я только за рулем моего «форда», которые станут удаляться от этих мест со скоростью минимум сто двадцать километров в час.
– Ищете во мне сходство с Элизабет Тейлор? – поинтересовалась я.
А между тем, понимая, что повторяюсь, уже почти сутки твержу себе одно и то же, но, поскольку ничего не менялось, я продолжала бубнить: домой хочу, домой!
– Нет, – опять нарушил он мое мысленное уединение, – я жду, когда вы мне всё расскажете.
– Чего ради я должна рассказывать вам всё? Обо мне всё даже моя мама не знает, не то что посторонний человек.
Но Михайловский продолжал ждать от меня каких-то слов, потому я и сказала первое, что пришло в голову:
– Улита едет, когда-то будет, а пока этот ваш Бойко спокойно занимается своим нелегальным бизнесом.
– Сказать про его бизнес «спокойный» можно с большой натяжкой, – проговорил он назидательно. Можно подумать, я тоже собиралась торговать оружием и как раз в эту минуту просила у него совета.
– Наверное, бойковцы решили, что я тоже приехала в ваши края за оружием, и всего лишь проверяли, нет ли за мной хвоста?
Михайловский заглянул в мои невинные, широко распахнутые глаза и покачал головой:
– Нехорошо, Лариса Сергеевна, смеяться над работником правоохранительных органов. Просто так Сережа Шувалов возле вашего дома не нарисовался бы.
– Вы говорили, что он подполковник.
– На самом деле он дослужился до полковника, а потом захотел добиться справедливости, прорвался на прием к министру обороны – пытался ему втолковать, что нашу армию надо срочно реорганизовывать. Ну его и отправили обратно в ряды действующей армии, но уже с понижением на одну звезду и в полк, что базировался в Забайкалье. А ведь он стал полковником в тридцать четыре года. Случай для действующей армии почти беспрецедентный.
– Вот так понизили в звании, без объяснения?
– К чему-то, конечно же, придрались. Но мне кажется, мы ушли в сторону от нашей с вами темы.
Однако весело живут люди в глубокой провинции! Мы-то издалека их жалеем: мол, скучают бедняжки, никаких развлечений, кроме пьянки, а у них тут пыль столбом и дым коромыслом! Какие-то, мягко говоря, казачьи сотники не моргнув глазом швыряются долларами. Бывший военный – нынешний бандит, и начальник убойного отдела спокойно это констатирует… Насколько я знаю, в детективах, столь любимых моей подругой и шефиней, полицейские вовсе не так беспомощны, как в районном городе Ивлев. Или я ошибаюсь?
Михайловский шумно выдохнул и, поскольку в этот момент как раз прохаживался по кабинету, остановился возле меня.
– Я ответил на все ваши вопросы, Лариса Сергеевна?
Мои мышцы невольно напряглись. По опыту общения с деловыми людьми можно было догадаться, что за подобным вопросом последует. Но мне ничего не оставалось, как честно ответить:
– На все.
– Теперь, я считаю, ваша очередь.
– Отвечать на вопросы? – жалобно уточнила я. – А разве не этим мы только что занимались? К тому же в отличие от вас я ничего не знаю.
– Хорошо, тогда поясните, что у вас в правом кармане джинсов?
Я покраснела. Прямо-таки залилась краской. Рентген у него в глазах, что ли? Дело в том, что последние несколько минут я невольно касалась кармана, в котором лежала бумажка, вынутая из теткиной шубы с таинственной надписью «Антитеррор». Но на всякий случай я сказала:
– Так, пустяки, небольшой клочок бумаги. Завалялся.
– А я могу на него взглянуть?
– Но зачем? Эта бумажка… она личная! И никакого отношения к нашему разговору не имеет… Что вообще вы себе позволяете? Я пришла в полицию по своим производственным вопросам…
– Конечно, я не могу вас обыскивать. И если вы поклянётесь, что сказали правду, мы не станем к этому клочку возвращаться.
Мой язык отчего-то не хотел произносить слова клятвы, а сказал совсем другое:
– Вообще-то он и не мой вовсе, а тётки Олимпиады…
Михайловский молча протянул руку.
– И никакие это не ответы на вопросы, а форменный досмотр, – пробурчала я, но бумажку отдала.
Что только не позволяют себе эти провинциальные менты! Например, повышать голос на женщину, не только не находящуюся под следствием, а вообще прибывшую в эти края по личному делу. И между прочим, оказавшую некоторую услугу близкой родственнице грубияна-майора.
Я, как дура, тащилась тридцать километров, можно сказать, рискуя жизнью – разве сам Михайловский не сказал об этом, – и что взамен получила?
– …Валерия хоть соплячка, девчонка, а ты… – услышала я сквозь сумбур собственных мыслей.
Когда мы успели перейти на ты? Теперь понятно, от кого Лера набирается дурных манер.
– …ты показалась мне здравомыслящим человеком. А выходит, и тебя, как мою дочь, надо держать под контролем!
– Простите? – Я вынырнула из своего мысленного пространства, куда привычно спряталась от нападок тезки Достоевского; у меня эта привычка с детства – если мне не нравится то, что говорят, я просто отключаю восприятие. – Вы что-то сказали?
Мой вопрос застал его в апофеозе тирады. От неожиданности он замолчал на полуслове, а я продолжала как ни в чем не бывало:
– Иными словами, вы считаете, что в Костромино я познакомилась с нехорошими людьми и теперь моя жизнь в опасности?
– Да, чёрт побери!
– Меня или их?
Он не выдержал собственной серьезности и улыбнулся. А улыбка у него словно с рекламы «Блендамеда». Интересно, есть у него дама сердца или нет? Вернее, где его жена? Умерла, сбежала? Но дама наверняка есть. На ком-то же он должен отрабатывать действие своих синих взглядов и этой белозубой улыбки.
И чего я вдруг заинтересовалась? Через каких-нибудь пару дней уеду из этих мест, и никакой очаровашка майор не заставит меня сюда вернуться.
– По вашему лицу, Лариса Сергеевна, можно читать как по книге, – вздохнул Михайловский и сел наконец на своё место. – Признайтесь, вы пропустили мимо ушей все мои предостережения, да ещё и рассердились на меня: мол, выговаривает, как маленькой, а я уеду отсюда, и глаза бы мои его не видели…
Его синий взгляд проник мне в самую душу.
– Между прочим, сумей вы поговорить с моими коллегами по работе, узнали бы, что меня можно назвать кем угодно, только не перестраховщиком… Пойдемте, я отведу вас к человеку, который решает вопросы приобретения оргтехники.
Едва взглянув на кислую мину немолодого капитана, который взял в руки прайс-лист нашей фирмы, я подумала: наш роман с внутренними органами закончится не начавшись. А наши более низкие по сравнению с другими фирмами цены всё равно покажутся ему фантастическими, и он станет, как сказала бы Ольга, трамбовать меня. Но я всё равно не смогу уступить ни цента. Да и кто они мне, ивлевское управление внутренних дел! Как поётся в песне, «нет, так не надо, другую найдём!».
Я и предложила капитану разойтись как в море корабли, а он, к моему удивлению, вдруг стал отрабатывать задний ход. Видимо, с конъюнктурой рынка до нашего разговора он всё же успел познакомиться. И нарочно прикидывался сереньким передо мной, чтобы попытаться выбить ещё что-нибудь.
Опять я чуть было не попалась на собственный стереотип, что в полиции работают сплошь честные и прямолинейные люди. Причем раньше я так не думала, до встречи с Эф Эм Михайловским…
Я сказала капитану, что мне надо поговорить со своим шефом. Зачем ему знать, что я и сама имею право подписи. Мол, в случае положительного решения вопроса обеими сторонами мы вышлем ему контракт по факсу.