– Да, я и чувствовала себя безмерно благодарной. Больше того. Я почувствовала себя другой. Как будто это изменило меня. Теперь я не могу отвести глаз от луны по ночам или от того, как туман затягивает холмы рано по утрам. Я просто смотрю на это, и это вызывает у меня восторг. Я никогда раньше не испытывала такого счастья. Я не могу этого объяснить.
Он понимающе улыбнулся.
– Я как-то читал, что люди, прошедшие онкологическое лечение, иногда ощущают, что болезнь стала для них даром, вне зависимости, победили они ее или нет, потому что они чувствовали в себе пробуждение духа. – Он на несколько минут замолчал. – Я не уверен, смог бы я сам считать это даром, потому что я и так чаще всего ощущаю восторг от этого мира и не хотел бы покинуть его в скором времени. Но кто знает, что еще я должен понять? Сократ считал, что истинное знание состоит в понимании того, что мы ничего не знаем. Так что, наверное, я всего лишь ученик в этой жизни. И всегда буду им оставаться.
Лилиан нравилось, как он говорил о духовном пробуждении и истинном знании. Фредди никогда не говорил ничего такого, хоть и считал себя поэтом. Ему отлично давались рифмы и ритмы, но она не могла сказать, что он когда-либо искренне и глубоко писал от души или сердца. Ей стало немного совестно, что она сравнивает Фредди с мистером Кларком, но она решила, что раньше с ней не случалось такого оттого, что она и сама не была особо духовной. По крайней мере, до сих пор.
– Я тоже учусь, – сказала она.
Мистер Кларк подошел к участку Лоренцо – длинному ряду бутылок, которых никогда не касалась рука человека, уже покинувшего эту жизнь.
– Может быть, нам стоит выпить одну из них.
Лилиан оглянулась по сторонам.
– Вы уверены?
– Почему бы и нет? Иначе они пропадут.
– А вы когда-нибудь открывали такие бутылки?
– Пока нет. Я владею винодельней пять лет, но пока не мог собраться с духом дотронуться до них. Мне всегда казалось, это будет нарушением святости этой комнаты. Но жизнь дана для того, чтобы ей радоваться, верно? Если это никому не причиняет вреда.
– Да, полагаю, это так, – ответила Лилиан. – И я думаю, если Лоренцо находился бы здесь, он бы не возражал, чтобы мы попробовали это вино. Ничего не упускать. Ведь с собой ничего не заберешь, верно? И ты никогда не знаешь, где встретишь свой конец, который может случиться нежданно-негаданно.
Мистер Кларк немного подумал.
– И почему мы всегда ждем каких-то общепринятых поводов для того, чтобы радоваться хорошим вещам? Может быть, всем нам надо создавать себе свои собственные праздники.
Лилиан состроила рожицу.
– Знаете, я всегда была против Валентинова дня, потому что я считаю, такой день не должен быть только раз в году. Каждый день должен быть Валентинов день. Люди все время должны говорить друг другу Я тебя люблю или просто показывать свою любовь, даже в мелочах.
Он кивнул.
– Значит, мы с вами совпадаем. Так что решено. Давайте отпразднуем тот факт, что мы оба проснулись этим утром.
Она рассмеялась.
– И поднимем бокалы за Лоренцо, где бы он ни был.
Мистер Кларк поднял бутылки, которые держал в руках.
– У меня руки заняты. Вы не возьмете одну из этих бутылок?
– Почту за честь. – Она попыталась прочитать этикетки. – Они такие пыльные, что я не вижу, что там написано, так что я просто закрою глаза и доверюсь судьбе.
Немногим позже они сидели на кожаном диване в дегустационной. Мистер Кларк открыл все три бутылки и налил каждому из них по три маленьких бокала – для пробы, точно так же, как она делала для туристов.
– Теперь надо подождать, чтобы оно подышало, – сказал он, откидываясь назад и раскидывая руки по спинке дивана. – А чтобы время прошло быстрее, Лилиан, я буду расспрашивать вас о вашей семье. У вас есть братья или сестры?
Она тоже откинулась на спинку и сказала ему, что она единственный ребенок. После чего рассказала о трудных отношениях ее родителей и о том, как она провела большую часть своего детства, прячась под кроватью, когда они кричали и бросались вещами.
– А в подростковом возрасте, – рассказывала она, – я была буквально примером из учебника в том, что касается отношений. Я встречалась с парнями, которые обращались со мной точно так же, как мой отец с моей матерью, потому что это казалось мне нормальным. Но, к счастью, уроки моей матери наконец до меня дошли.
– Какого рода уроки? – спросил он.
– Когда мой отец нас бросил, она много раз просила у меня прощения, что не могла лучше защищать меня. Думаю, она унесет это сожаление с собой в могилу. А еще она предостерегала меня от парней с плохим характером – думаю, так она пыталась позаботиться о моем будущем. Она просила меня бежать от них, даже если они будут красивы и обаятельны. И потом я встретила Фредди, и он был как раз полной противоположностью тем ребятам, о ком она говорила.
Мистер Кларк вгляделся в ее лицо.
– Я так понимаю, он хорошо к вам относится.
– Очень. Он и мухи не обидит. Это тоже слова моей матери. Она говорила, чтобы я искала именно такого мужа. – Лилиан вздохнула. – И поэтому я никогда не принимала Фредди как должное. Я всегда очень ценила его качества. И, когда у нас будут дети, я всегда буду их защищать.
Мистер Кларк выпрямился на диване.
– А где ваша мать сейчас? – Он взял один из бокалов и повращал его.
– В Чикаго – теперь с новым мужчиной. Она наконец последовала своим же советам. Он тоже мухи не обидит. Это пожилой человек. Учитель математики на пенсии.
Мистер Кларк жестом показал Лилиан, чтобы она тоже взяла бокал.
– Приступим? Мы можем выпить за вашу маму.
– Да.
Первым они попробовали брунелло 1962 года. Лилиан не была большим знатоком вина. Она только начинала ценить и различать оттенки различных сортов и выдержек и хоть как-то разбираться в существующем разнообразии этого мира.
Каждое вино из тех, что они дегустировали, было иным, каждое по-своему деликатесным, и мистер Кларк так чудесно помогал ей различать оттенки вкусов и ароматов. Они попробовали их все, продолжая разговаривать о ее жизни в Америке, ее детстве и опыте работы. Она начала работать, хотя и на полставки, с пятнадцатилетнего возраста.
– Это вино было просто чудесным, – сказала она. – И как бы мне ни было стыдно признаваться, но, думаю, я, наверное, немного пьяна.
Мистер Кларк мягко усмехнулся.
– Но вы, что очевидно, счастливый пьяница, а это говорит очень о многом, Лилиан.
Ей показалось, что она покраснела. Внезапно ей стало очень жарко, и она стянула с себя свитер.
Рабочий день закончился, в здании было темно и тихо, только на камине тикали часы. Откинувшись на спинку дивана, Лилиан посмотрела на расписанный фресками потолок.
– Какой он красивый. Там, у нас дома, нет таких старых расписанных потолков. В Таллахасси этот дом стал бы музеем. А вы в нем живете. И можете смотреть на эти прекрасные картины каждый день. – Она подняла голову со спинки и слегка нахмурилась. – А я никогда и не видела потолка в Сикстинской капелле. А вы?
– Несколько раз. – В его глазах заблестел интерес.
– Я еще не была в Риме, – сказала она. – Или в Ватикане, но мне бы очень хотелось.
– Вам надо туда съездить.
– Фредди собирался поехать туда для материалов к своей книге, так что, наверное, он будет там без меня.
– Но почему? – удивленно спросил мистер Кларк.
– Потому что мне же надо работать, а он не хочет долго ждать. Когда к нему приходит вдохновение, будь то идея или сцена, он хочет ехать и исследовать все немедленно, в ту же секунду. У него совсем нет терпения. И он едет. Я уже привыкла не задерживать его, когда у него прилив вдохновения, потому что он не может возвращаться несколько раз на одно и то же место. Ну, или он так говорит.
– Знаете, вы же могли бы взять выходной, – сказал ей мистер Кларк. – Просто договоритесь с Маттео.
– Спасибо, – сказала она. – Я бы так и делала, но это довольно сложно, потому что здесь нельзя планировать заранее. Когда Фредди хочет ехать, он хочет ехать. – Она наклонилась вперед и сделала еще глоток вина. – Но довольно о Фредди. А то это выглядит, как будто я жалуюсь. А я не жалуюсь. – Комната начала немного вращаться, так что она поставила бокал. – Мне уже хватит.
– С вами все в порядке? – спросил он.
– Да. Наверное, мне просто надо что-нибудь съесть. А сколько времени? – она посмотрела на часы.
– Почти восемь, – ответил он.
Она прислушалась. Люди в здании. Голоса. Тиканье часов, да еще сверчки начали стрекотать за окнами, радуясь восходящей луне.
– Все ушли домой, – сказала она.
– Да. Похоже, мы тут одни.
Они посмотрели друг на друга, и она ощутила воздействие алкоголя в своей крови – то, как расслабились все ее мышцы, как отяжелели веки. Взглянув в огромное окно, она заметила трепыхающегося снаружи мотылька. Он бился о стекло, стремясь долететь до горящей в комнате лампы.
Мистер Кларк вытянулся на диване, скрестив длинные, мускулистые ноги. Тишина окружила их, как волны тумана в Тосканской долине. Она поняла, что он прав – они были тут совершенно одни, – и ей стало слегка неуютно, как будто бы она сделала что-то не то. Выпила лишнего в компании своего начальника, интересного и привлекательного мужчины. Он пьянил так же, как и вино.
Был ли он человеком с тяжелым характером, прикрытым обаянием и привлекательной внешностью, как ее отец в раннем периоде взаимоотношений ее родителей?
Лилиан, безусловно, ощутила на себе его чары, и с некоторым смущением начала думать, уж не попала ли она в положение, справиться с которым у нее не было достаточных сил.
Глава 10. Фиона. Тоскана, 2017
После визита в банк Марко отвез меня обратно на виллу. Мы зашли в дом через боковую дверь в нижнем этаже и оказались на кухне, где Мария помогала миссис Делуччи убираться в чулане с запасами.
– Ну, как все прошло? – спросила Мария.
– Даже не знаю, – ответила я, кладя сумку на табурет. – Единственное, что было в сейфе, – очень старый ключ, похожий на тот, каким запирали Рапунцель в ее башне. – Я выудила его из сумки и протянула Марии. – Вы его не узнаёте?