Эта речь сильно впечатлила Лю Хуайюаня, научила его размышлять и сдерживать свой чрезмерный пыл. Слова отца уберегли юношу: он не стал ввязываться в безрассудную фракционную борьбу. Гу Му устроил сына в Сичэн на строительство Чэнду-Куньминской железной дороги под руководством заместителя командующего Го Вэйчэна, где тот проработал полгода, ровно до того момента, как Гу Му и Го Вэйчэн подверглись нападкам и подразделение больше не могло оставлять его в своем составе.
Межотраслевая конференция: кто сильнее
В начале сентября 1966 года Юй Цюли и Гу Му по предложению Ли Фучуня и с одобрения Мао Цзэдуна и Чжоу Эньлая стали помогать Госсовету в ведении экономической деятельности. На тот момент активисты «культурной революции» стремились всеми силами ввести страну в хаос, намеревались разрушить систему межотраслевых связей, агитировали студентов бросать учебу и уходить на заводы и фабрики. Многие руководящие сотрудники предприятий хозяйственного, промышленного и горнодобывающего секторов попали под «прицельный огонь» критики, а структура управления производством была практически парализована. Обеспокоенный Чжоу Эньлай обратился к Юй Цюли и Гу Му: «Если экономическая база налажена, мы можем контролировать общую ситуацию; если в экономике беспорядок – общую ситуацию никак не исправить». Премьер-министр дал им указание заняться этим вопросом. Гу Му получил приказ собрать группу для подготовки подробного плана по железнодорожным перевозкам, а также наладить обмен сообщениями, который бы не затрагивал систему железнодорожных и водных перевозок.
В начале октября Гу Му доложил Чжоу Эньлаю о сложностях, связанных с железнодорожным сообщением. Премьер-министра беспокоила возможность перекрытия железнодорожных путей. В начале ноября произошел потрясший весь Китай инцидент на станции Аньтин в Шанхае[47], который затем перерос во всекитайскую «январскую революцию» – захват власти по всей стране.
Понимая, что ситуация выходит из-под контроля, Гу Му предложил Госсовету первые несколько дней предстоящего Всекитайского заседания по экономическому планированию поработать «впустую», потратив их на выработку стратегии: как проводить «культурную революцию» на промышленных и горнодобывающих предприятиях. Но уже 13 ноября, когда только-только началось формирование группы для составления проекта документов, от Чэнь Бода пришел проект «Двенадцать указаний о “культурной революции” на заводах».
16 ноября в гостинице «Цзинси» состоялась конференция с участием ответственных лиц из различных местных и государственных ведомств промышленно-коммуникационного сектора. Все пришли к выводу, что, если «культурная революция» затронет систему промышленных коммуникаций, ее последствия будет сложно предугадать. Собравшиеся выразили свое возмущение «культурной революцией», проводимой ЦК, но сошлись во мнении, что нельзя противоречить партии напрямую, – лучше пойти «обходным путем». Необходимо было переработать документ Чэнь Бода, дополнив его положениями: «на протяжении семнадцати лет промышленно-коммуникационный фронт, в целом, работал в революционном направлении, указанном Председателем Мао» и «нельзя допустить перехода студентов на заводы для установления контактов». По настоянию Яо Илиня, также была сделана подпись: «Тот же подход применить и к торговофинансовому сектору». Так «Двенадцать указаний» превратились в «Пятнадцать указаний».
21 ноября во второй половине дня, как только появилась окончательная редакция «Пятнадцати указаний по промышленнокоммуникационному сектору», поступил телефонный звонок от Чэнь Бода. Он попросил позвать к телефону Юй Цюли и Гу Му и, задыхаясь от возмущения, велел Гу Му прочитать несколько строк из «Слова о службе и быте» Сыма Цяня.
Гу Му с детства знал эти строки наизусть: в них говорилось о том, что люди, занимающиеся написанием текстов, составлением исторических записок и изучением небесных тел, сродни чиновникам, руководящим гаданиями и жертвоприношениями предкам, – подобно представителям «низких» профессий, они недооценены современниками. Услышав, что Гу Му молчит в ответ, Чэнь Бода продолжил: «У нас, тех, кто составляет тексты, нет ни власти, ни влияния. Мы маленькие люди, все нас презирают. Раньше презирал Дэн Сяопин, теперь вот вы: переписали мой проект так, что от него ни одной первоначальной буквы не осталось». Он не стал слушать никаких объяснений, и разговор был закончен.
Когда Гу Му рассказал об этом происшествии Чжоу Эньлаю, премьер-министр сказал, что не помнит этот фрагмент у Сыма Цяня, и попросил Гу Му записать его.
На следующий день в 10 часов вечера Ли Фучунь позвонил Гу Му и сообщил, что получено указание от Мао Цзэдуна: Председатель одобрил поправки к проекту Чэнь Бода. Только тогда Гу Му понял, зачем Чжоу Эньлай просил его записать строчки, на которые ссылался Чэнь Бода: Председатель знал об этой психологической особенности Чэнь Бода, а премьер-министр нажал на его больное место.
С 4 по 6 января в зале Хуайжэнь прошло расширенное заседание Политбюро под руководством Линь Бяо[48], который заслушал отчет о прошедшей конференции и обсудил с присутствующими «Пятнадцать указаний по промышленно-коммуникационному сектору». Гу Му заявил, что в сфере промышленных коммуникаций отсутствуют контрреволюционные тенденции и что пролетариат не способен захватить руководящие позиции, в целях поддержания непрерывности и согласованности промышленного производства производственный процесс не должен прекращаться. По его словам, именно эти три пункта обуславливают отличие «культурной революции» в этом секторе от революции в культурных кругах и партийном аппарате: ее необходимо проводить постепенно, не затрагивая восьмичасовой рабочий день, без отрыва от производства. Гу Му также подчеркнул важность усиленного создания в правительствах и администрациях всех уровней группы по производственному строительству. Кроме того, он отметил, что нельзя отправлять в отставку каждого сотрудника предприятия, когда он вдруг совершил что-то, не предусмотренное революционным планом.
Как только Гу Му договорил, на него обрушилась критика. Ван Ли заявил, что в его докладе заключен в корне ошибочный смысл – не проводить «культурную революцию». Чжан Чуньцяо сказал, что речь Гу Му отражает его «приверженность ничтожной горстке капиталистов», а Чзян Цин обвинил его в «абсолютном сопротивлении революции». Разъяренный Чэнь Бода требовал ответа: «Почему этот доклад не соответствует оговоренному содержанию? Что за внезапные нападки?» Кан Шэн выразил мнение, что «переворот в государстве осуществляется за счет экономического сектора, а не культурной сферы; чтобы выкорчевать корни капитализма, важно провести “культурную революцию” на промышленно-добывающих предприятиях».
6 декабря Линь Бяо подвел итоги заседания: «Конференция ведомств промышленно-коммуникационного сектора была проведена неудачно, в духе неверной идеологии, необходимо сделать разворот на 180 градусов». В эти три с половиной дня Чжоу Эньлай, Ли Фучунь, Ли Сяньнянь, Е Цзяньин и Не Жунчжэнь практически не участвовали в обсуждениях, но после слов Линь Бяо Чжоу Эньлай заговорил: «Гу Му и его коллеги больше всего беспокоятся, как бы движение не повлияло на национальную экономику, потому что, если возникнут проблемы в экономике, это в свою очередь скажется на революции».
Через несколько дней Чжоу Эньлай провел совещание, где поднял вопрос о том, стоит ли распространять документ, принятый на конференции. Гу Му заявил: «Выступаю за распространение “Пятнадцати указаний”, но пусть критикуют только то, что касается меня, а не обсуждают посторонние вещи».
Маршал Не Жунчжэнь взглянул на Гу Му и произнес: «Не надо делать необоснованных заявлений. Я против распространения документа – этого нельзя делать ни в коем случае. Товарищ Гу Му сможет обсуждать все связанные с ним вопросы в узком кругу, а если вдруг будут недочеты – они не принесут серьезных последствий, исправим их и все. Если проект не понравится, внесем в него изменения или полностью перепишем. А раздадим всем – проблем не оберешься, это повлияет на общее направление борьбы».
Маршал Е Цзяньин, Ли Фучунь и Ли Сяньнянь поддержали такое предложение. Сторонники «культурной революции» попытались продолжить бессмысленный спор, но Чжоу Эньлай постановил: «Не публикуем документ. Достаточно того, что руководитель каждого ведомства по возвращении обсудит его в кругу своих коллег по партии».
Однако 19 декабря ЦК КПК опубликовал два подготовленных Чэнь Бода документа о проведении «культурной революции» на заводах и в деревнях. Так революция захлестнула сферы промышленных коммуникаций, торговли и финансов, сельского хозяйства, науки и техники, поставив существование промышленных и добывающих предприятий под серьезную угрозу. Цзаофани, со своей стороны, тоже приняли участие в осуждении раскритикованной Политбюро конференции и «Пятнадцати указаний», расклеив на всех улицах дацзыбао, что еще сильнее затруднило для Гу Му осуществление контроля над производственным сектором.
«Пособник февральского противотечения»
В этих критических условиях с декабря 1966 года по январь 1967 года Гу Му по-прежнему продолжал совершать контрольные поездки в юго-западные регионы на строительные площадки третьей линии. Но и там все шло неблагополучно: проблемы появлялись на каждом шагу. Так, например, опасаясь возникновения беспорядков, командующий металлургической базой в Паньчжихуа и министр металлургии Сюй Чи были вынуждены назначать Гу Му встречи на маленькой станции под названием Мии. А начальник строительства металлургического завода в уезде Шуйчэн провинции Гуйчжоу Тао Тичэн напрямую заявил Гу Му: «Здесь оставаться нельзя, уезжайте скорее!»
И действительно, на следующий же день цзаофани захватили власть, а позднее расправились с Тао Тичэном. По мнению цзаофаней, Гу Му уехал на юго-запад, после того как «Пятнадцать указаний» были раскритикованы в Политбюро, в попытках избежать справедливой расплаты. Теперь они без конца отправляли ему телеграммы с требованием вернуться и принять положенную критику.