— Так что нам делать-то? — поинтересовался Фадан у Первого. — Вроде бы говорили, что мы куда-то полетим?
— Чуть позже, вечером, — рассеянно отозвался тот. — Слушай, Фадан, сходите-ка вы к той части группы, которая осталась. Кажется, у них есть для вас интересная информация.
— Мне так не показалось. И потом… — Фадан замялся. — Они какие-то неприятные, люди эти.
Первый задумался.
Беседа, разумеется, происходила в доме Агорха, который сейчас стал по совместительству еще и штабом, но в комнате они были одни: после ухода группы все остальные присутствующие разбрелись, кто куда. Ушли Агорх и Керги, отправились прогуляться Шини, Аквист, Бонни, и Бакли, а боевики и агенты на этой встрече не присутствовали. Только Первый, но это понятно. Он же руководитель.
— Люди… — задумчиво проговорил Первый. Подошел к «стулу», сел, потом досадливо поморщился и соскочил на пол. — Какие же они все-таки здоровенные, — пожаловался он.
— Кто? — не понял Фадан.
— Да драконы, — недовольно ответил Первый. — Поскорее бы это всё кончилось, чтобы можно было отправиться домой.
— Вам-то хорошо, вы-то домой, — протянул Фадан. — А нам куда? После этого всего?
— Видимо, в учебный центр — раз имитатор вас счел годными к обучению. Но до этого еще далеко. Так что тебе не понравилось в людях?
Фадан обреченно вздохнул.
— От них пахнет неприятно, — пожаловался он. — Не сильно, но запах такой… чужой какой-то. И ведут они себя как уж очень… напористо, что ли?
Первый рассмеялся.
— Это ты еще нэгаши не нюхал, — сообщил он. — Вот уж кто пахнет, так это они. Вообще, с запахом всё легко решается. Прикажи системе сделать тебе защиту от чужого запаха, и всех дел. А с поведением ничего поделать невозможно. Люди почти всегда так себя ведут. Несколько бестактно, как мне кажется. Придется потерпеть, что поделаешь. Ну что, сходим?
— Вместе? — уточнил Фадан.
— Можно и вместе. За компанию.
Ученые, как оказалось, заняли самую большую комнату в доме. Судя по всему, жить они тут не собирались — вещей у каждого оказался самый минимум, зато в комнате присутствовали какие-то странные аппараты и приборы, ни на что знакомое Фадану не похожие. «Как же у них сложно всё, — подумал Фадан с тоской. — То ли дело дома. Комп, фотик… книги… наверное, с их точки зрения я выгляжу полным дураком. Противное ощущение».
Однако, как выяснилось немного позже, Фадан ошибался. Никто его дураком не считал, да и оставшаяся часть группы оказалась много дружелюбнее, чем Фадан подумал вначале.
Две женщины в одинаковой одежде — зеленые комбинезоны с ярко-желтыми полосками на рукавах — суетились около прибора, стоящего на столе посреди комнаты. Прибор напоминал большой прозрачный аквариум, только внутри, конечно, никаких рыб не было — вместо них в вязкой жидкости плавали словно бы клубки светящихся нитей, клубков этих были сотни, маленьких и побольше. Фадан остановился неподалеку, с интересом глядя на этот необычный предмет, а Первый ушел куда-то в угол комнаты, и сейчас беседовал с одним из мужчин-ученых.
— Интересно, что мы делаем? — спросила женщина, повернувшись к Фадану. Голос ее оказался необычным, непохожим на голоса женщин-рауф. Он был ниже, глубже, а тембр его напомнил Фадану звучание струнного инструмента выйлы, только выйла звучала все-таки чище и объемнее.
— Да, — осторожно кивнул Фадан.
— Мы готовимся к путешествию во времени, — пояснила женщина. — Ну, в некотором смысле. С помощью этого путешествия мы попытаемся понять, кто вы, и откуда.
— А что это за клубки? — поинтересовался Фадан, глядя на аквариум.
— Клубки? — женщина на секунду задумалась. — А, длинные нити, смотанные, точно. У вас забавный язык, не всегда слова переводятся правильно. Это не клубки. Это образы галактик во временном потоке. То, что тебе кажется нитью, является путем звезды, имеющей жизнь, и принадлежащей к определенному конгломерату. Понимаешь?
— Не очень, — признался Фадан.
— Сейчас запустим систему, и покажем. Варья, включай, — распорядилась женщина.
— Часть образов еще не подгрузилась, — отозвалась вторая женщина. — Ойтман, как всегда, задерживает наши запросы. Надо чуть-чуть подождать.
— Хорошо, тогда ждем. Понимаешь, парень, каждый этот клубочек — галактика. Но звезды выглядят не как точки, а как линии. Галактика не стоит на месте, она вращается. Мы берем некий временной промежуток, и образы звезд, имеющих рядом с собой обитаемые миры. В памяти имитатора, который вы принесли с собой, есть записи того, как выглядит звездное небо… и как выглядят галактики, соседствующие с вашей. По этим признакам можно определить, где находился Равор-7 тогда, когда велись наблюдения.
— Это как это? — не очень понял Фадан. Он хотел было обидеться на «парня», но через секунду просто про это забыл.
— Вот смотри. Судя по тому, что небо у вас «бедное», планета находится на краю галактики, точнее, на краю «пояса жизни». Это значит, что наблюдения за «соседями» для вас были возможны и эффективны. Их проводила не ваша цивилизация, а предыдущая, разумеется. Но в памяти имитатора они есть. Нам нужна не сегодняшняя картинка вашего неба, а примерно миллион лет назад. Сейчас имитатор даст нам карту, и обе системы, наша, и его будут пытаться сопоставить данные. Останься, посмотри, это красиво.
— Останусь, конечно. Спасибо, — кивнул Фадан. — А кто такой Ойтман? Какой-то ваш сотрудник?
— Если бы, — рассмеялась в ответ женщина. — Ойтман — это название полулегальной транспортной сети, пространственных коридоров. Вроде бы жил когда-то такой разумный, которого звали Ойтман, и он эти коридоры приспособил для перемещения. Где он жил, когда он жил, кем он был — никто не знает. Но название сохранилось. Так называемая Сеть Ойтмана. Они не воюют сами, не вступают в конфликты, но… нас они не очень любят. И, по мере сил, пакостят нам, когда требуется сотрудничество.
— Чем-то похоже на наш институт, — сообразил Фадан. — Неужели всё и везде так устроено?
— Всё. И везде, — подтвердила женщина. — Вся вселенная. Ну, за редким исключением…
— Вот про исключения не надо, — предостерегла вторая. — То есть надо, но не так. Запомни, парень: если где-то становится очень хорошо, то где-то еще становится в это время очень плохо. Это закон равновесия, который действительно работает везде и всегда… О, готово! Так, всем отойти к стенам, а ты, Фадан, встань поближе к двери.
— Почему? — не понял тот.
— Чтобы иметь возможность выйти, если станет нехорошо, — объяснила женщина. — Зрелище-то красивое, вот только с непривычки может и голова закружиться.
Зрелище было не просто красивым, нет. Оно оказалось поистине фантастическим. Как только Фадан отошел к двери, женщина махнула над аквариумом рукой, и он вдруг заполыхал ярким огнем. Клубки закрутились в бешенном танце, и начали вылетать из аквариума; вскоре в центре комнаты образовался светящийся столб метра четыре в диаметре, состоящий из тихо вращающихся клубков. Постепенно, однако, вращение стало замедляться, и вскоре остановилось вовсе. Клубки стали превращаться в пушистые шарики, словно нити втягивались внутрь точек, теперь их образующих, и через минуту воздух был заполнен уже не клубками, а…
— Галактики, — пояснила женщина. — Таким был известный нам сектор вселенной миллион лет назад.
Фадан заворожено смотрел на открывшуюся перед ним картину. Но откуда они могу знать, что это было именно так? Ведь свет имеет скорость, и картинка всё равно не сложилась бы.
— А как же скорость света? — спросил он. — Ведь невозможно так увидеть. В смысле, одновременно.
— Молодец, соображаешь, — усмехнулась женщина. — Эту карту делали не мы. Её создавал Контроль. Для них скорость света мало что значит.
— Вот даже как… — протянул Фадан. — Здорово.
— Голова не кружится? — заботливо спросила вторая женщина.
— Да вроде нет пока, — пожал плечами Фадан.
— Отлично. Ладно. Имитатор, поиск.
Диск кто-то принес в эту комнату заранее, и когда Фадан это понял, его кольнуло чувство, похожее на ревность. Это же ведь их диск. Какое право у этих ученых ему приказывать?
Однако вскоре Фадану стало не до размышлений, да и предупреждение женщины о том, что будет кружиться голова, он зря не воспринял всерьез.
Над имитатором взметнулось огненное облако, в которое попеременно, с всё возрастающей скоростью начали влетать пушистые шарики, диски, и овалы галактик. Влетали — и тут же возвращались обратно, уступая место новыми и новым комбинациям. Световая пульсация всё нарастала и нарастала, световое облако увеличивалось; Фадан прижался спиной к стене, чувствуя, что глаза начинают слезиться, а голова — кружиться. Но не смотреть он не мог. Зрелище оказалось настолько красивым, что отвернуться было просто невозможно.
И вдруг — всё кончилось. Мгновенно. В одну секунду. Огненное облако вспыхнуло и погасло, а следом за ним стали гаснуть шарики-галактики. Но погасли не все. В воздухе над диском повисло полтора десятка шариков, между которыми мигала ритмично ярко-синяя точка.
— Ты уверена? — севшим голосом спросила первая женщина.
— Да, — ответил голос девушки из диска.
— Фадан, что ты видишь? — требовательно произнесла женщина.
— Шарики и мигающую точку, — честно ответил Фадан, не понимая, зачем от него требуют ответ.
— Точка мигает в пустоте? — уточнила женщина.
— Да, — послушно ответил Фадан.
— Ты понимаешь, что это значит?
— Нет.
— Ты понимаешь, что каждый, как ты их называешь, шарик — это галактика, в которой есть разумная жизнь?
— Понимаю.
— А точка мигает — в пустоте! С твоей родной планеты виден участок вполне реального неба, но вас — нет. В этой точке должен тоже быть такой же шарик. Это значит, что Первый был прав… Руководитель, низкий поклон — такой интуиции можно только позавидовать, — женщина повернулась к Первому и склонила голову.
— Это… она? — шепотом спросила вторая женщина. — Неужели… неужели мы нашли ее?