— Только и всего?! — воскликнула Бонни. — Так вот почему они там на улице орут? А что там вообще происходит?
— Выгляни в окно, увидишь, — Ана усмехнулась. — Не надо бояться ходить по полу. Поверь мне, система максимально дружелюбна, и никогда не сделает никому ничего плохого. Правда, местные жители про это не догадываются.
Бонни с опаской встала — да, пол действительно был теплым и мягким. Мало того, когда Бонни сделала шаг, пол вдруг слабо засветился под ее ногами, и вдруг поменял цвет с зеленого на бледно-фиолетовый.
— А это еще зачем? — спросила Бонни.
— Видимо, ты любишь этот цвет. Система просто подстраивается под тебя.
— А если нас будет в комнате несколько? — тут же спросила Бонни.
— Тогда она даст нейтральный цвет. Серый, зеленый. Или покрытие станет прозрачным. Впрочем, можно задать какой-то цвет приказом, многие делают именно так. Ну что? Освоилась? Подойди к окну.
Между домами бродили туда-сюда растерянные и напуганные горожане. Дома за прошедшую ночь изменились, и, видимо, продолжали меняться дальше — на противоположном доме начала вдруг без всякого ветра раскачиваться, а потом и вовсе упала на землю аляповатая вывеска. Дома выдавливали из себя окна, вместо них в оконных проемах появлялось что-то наподобие тонкой пленки. Стены, как поняла Бонни, покрывал тот же материал, что и пол в ее комнате: и они меняли цвета в зависимости от того, кто находился рядом. Все искусственное, приколоченное и прикрученное, дома просто сбрасывали с себя, а места креплений быстро зарастали и становились незаметными.
— Хорошая технология, правда? — Ана улыбнулась. — В таком виде Холм может существовать сотни тысяч лет… или даже дольше. Пока планета вращается, и пока на ней есть вода.
— Вода? — переспросила Бонни.
— Конечно. Энергию комплекс получает от вращения планеты, а строит сам себя из воды. Тут, правда, комплекс еще весьма сонный. Видимо, не все зоны роста уцелели. Но ничего, он быстро саморемонтируется. Через несколько дней это место будет не узнать.
— Ана, а вчера нельзя было сказать, что так получится? — Бонни рассердилась не на шутку. — Я испугалась, между прочим!
— Нельзя, — серьезно ответила Ана. — А вдруг комплекс бы не заработал? Мы-то откуда могли знать, в каком он состоянии? Уничтожить, знаешь ли, можно всё, что угодно. Прецеденты бывали.
— Ну, тогда ладно, — протянула Бонни. — А как там, интересно, мальчики поживают?
Ответ о том, как поживают мальчики, она получила тридцать секунд спустя, и этим ответом стал чей-то дикий вопль. Кто-то из команды, видимо, тоже спросонья наступил на новый пол. Бонни, наскоро одевшись, выбежала в коридор, и столкнулась нос к носу с Шини, который, судя по всему, бежал в ее комнату, спасать от неведомой напасти.
— Ты цела? — спросил Шини испугано. — Видела, что творится?
— Видела, — спокойно ответила Бонни. — Не ори. Пошли к вам, сейчас Ана всё объяснит. Ничего страшного не происходит. Наоборот, все отлично.
— Это ты называешь — отлично? Что это вообще такое? Откуда это?
— Это включилась бионическая система холма, — ответила Бонни загадочной фразой, которую запомнила после разговора с Аной. — Ничего страшного. Пошли, говорю, сейчас в этом коридоре будет полно народу.
В городе царила самая настоящая паника. Видимо, многие, если не все, испытали шок, когда проснулись и увидели, что происходит нечто, явно из ряда вон выходящее. Где-то уже тянули по улице тачки с домашним скарбом, пробираясь на площадь, чтобы штурмом взять автобус, и бежать из города прочь, куда глаза глядят, где-то все еще орали; к греванам, разумеется, шли за советом и участием, вот только греванам сейчас было явно не до помощи ближнему. Они были заняты кое-чем другим.
…Военный совет Фадан решил держать в мужской комнате, которая была больше — в комнату Бонни, совсем крошечную, они бы при всем желании не поместились.
— Я так понимаю, завтрака не будет, — недовольно проворчал Бакли.
— Смеешься? — хмыкнул Шини.
— Нет, есть хочу, — огрызнулся Бакли. — Я, знаешь ли, по утрам всегда хочу есть.
— Только ли по утрам? — парировал Шини. — Тебе дай волю, так ты через месяц ходить не сможешь. Такой толстый станешь.
— Перестаньте, — попросил Аквист. Он сидел на корточках, и с интересом рассматривал пол. — Бонни, что надо сделать, чтобы вон тот камешек поднять?
— Попроси про себя, — подсказала Бонни.
— Ага… ох ты, прикольно! А обратно если… здорово… Эл, слушай, а что еще можно сделать?
— Ну, попробуй структуру поменять. Мягче, жестче, гладкий, шероховатый, и так далее, — подсказал Эл. В видимый режим программы, конечно, не переходили, но общаться это не мешало.
— А еще?
— Температуру можно менять, можно попросить сделать ванну с водой, если хочешь помыться, можно очищать воздух… слушай, очень много всего можно, но вам сейчас вообще до этого?
— Ну так интересно же! — глаза у Аквиста горели. — Никогда в жизни ничего подобного не видел.
— Если у вас все получится, ты еще и не такое увидишь, — пообещал Эл.
Фадан, до этого момента что-то разглядывающий в окне, обернулся, наконец, и строго приказал:
— Так. Все сели и замолчали. Ситуация очень серьезная.
— Мы так и поняли, — тут же встрял Шини. — Но…
— Нет, вы ничего не поняли пока что, — рассердился Фадан. — Шеф, как головная программа, связался с системой. Система дает ему оповещения о том, что происходит на всей территории комплекса.
— И что там происходит? — с интересом спросил Аквист.
— Греваны перекрывают выезд из города, вот что! — рявкнул Фадан. — Город сейчас окружают живой цепью, ставят технику, какая есть, и подвозят все новые и новые отряды из монастырей. Вы понимаете, что это значит?!
— Ну… — несмело начал Шини, но Фадан зыркнул на него так, что тот тут же смолк.
— Это значит, что мы не сумеем выбраться из города! Они не выпускают никого, кто в момент включения системы был внутри!
— Так… — у Аквиста с лица разом пропала улыбка. — Подожди, Фадан, а как это народу-то объяснят? Тут же туристы, паломники, всякое такое… Их-то как?
— По телеку уже сказали, что тут началась эпидемия физдецомы, — мрачно ответил Фадан. — Город признали опасным и закрыли на карантин. А все, кто здесь находится, признаны погибшими. Уже. Заранее. Шеф сказал, что система принимает сигналы. Хотите посмотреть?
— Как телек? Она как антенна принимает сигналы? — удивился Бакли. — Хотим, конечно! Но телека-то нет.
— Материал, который на полу и на стенах, может быть телеком, — пояснил невидимый Шеф. — Он может быть вообще практически чем угодно. Приемником, телеком — запросто.
— А еду он не может приготовить? — поинтересовался Бакли.
— Приготовить не может, — ответил Шеф. — А вот доставить — запросто. Другой вопрос, что не стоит пока что проводить такие эксперименты.
— Почему? — Бакли расстроился.
— Потому что не хватало еще, чтобы тут кастрюли с кашей по улицам плавали, — объяснил Шеф. — Не факт, что это будет выглядеть именно так, но пока система до конца не проснулась, возможен и такой вариант. Так что лучше не рисковать.
Посмотрев пару трансляций на каналах с новостями, все почувствовали себя персонажами пьесы абсурда. С точки зрения властей и озвучивавших их мнение дикторов, ситуация выглядела следующим образом.
В город кто-то из туристов привез заразу, вызывающую физдецому. Обчихал много народу в автобусе. Заразил. Начали чихать уже несколько сотен приезжих. Обчихали местных. Те тоже заболели. Город обречен, потому что местные врачи быраспаса, числом пять душ, сбежали, отказавшись лечить эту физдецому, или хоть как-то помогать заболевшим. Сбежали они, когда сами уже были больными, и все перемерли за сутки. И тогда греваны встали живой стеной на пути неизлечимой болезни. Только их беспрестанные молитвы сейчас сдерживают физдецому, рвущуюся в другие города, только их живое кольцо способно противостоять напасти. Въезд в город запрещен, выезд тоже; вокруг города предполагается установка стены пять метров высотой с колючкой поверху, чтобы никто случайно не пролез, и не заразился. Стену начнут строить в ближайшие дни.
— …., вашу …… падлы! — орал Бакли, когда трансляция подошла к концу. — Что они несут?! Какие врачи?! Кто сбежал?! Да как они так могут…
— Увы, — развел руками Фадан. — Ты сам всё слышал.
— Поймаю — убью, — зло пообещал Бакли.
— Кого именно поймаешь? — уточнил Аквист. — Ты представляешь, скольких придется переловить?
— Ой, отстань, — Бакли отвернулся. — Как же тошно такое слышать…
— Понимаю, — сочувственно вздохнула Бонни. — Мало того, что вранье, так еще и какое подлое.
— Мне больше интересно, что нам дальше делать, — Шини понял, что если все начнут рефлексировать, ситуация с мертвой точки не сдвинется. — Фадан, мы-то куда? На улицу пойдем?
— Конечно, — кивнул Фадан. — Надо разузнать все, посмотреть обстановку, и решить… что мы сами будем делать.
В дверь комнаты вдруг кто-то робко поскребся. Аквист и Шини переглянулись, Бонни на всякий случай отодвинулась от двери подальше, Фадан нахмурился.
— Кто там? — спросил он.
— Это я, я, это Вайши, — зашептали из-под двери. — Впустите меня быстрее, пока никого нет!..
Аквист открыл дверь, и смотритель молниеносно очутился в комнате. Он запыхался, одежда его была натянута явно второпях, на рукаве не хватало пуговиц, а очки болтались сейчас на самом кончике носа.
— Что там делается! — в голосе Вайши слышался ужас, смешанный с восхищением. — Народ с ума посходил, одним детям, кажется, весело… А на самом холме… тот храм… который наверху, на куски — бах! Не слышали? И озеро!.. Там вообще, где озеро…
— А можно не всё сразу? — попросил Шини.
— Попробую. Воды у вас нет? И мне бы сесть куда, — попросил Вайши.
Через минуту он уже сидел на кровати Фадана, и лихорадочно дохлебывал из стакана тепловатую воду, которую принесла ему Бонни.