Когда, например, рауф пола гермо — а ведь Зарзи именно рауф пола гермо, надо заметить — насилует человек.
— Иииииитак. Значит, вы не можете объяснить, почему вы, Бакли Рут, врач, работающий на сороковой подстанции быраспаса города Шенадор, совершили недопустимое действие, и вошли к гражданке Сани Гурсер, находящейся в родах, да еще и без разрешения старшего мужа этой семьи?
— Я вошел, потому что данная гражданка, по словам ее мужа, Круса Гурсер, умирала, — безнадежно ответил Бакли. — Я хотел оказать ей помощь. И оказал. Гражданка жива, ребенок жив. Что не так?
— Всё не так!!! Вы врач, работаете несколько лет! Вы отлично знаете, что, согласно закону о Святости Жизни, к женщине в родах имеет право подходить только женщина!!!
— Так что, было бы лучше, если бы она умерла? — огрызнулся Бакли.
— На всё воля Триединого, — смиренно опустил глаза следователь. — Значит, ей по судьбе было умереть. А вы…
— Да что я сделал-то?!
— Вы совершили преступление против самого святого, что у всех нас есть, — голос следователя вновь обрел твердость. — У всех нас, Бакли Рут! Вы презрели Святую Волю! Вдумайтесь!.. Ведь через страдания мы обретаем… возвышение… жаль, что я не греван, думаю, мало вы слушали греванов, вот какой-нибудь хороший черный греван вам бы лучше объяснил. Но в любом случае — за это преступление вы понесете наказание. И как врач, и как гражданин.
— Я мало слушал греванов? — переспросил Бакли. — Хм. Кажется, последнее время я только и делал, что их слушал… ладно, неважно. Слушайте, а можно меня того… ну, хотя бы после отпуска наказать, что ли? — попросил он вдруг. — Я три года в отпуске не был. Да и в тот дом я совсем за другим пришел… — Бакли осекся. — Я хотел масла для мотика купить, мы с другом катались немножко, мотик чихать начал, и я вот решил в мастерских спросить…
«Не умеешь врать — не берись, — прошептал у него в голове Сеп. — Впрочем, уже поздно».
«И что делать? — безнадежно спросил Бакли. — Эй, Сеп, не молчи!»
«Получать люли, — строго ответил Сеп. — Придурок».
— Мааасло, значит? — ехидно спросил следователь. Невысокий, полноватый гермо, он явно был не прочь и вкусно покушать, и можно одеться. — Маааасло? А куда же девался генератор?
— Чего? — деланно удивился Бакли.
— Работник мастерской рассказал о том, что вы с товарищем искали гражданина Круса с целью нелегально, я замечу, нелегально! купить у него генератор для некоего фургона.
— Пикапа, — автоматически поправил Бакли, и тут же спохватился. — Правильно, да. Так и было. Генератор мне тоже нужен, машина стоит, не едет. Ну, по дороге я и про масло того… вспомнил.
— Машина стоит, машина стоит… — пробормотал следователь. — Хорошо. Это мы проверим. Где стоит машина? Район, улица, дом? Или на подстанции?
«Трындец, — со вкусом резюмировал Сеп. — Доигрался».
— Нет, в городе. Где я живу.
— Вы же сказали, что живете на подстанции. В общежитии.
— Ну… да, но не всегда, — принялся выкручиваться Бакли. Тут ему в голову пришла гениальная, как ему в тот момент показалось, мысль. — Я еще сторожу, подменяю. За швейной фабрикой, которая на перекрестке Благочинства, есть стоянка. Я там сторожу. Машина там сейчас.
— Марка какая?
— Сборная солянка её марка, — хмыкнул Бакли. — Ищите пикап, сильно ободранный, колеса сняты, стоит на кирпичах, — сейчас Бакли врал, но почему-то Сеп одобрительно крякнул. — Краска тоже содрана.
— А на чем же вы работаете? — удивился следователь.
— На чужих машинах, — пожал плечами Бакли. — И вообще, отпуск у меня сейчас.
— Боюсь, что ваш отпуск теперь продлиться долго, много дольше, чем вам бы хотелось, — следователь улыбнулся змеиной улыбкой. — Вот только проведете вы его вовсе не в окрестностях Шенадора, а кое-где еще. Где — решит суд. Уведите его! — крикнул он. В комнату вошли два полиса, Бакли покорно встал.
— Второго приводить? — спросил один из полисов.
— После обеда, через часок, — следователь ухмыльнулся. — Давайте в четвертый день, что ли. Или даже в пятый. Надо до управления доехать, хочу поговорить кое с кем, — объяснил он. — Сдается мне, что ты, Бакли Рут, не так прост, как кажешься. Да и на ориентировочку одну ты сильно похож… посоветуюсь-ка я на счет вас с нужными начальниками, а вы пока посидите, да подумайте, что влезать в чужие дома к чужим женщинам нехорошо.
Ит отложил блокнот, вывел показания с налобника. Весь госпиталь в системе, никто не спит. Оперируют Зарзи четверо, двое на подхвате. А остальные… остальные так же висят в общей сети. Следят. Ждут.
— Да, это надолго, — обреченно пробормотал Скрипач. — Как же это вышло-то такое, а?..
— Узнаем, — мрачно ответил Ит. — Впрочем, по генетике уже узнали.
— Узнали — кто. Но не узнали, как, — уточнил Скрипач.
— Очнется Зараза — расскажет… если сможет. Но как же это поддонок так ловко снял «стрелу», а! — Ит покачал головой. — Ювелирно снял. И не скажешь, что он на такое способен. По виду был обычный боевик.
— Сука черномазая, — зло сказал Скрипач. Глянул на визуал. — И даже не думай называть меня расистом! Потому что…
— Я и не думал, — отмахнулся Ит. — Меня другое просто убило… ведь… черт, рыжий, мы ведь эту тварь лечили месяц назад. И он, видимо, именно тогда это и задумал. Дождался момента, разузнал, кто на какой «стреле» ходит… Это никакая не случайность! Вот помяни моё слово!..
— Да верю я, верю, — Скрипач задумался. — Ты прав, скорее всего.
— Я прав на сто процентов, — мрачно ответил Ит. Тоже посмотрел на показания. Операция шла уже три часа, и будет идти еще, как минимум, два. Только бы удалось хотя бы одну почку спасти… почки в таких случаях всегда погибают самыми первыми, а потом удар идет по нарастающей, циклично, захватывая всё новые зоны… а к этому всему еще нужно прибавить прямые повреждения, как то — порванный кишечник, изувеченные половые органы, переломанные ноги, ребра… Тварь знала, что делала, и знала, как делать. Ведь это не очень легко — гермо, который не хочет, чтобы его насиловали, просто так не дастся, поэтому его сперва надо грамотно изувечить, и только потом можно… гм… пользоваться…
— В голове не укладывается, — беззвучно произнес Скрипач, глядя на визуал. — Чтобы в часе лета от Дананга, чтобы врача из миссии… и вот так… да еще и официал…
— Давай не будем сейчас вспоминать, как Огден пускал слюни вот конкретно по мне, — Ит отвернулся. — Смею только напомнить, что на тот момент он был более чем при делах. Это его сейчас слегка понизили. Но шлюх он все равно заказывает одних и тех же. Тощих и черноволосых.
— Тьфу на тебя, — рассердился Скрипач. — Сядь и напиши лучше что-нибудь, пожалуйста. Мне думать про это всё тошно! Я больше всего боюсь, что завтра позвонят Верунчик с Дашиком, а мы с тобой тут с такими рожами…
— Вот это да, это я тоже боюсь, — покивал Ит. — Ладно. Ты следи, а я действительно напишу пока что-то. И правда, так ждать легче.
Шини сидел в камере один, и ждал, когда Бакли приведут обратно. То есть как — сидел… сидеть тут было особенно негде, поэтому сначала Шини в камере стоял, а потом решил, что надо бы полежать. Впрочем, долго пролежать не получилось, пол оказался слишком холодным.
Когда Бакли вернулся, Шини снова стоял — на этот раз лицом к крошечному окошку, расположенному под самым потолком.
— Привет, — поздоровался Бакли. — Ну и как тут?
— Руки затекли, — пожаловался Шини. Руки им до сих пор так и не расковали. — Про что тебя там спрашивали?
— Почему мы поперлись помогать гражданке, — пожал плечами Бакли. — У меня тоже руки затекли. Вот гадство!
— И времени уже черти сколько, — огорченно заметил Шини. — Наши, небось, ждут. Волнуются.
— Ой, не напоминай, — Бакли сморщил недовольную гримасу. — И так настроение хреновое.
— Как думаешь, что с нами сделают? — с опаской спросил Шини.
— Как я понял, ничего хорошего, — мрачно ответил Бакли. — Следователь сказал, что поедет куда-то про нас советоваться.
— Вот чтобы они действительно не сделали с вами что-то нехорошее, вам пора сматываться, — Ал возник посреди камеры.
— Эй, ты, спрячься быстро! — прошептал, испугавшись, Шини. — Они тебя увидят!
— Сейчас рядом никого нет, поэтому можно, — учебная программа покровительственно ухмыльнулась. — Итак, внеплановый урок номер один. Первое задание: учимся освобождаться от механических держателей верхних конечностей. Если короче — от наручников.
— А от них можно как-то освободиться? — с надеждой спросил Шини.
— О, способов множество, — заверил Ал. — Но вам сейчас нужен самый простой. К сожалению, он не самый приятный.
— И что в нем неприятного? — с опаской осведомился Бакли.
— Ты вывихи вправлять умеешь?
— Научим, — рядом с Алом появился Сеп.
— Вообще-то я умею, — встрял Бакли.
— Тогда всё еще проще. Шини, подойди поближе к Бакли. Смотри, — фигурка Ала стала немного больше. — Тебе сейчас нужно будет вытащить из сустава большой палец, и тогда кисть из держателя выйдет запросто.
— Но это же больно! — возмутился Шини.
— Если связки не порвешь, то это неприятно, но не больно, — заверил Сеп.
— Смотри. Руку максимально заузь, ага, сведи пальцы вместе… теперь тяни большой палец вот сюда, к этой точке…
— Уже больно, — прошептал Шини.
— Тяни, — настойчиво приказал Сеп. — Давай!
Палец вдруг негромко щелкнул — и через секунду Шини увидел, как наручник соскользнул с руки. Пальцу было больно, да, но не так сильно, как он ожидал.
— Бакли, потом вправишь, — распорядился Сеп. — Шини, вторую руку. Не хватало еще, чтобы вы тут бегали и звякали. Так, Бакли, теперь ты. Поосторожнее, учти, что руки — твой рабочий инструмент.
— Кстати, если проделывать это упражнение часто, боли не будет, — пояснил Ал. — И ничья помощь станет не нужна, потому что палец сам становится на место.