Наутро я, по совету Сени, отправился в домоуправление. Но попал, как выяснилось, не по адресу. Во всяком случае, домоуправ мне прямо заявил:
– Ты, дорогой товарищ, не путай божий дар с яичницей. Эта твоя дыра – что есть? Строительный дефект. Вот к строителям и обращайся. А к нам пока рано. К нам ты еще находишься.
Адресок строителей, правда, сообщил.
В понедельник разыскал я строителей. Попал, между прочим, к главному начальнику. Начальник посмотрел мое заявление и сначала нахмурился, а потом вспомнил что-то и заметно повеселел. Даже руками потер, с таким видом, будто хотел сказать кому-то: «Ну, друг ситцевый, уж теперь-то я тебя ущучу!»
– Зинаида Густавовна! – кликнул он секретаршу. – Позовите-ка сюда Клишина, если не уехал.
Пришел, видать, этот самый Клишин – высокий мужчина в сдвинутой на глаза кепке, очень похожий на киноартиста Никулина.
– Садись, Клишин, – сказал начальник. – Это твои орлы на сорок девятом ванны ставили?
– Мои, а что? – спросил Клишин, зыркнув на меня глазами.
– А то, – ответил начальник. – Читай вот. – И подвинул ему заявление. – А ведь я тебе, Клишин, указывал. Неоднократно.
Клишин прочел бумагу, еще ниже сдвинул свою кепочку и, демонстративно не поворачиваясь ко мне, спросил:
– Озверел народ, что ли? А? Виктор Семеныч?
– Ты о чем, Клишин? – поднял брови начальник.
– Да с ваннами этими… У нас, на тридцать пятом квартале, один знаете что удумал? Огурцы в ней засолил!..
– Что ты говоришь? – притворно удивился начальник. – Неужели огурцы?
– Точно! – сказал Клишин. – Огурцы. Восемнадцать ведер забухал. С укропом… А другой перегородку сломал, – воодушевившись, продолжал он. – Ну, сломал, понимаешь, а кирпичи куда?.. В ванную!
– Иди ты! – весело не поверил начальник.
– Верно говорю! Сложил их штабелем и не выбрасывает. В баню ездит на другой конец города, а не выбрасывает. Может, говорит, пригодятся куда… А третий… – Клишин вовсе развернулся ко мне спиной и положил локти на стол начальника. – Третий упился на новоселье – и пошел у них с женой бой в Крыму. Жена фужер об пол, он – тарелку. Жена – вазу китайскую, он схватил ледобур и давай ванну крушить. В шести местах пробурил, пока соседи за милицией бегали… А то еще был случай…
– Ну хватит, Клишин! – строго оборвал его начальник – Твоим историям, я вижу, конца не будет. А вот сидит человек с конкретным вопросом.
Тогда Клишин, по-прежнему не глядя на меня, начал отрывисто спрашивать:
– Какой квартал?.. Дом какой?.. Квартира?.. Фамилия?..
– Ладно, – сказал он. – К вам придут. На той неделе. Все!
Та неделя миновала. И по-за-та прошла. А ванна стоит как стояла. И дыра на месте.
– Пиши в газету, – посоветовал мне домоуправ. – Пиши в газету, копии в райисполком, облисполком, ВЦСПС, народный контроль и прокурору. Иначе это дело с точки не сдвинешь. Я пятый жилмассив принимаю – насмотрелся. Давай пиши, не откладывай, а мы тебя поддержим.
Я сел и написал. А поскольку намыкался уже с этой проклятой дырой – не утерпел, подсыпал перчику. Так, мол, и так: в наше время, когда человек достиг Луны и Марса и, возможно, освоит в ближайшем будущем другие планеты, деятельность некоторых строительных управлений оставляет желать много лучшего. В частности, скажу о безобразном положении с ваннами…
И далее в таком же духе на восьми страницах…
Через декаду примерно заявляются к нам два представителя. Один невысокий такой, белоглазый, в очках. Другой – покрупнее, розовощекий.
– Здравствуйте, – говорит тот, что в очках. – Мы по поводу вашего письмеца относительно ванночки.
– Зравствуйте, – отвечаю я. – Заждались вас, товарищи хорошие. Что ж, пожалуйте сюда, осмотрите ее.
– Спасибо, – благодарит первый. – Смотреть нам ее не требуется. Мы вам и так верим, что она неисправная.
– Дело ваше, – говорю. – Тогда что же – актировать будем?
– И актировать необязательно, – улыбается он. – Дом этот сдан с гарантийным паспортом – ванночку вам без акта заменят.
Вижу, люди вроде хорошие – приглашаю в комнату.
– Как штукатурка? Между панелями не дует? Пол не коробится ли? – выспрашивает на ходу белоглазый.
– Это – в порядке, – отвечаю. – Пока не замечали.
– Значит, нет нареканий? – уточняет второй.
– На что нет, на то нет. Ну а с ванной… тут уж, извините меня, полный конфуз.
– Мы вас понимаем, – сочувственно говорит белоглазый – Ванна – предмет крайне необходимый. Как не понять. У нас ведь их только в одном этом доме восемьдесят штук установлено. А на всем жилмассиве – подсчитайте-ка.
– И все функционируют, – вставляет его спутник.
– Да, и все работают исправно. Кстати, не только ванны. Наше управление и по многим другим позициям истекший год закончило успешно. Вы, вообще-то, с нашими показателями знакомы? – И смотрит при этом на краснолицего.
Тот немедленно достает из портфеля бумаги и начинает зачитывать мне показатели: сколько квадратных метров жилья в строй введено, каким качеством эти метры пошли, процент снижения себестоимости, фамилии передовиков производства…
– Что ж, – говорю я, – показатели отрадные – худого не скажешь. Все бы так работали – это куда бы мы теперь ушагали!
– Словом, вы понимаете, что не этот единичный случай с ванной определяет лицо нашего управления? – ласково спрашивает белоглазый.
– Елки зеленые! – говорю я. – А кто это утверждает? Покажите мне такого человека!
– И в этом смысле ваше письмо, – продолжает он, – конечно, полностью справедливое, все же, вы извините нас, несколько огульно написано. Обижаете вы коллектив, товарищ.
– Передовой коллектив! – поднимает палец краснолицый.
– Да, передовой коллектив… Неоднократно отмеченный. Особенно – этим сравнением с космическими достижениями…
– Эх, товарищи дорогие! – говорю я. – Да разве же мне самому не ясно, что подзагнул я в этом письме! А что делать? Показатели-то ваши вон где, а дыра-то – она вот она! Ну и… как видите. Хватил, конечно, через край – чего уж тут…
– Очень хорошо, Петр Иванович, – торжественно говорит тогда белоглазый, – что вы сами все сознаете и не настаиваете. Другого мы от вас и не ожидали. Подорвать, знаете ли, репутацию коллектива легко. Восстановить – куда труднее. А этот факт с ванной, пусть даже исключительный, мы так не оставим, разумеется. Вот наш председатель профкома, – тут он указывает на краснолицего, – намерен включить его в свой отчетный доклад, как отрицательный пример.
На этом мы и расстались. Я их до дверей проводил. В дверях уже решился сказать.
– Может, – говорю, – не надо в доклад-то? Зачем людям настроение портить.
– Нет-нет! – строго возразил белоглазый. – Обязательно надо. Подобные случаи нельзя замалчивать.
…Прошло полгода. Так думаю, что председатель успел уже сделать свой доклад и кое-кому, возможно, нагорело. Этот белоглазый, сразу было видно, серьезный товарищ – такие слов на ветер не бросают.
А к нам недавно заскочил Сеня и сказал:
– Петр Иванович, отвинчивайте к свиньям свою дырявую лоханку. И в четверг после девяти вечера будьте дома. Мы тут неподалеку сдаем девятиэтажку – так я подъеду с двумя нашими парнями. Ну, ребятам, сами понимаете, по пятерочке надо будет кинуть.
Все так и вышло. В четверг Сеня подъехал с двумя приятелями. На самосвале. Они бегом вынесли мою дырявую ванну и затащили другую – целую. Дружкам его я кинул по пятерке. А с Сеней мы, по-родственному, распили красненького.
Так что теперь я с ванной.
Пока солю в ней огурцы. Поскольку горячей воды все равно нет. Та вода, которой сварил ноги Сеня, текла в первый и последний раз.
Как стать здоровым?(Письмо в редакцию)
Уважаемая редакция!
Обращается к вам некто Н-сков Федор Лазаревич. В прошедшую субботу вы напечатали статью доктора медицинских наук (фамилию не помню) под названием «Ваше здоровье – в ваших ногах», которая переполнила чашу моего терпения. Не подумайте только, что это пишет какой-то кляузник и что сейчас он станет уважаемого доктора медицинских наук (не помню фамилию) опровергать и конфузить. Чтобы у вас не зародилось такого подозрения, немножко скажу о себе.
Я восьмой год выписываю вашу газету, главным образом из-за полюбившегося мне уголка «Советы врача», который всегда внимательно прочитываю с карандашом в руках. Слежу также за журналом «Здоровье» и регулярно просматриваю многие другие издания, помещающие на своих страницах новейшие медицинские сведения и рекомендации. И все эти рекомендации я стараюсь выполнять. К примеру, взять ту же ходьбу, о которой как раз шла речь в упомянутой выше статье. Хожу пешком с работы и на работу, в гости, в кино, в сберкассу – куда только можно. Уже довел дневную норму до 20 тысяч шагов. При этом всегда считаю пульс, чтобы не превышал 60 ударов, ритмично дышу, как советуют специалисты.
Ну, само собой, по утрам делаю обязательную физзарядку из сорока восьми комплексов. Стою, кроме того, на голове (до пятнадцати минут ежедневно) и пью носом воду – по системе йогов.
К чему я, вы спросите, клоню? А вот к чему. Все эти годы, ходя пешком, стоя на голове и пья носом воду, я не прекращаю наблюдать за своим соседом Хронюком Петром Саввичем.
Зарядку Хронюк не делает никогда. Из ложной боязни подорвать свой авторитет как главы семейства. Он – отец двух дочек и говорит:
– Чтоб я перед дитями в одних подштанниках выдрыгался – никогда! Они потом, мокрохвостки, на шею тебе сядут и ноги свесят.
Пешком Хронюк тем более не ходит. У него имеется личная «Волга», которую он собрал в подведомственной авторемонтной мастерской из двух списанных мотоциклов, – и вот на этой «Волге» Хронюк повсюду разъезжает: на работу, в магазин, за малиной в мичуринский сад и так далее. Он из нее буквально не вылазит, и, думаю, живи мы не в коммунальном доме со всеми удобствами, то Хронюк, простите, наверное, и в уборную на «Волге» ездил бы.
Собственно, я даже что-то не припомню – видел ли когда-нибудь Хронюка стоящим. Он обычно или сидит (внутри «Волги»), или лежит (под нею). Расстелет половик, заползет ей под пузо и лежит – подвинчивает чего-то. А рядом, у колеса, поставит бидон с пивом. Вылезет иногда, отопьет пива – и назад, под машину. А потом, глядишь, и вообще заснет. И спит так, что у «Волги» стекла дребезжат и мелкие винтики отваливаются. Считает, видно, что такое поведение его авторитет в глазах детей не роняет.