Глава 37
На меня смотрела высокая красивая блондинка в коротких шортах и футболке, открывающей плоский живот. Длинные волосы, собранные в хвост, начесанная челка, ярко накрашенные глаза. Она так собственнически обнимает этого Андрея, что сразу понятно: они — пара. Интересно, видела ли Агата когда-нибудь свою мать в таком виде? Вряд ли.
— Это моя тетя, Марк. Зинаида Михайловна, мама Агаты.
— Точно-точно, Зинкой ее звали, — встряла довольная Татьяна. — Ну, я тебе скажу, стерва она была первоклассная, но мужики шеи из-за нее сворачивали. Но она всех отшивала, только на этого своего жениха и смотрела.
Я медленно, не отводя взгляда, передала фотографию Марку. До сих пор в шоке. И в то же время приходит осознание, что я совсем ничего не знаю о своей тете, о ее прошлом.
— Как интересно наши с тобой истории пересеклись, — задумчиво протянул Марк. — Значит, мать Агаты?
— Ну да. Вы сказали жених? — Я смотрю на Татьяну, у которой глаза от любопытства загорелись. Видно, ей есть что нам рассказать.
— Собирались пожениться, ага. Она даже колечко носила, дык вот оно, смотри.
Татьяна ткнула пальцем в фотографию.
— Показывала всем, самомнение у этой Зинки… — Она сочувственно посмотрела на меня. — Че, правда тетка твоя?
— Родная.
— М-да…
— Когда фотографировались? — спросил Марк и посмотрел на обратную сторону карточки. — Какой год?
— До распада Союза было, — глубокомысленно выдала Татьяна. — Наверное, 89-й или даже 90-й. Точно не скажу.
— А это вы? — Марк показывает пальцем на высокую девицу в джинсах. Ну надо же. И правда Татьяна.
— Ага, хорошенькой была, дурой только…
— Очень красивая, да вы не очень изменились. — Откровенная лесть Марка почему-то прозвучала абсолютно искренне и по-доброму. Татьяна радостно заулыбалась.
— Ну мозгов-то наверняка с тех пор прибавилось...
— Кто здесь еще на фотографии?
— Да местные все в основном, — охотно проговорила женщина. — Только мало кого сейчас найдешь: кто удачливее, те уехали давно, а так кто спился, кого по пьяни того… Вот этот, кстати, парнишка с ними вроде был, да… точно. Не наш. Звать как, не помню, конечно. Я его только тогда и видела один раз, но он спокойный такой был, молчаливый. А вот Зинка эта всеми ими верховодила.
— Майкл? — тихо спросила я великана.
— Нет, не он. А еще фотографии есть?
— Не-а вроде. Зинку эту с женихом я не раз видела тем летом, они в доме Аглаи жили, потом вроде тоже… — Тут Татьяна явно засомневалась. — В 90-х я сама из деревни уезжала, то в Польшу за тряпками мотались, я на рынке в «Луже» стояла, так что…
— Татьяна, я могу забрать эту фотографию?
— Конечно. — Она выжидающе посмотрела на Марка, тот, конечно же, понял ее правильно.
— Спасибо! — Великан протянул ей тысячу. — И давайте-ка нам еще огурчиков, да, Вер?
— Мне кажется, ты ей сегодня дневную выручку сделал, — отмечаю, глядя, как Марк укладывает пакеты в багажник. Очень много пакетов.
— Хорошая женщина. — Кивнул великан. — Садись в машину.
— А фотку дашь еще посмотреть? Я до сих пор поверить не могу. Тетя Зина! Да она мужчин ненавидит! А тут прям такая на этой фотке счастливая.
Ветер на улице сильный, что-то похолодало к вечеру, и я с радостью залезаю в теплый салон. Смотрю на проезжающие мимо машины, взгляд зацепился за светлую легковушку. Внутри все оцепенело, я инстинктивно вжалась в спинку сиденья, словно она могла меня спрятать.
— Старые знакомые? — раздался рядом негромкий голос Марка. — Не пугайся.
— Ага. — Я поежилась.
Машина только что медленно проехала мимо нас, я заметила знакомый пустой взгляд коренастого Лехи. Его «тащи ее в дом» я никогда не забуду.
Всю нашу недолгую дорогу Марк молчал, ничего не говорил. Затем перетаскивал продукты на кухню и лишь после того, как мы все разложили по своим местам, спросил:
— Напомни, какая фамилия у Агаты?
— Лисицына. И у тети Зины такая же. Я тоже об этом сразу же подумала.
— О чем это? — Марк с улыбкой притянул меня к себе за плечи.
— О том, что она вышла замуж за этого Андрея и должна знать, где он. И что Агата может быть его дочерью. Тетя Зина одна воспитывала ее. Как и моя мама меня.
Я обхватила Марка за талию и попыталась спрятаться у него на груди.
Мне все эти новости совсем не нравились. После сегодняшних гостей я для себя окончательно решила всю свою прошлую жизнь оставить позади. Вадим теперь вообще казался абсолютно чужим, да еще и мерзавцем редким. У меня даже жалость к нему исчезла. Тетка с Агатой от него недалеко ушли. Мне хотелось забыть о них поскорее. И вот тебе такой сюрприз!
— Они приезжали в Алехино в конце 80-х, а твоей сестре сколько? Года двадцать три — двадцать пять?
— Двадцать три.
— Значит, между этой фотографией и ее рождением лет семь-восемь. За это время что угодно могло произойти. Ты есть будешь?
Я улыбнулась ему в грудь: что бы ни случилось, о пище этот мужчина не забывает. И, что особенно здорово, сам умеет готовить.
— Буду, наверное, но потом. Если честно, хочу немного отдохнуть. Голова слегка кружится.
— Понял.
Я моментально потеряла опору под ногами — ойкнуть не успела, как оказалась на руках у великана. Вцепилась в него, как маленькая коала, и замерла.
А он медленно и очень осторожно нес меня в гостиную. И почему все лучшее всегда такое короткое?!
— Останься, а? — прошептала я в его спину, когда он уже собрался уходить. — Просто посиди со мной.
Такой большой и такой устрашающий для тех, кто его не знает. Но не для меня. Для меня он самый чуткий и добрый. Мой великан, которого я знаю всего пару недель и который заполнил собой всю мою жизнь. Как такое возможно?!
— Конечно.
Я порадовалась, что диван в гостиной большой и Марк не послушал меня. Он не присел, он лег рядом. Внутри все сразу сжалось, вытянулось в струну и отказывалось расслабляться.
Так мы еще вместе не были. Одни.
Я подняла голову вверх и поймала искорки в его глазах. Потянулась к нему… и меня вихрем закружило так, что все сразу стало совсем неважным. Ни тетка с Агатой, ни муж, от которого воротит, ни этот таинственный Андрей с его секретами. Все бессмысленно и не имеет никакого значения. Потому что я чувствую себя по-настоящему желанной, когда его губы сминают мои.
Такой огромный и сильный. И такой нежный. Настоящий и совершенно нереальный мужчина. Здесь никого нет. Только я и он. Никакого стеснения или неловкости. Сейчас я могу и позволяю себе намного больше, чем тогда на пляже. И целует меня Марк не так деликатно, но от его губ невозможно оторваться, то, что он вытворяет своим языком, заставляет меня сильнее цепляться за его мощные плечи.
О боже!
Стон, больше похожий на хрип, рвется из горла, мне не хватает воздуха, но я лишь сильнее обнимаю Марка. Руки бесцеремонно ползут вверх, а вот и его татуировки… ого! Но не сейчас, я их позже рассмотрю. Потом.
А сейчас просто закрываю глаза и улетаю в ощущения — такие новые и совершенно сумасшедшие ласки настоящего мужчины…
Глава 38
Какой же он мощный и… совершенный. Его рубашка уже давно на полу, я не помню, как стянула ее с него. Или он сам? Помню лишь, как послушно поднимала руки, чтобы помочь ему избавиться от ставшей в мгновение неудобной и тесной футболки.
Тело настоящего борца — идеальные бугры мышц под моими пальцами… это что-то невероятное. Я уже давно перестала сдерживаться, да это и невозможно, мозг отказывается контролировать мои действия.
— Ты... такой… — восхищенно выдыхаю, силясь найти нужные слова, но тут же ласковые губы Марка на моей груди выбивают из меня воздух. По телу бежит нетерпеливая дрожь возбуждения, такие незабываемые и совершенно новые ощущения. Яркие и непредсказуемые.
Но в отличие от меня он все знает и умеет — так уверенно и решительно, не оставляя мне пространства для маневра, только следовать за ним, слушать и слышать его... Делать как он велит. И чувствовать его в себе…
Колкие хаотичные ощущения пробирают до кончиков пальцев. Я чувствую нарастающее тепло внутри, оно расходится по всему телу. Такие необычные ощущения, но ведь это Марк. Разве с ним может быть обычно?
— Марк!
Руки и ноги сводит болезненной, мучительно-сладкой судорогой. Что-то бессвязно кричу и падаю ему на грудь совсем опустошенной. Разноцветные огоньки перед глазами рассыпаются на сотни ярких ослепляющих осколков.
Я в полной прострации, даже пошевелиться не могу, чувствую лишь легкие, почти невесомые касания.
«Это ни с чем не спутаешь, Вер. Почувствовав лишь раз, сразу поймешь и уже никогда не забудешь. И больше никакого компромисса и самообмана».
Кучерова, тебе там с твоими предсказаниями сейчас не икается на Байкале?
— Не холодно? Я укрою.
Горячие губы опаляют кожу, я не успеваю даже отреагировать как следует, лишь крепче прижимаюсь к его телу. Мне не холодно, но говорить ему об этом не хочется, и, когда через минуту чувствую на коже легкий плед, я благодарно целую его в ключицу.
— Спасибо, — шепчу и замираю, свернувшись, как довольная кошка, на его груди. И все же я тебя совершенно не знала, Марк!
Мне нужно время, чтобы прийти в себя, осознать случившееся. Словно я в какой-то параллельной реальности, в которой возможно все, даже самые смелые мечты.
Сам ты фригидное полено, Вадик! Эгоистичный козел и ничего не умеешь, как выясняется!
Большая ладонь пробирается под плед, гладит мою спину, заставляя тело снова реагировать на ласку.
— Тебе не тяжело? Я не придавила?
Мощная грудь зашлась ходуном от смеха, я даже чуть сдвинулась вниз.
— Нет, не придавила. А тебе так удобно?
Спрашиваешь?
Я уткнулась носом в его ложбинку между ключицами и водила пальцем по татуировке, которая оказалась больше похожа на какую-то сказочную вязь.
— Мне никогда лучше не было, чем сейчас, — признаюсь искренне. А он и так это знает, но не стал говорить: и так понял, какая я неумеха.