• я еще раз увидел свои зажимы в раскрытии, что, несомненно, следует прорабатывать для моей дальнейшей деятельности;
• работа в группе дала мне возможность диагностировать многое в себе. Сейчас я переживаю момент соприкосновения со своим нарциссическим стыдом, а также вскрытием опустошенности, переоценки себя и пр.
В рамках курса преподаватель очень наглядно показал нам важность сплочения группы. Пришло отчетливое понимание того, в каком состоянии должна быть группа, чтобы терапия действительно происходила. Теме создания группового «мы», ощущения себя группой отводилось значительное место. Очень наглядно было, когда преподаватель обратил внимание Нины на ее позволение группе перебивать себя и проявлять неуважение, на Нинино сопротивление данной информации, перенос раздражения на преподавателя. Такой наглядный пример возможен только в групповой терапии: очень быстро и эффективно вывести на скрытые паттерны взаимодействия и выявить скрытые запросы клиента.
Преподавателем очень эффективно была продемонстрирована работа по сплочению большой группы. Оно началось против преподавателя, что быстро включило группу в работу, прекратив все «междусобойчики» и запустив динамику группы на выдвижение лидера группы, помощников лидера, установления правил взаимодействия. Очень наглядно преподаватель столкнул группу с явным различием того, что группа декларировала о себе как о сплоченной группе, и тем, чем на самом деле она являлась.
Ограниченность часов данного курса не позволила нам в полной мере увидеть динамику развития группы, но практические упражнения разогрева я рассматриваю как хороший набор инструментов при создании собственных терапевтических групп. На меня произвело большое впечатление упражнение «Папа Карло». Оно позволяет почувствовать другого и получить обратную связь – насколько точно удалось настроиться на другого, а также оценить, даешь ли ты себе свободу действий и как твою свободу воспринимает другой. Хорошее упражнение для начала создания группы и переключения мозга с личной выгоды (цели прихода на терапию) на работу в группе.
Очень эффективной в практической работе для меня оказалась методика АВС. В роли терапевта мне удалось очень быстро и эффективно решить проблему сокурсницы с учебой сына. Для меня это было откровением, так как, не имея своих детей, я очень боялась запросов, связанных с детьми, но оказалась очень эффективным терапевтом. На сегодня я уже неоднократно использовала данную методику.
Больше всего во мне откликнулся трансактный анализ. Я считаю, что все проблемы человека закладываются мифами и сценариями, скрытыми приказами, выборами ребенка в его младенчестве, родах и, возможно, даже в утробный период. Я верю, что желание мамы сделать аборт скажется на доверии ребенка к миру… В рамках данного подхода мастер-классом была демонстрация преподавателем работы терапевта и клиента. Очень быстро и эффективно были выявлены глубинные паттерны, заложившие всю дальнейшую судьбу Екатерины, и возможно, это главное открытие станет поворотной точкой в изменении ее сценария жизни и внутреннего самоощущения.
В то время, когда я только поступала в институт, у меня было четкое видение, как будет складываться моя последующая жизнь. Я хотела выучиться в институте, я представляла то, с кем я буду работать и как. Я знала, что у меня немало личных проблем, но это не казалось тогда чем-то достаточно серьезным (я ведь сама стану психологом и быстренько со всем разберусь). Думала, что человек, который сам имеет проблемы, может легче понять клиента и помочь ему, достаточно просто знать про себя больше, чем другие. Но это ощущение очень быстро прошло.
И началось мучительное выискивание у себя различных пороков. Но это оказалось не так-то просто. Сначала я стала анализировать свое поведение, задавая себе вопросы о том, что я имела в виду, когда говорила ту или иную фразу, что я чувствовала в тот момент и что это все означает. Постепенно стало получаться отслеживать то, что я делаю, что говорю. Удалось скорректировать свое поведение. Заставляла себя не говорить того-то, не делать чего-то или наоборот. Казалось, что я удачно со всем справляюсь.
Но вот главного вопроса я себе не задавала: зачем мне что-то хотелось сказать или сделать. Усилием воли я сдерживала какие-то фразы, потому что они несли то, что я не хотела показывать. Нарастало внутреннее напряжение, сдерживаться удавалось, но требовало больших душевных затрат. Я говорила себе, что понимаю, что причины моих душевных мучений лежат где-то в детстве, но это было давно и ничего уже не изменишь и нет смысла ворошить былое.
Полученные в институте знания говорили мне, что делать это необходимо. Если бы кто-нибудь, описывая историю, схожую с моей, спросил меня, нужно ли прорабатывать то, что происходило в детстве, я бы ответила, что нужно. Но только не применительно к себе. Страшно увидеть родных людей в неприглядном виде, страшно обозлиться на всех, страшно, что не смогу простить. Поэтому четкая уверенность по поводу моей будущей работы медленно угасала, в зависимости от прослушанных часов в институте.
Последний месяц стал для меня прорывным. Мне всегда казалось, что быть замужем очень комфортно, но на практическом занятии (упражнение «незаконченные предложения») оказалось, что быть замужем для меня – ограничение моей свободы, и не просто ограничение, а то, что мешает мне быть счастливой.
На другом занятии мне открылась причина моей низкой самооценки – она связана с моим детством, а именно, с недостатком любви в детстве. Как я смогу помочь клиенту любить себя, если я сама вовсе не люблю себя и даже сказанный в мой адрес комплимент я воспринимаю как издевательство. Я окончательно поняла, что, прежде чем думать о работе, необходимо самой пройти курс терапии.
Для меня очень поучительными были наши первые групповые занятия. У меня были привычные ожидания, что вы возьмете бразды правления в свои руки, а я просто пойду следом за вами. Но этого не происходило, вы заняли совершенно иную позицию, непривычную для меня. Вы стали одним из нас, с почти теми же правами и обязанностями и, что для меня было самым главным, с той же ответственностью за происходящее и конечный результат. Никто никого ни к чему не принуждал. К этому я не была готова.
Я чувствовала, что мне предлагается самой активно включиться в общую работу. Сразу возникло внутреннее напряжение, обида на вас за то, что не хотите оправдывать мои ожидания. Ваша отстраненность стала вызывать раздражение. Хотелось вынудить вас взять власть в свои руки, но это никак не удавалось. Вы были доброжелательны, внимательны, но не более того. Я осознавала свои чувства, понимала, что со мной происходит, но все равно было обидно отказываться от своей спокойной и удобной позиции.
Я так подробно описываю свои чувства потому, что именно здесь для меня открылись интересные вещи. Выяснилось, например, что у меня клиент ни за что не отвечает и ни в чем по большому счету не участвует. Его основная задача – прийти на сеанс, а уж остальное я все сделаю сама, и за него родимого, и за себя любимую. Зачем мне это нужно? Дело в том, что я, оказывается, боюсь вызвать негативные чувства у клиента по отношению к себе, к своей работе. Боюсь неопределенности ситуации, не доверяю клиенту.
На наших занятиях я увидела поведение терапевта в данной ситуации, увидела, как из неопределенности рождается структура и что на рождение нужно время. Я же все время куда-то безбожно спешу, не оставляю времени клиенту для включения в работу, не доверяю ему, плохо держу границы и с трудом переношу ситуацию неопределенности. Еще, кстати, у меня был инсайт, когда вы заметили, что психологи часто сбегают в умствование. Сразу вспомнился клиентский случай, когда я именно так и поступила, а я-то никак не могла разобраться, что произошло. Спасибо!
До того как мы начали изучать групповую психотерапию, внутри группы мы выстроили определенные отношения на том же фундаменте, на котором мы привыкли их выстраивать в обычной жизни. Поэтому на первом же занятии не в лекционной форме группа показала сильнейшее сопротивление – ведь всем было комфортно в привычной роли. Во время проявления группы сопротивления я открыто высказала недовольство этим, и для меня это была новая и непривычная роль, ведь я привыкла замалчивать свое возмущение, чтобы избежать конфликта. Этот новый опыт для меня положил начало выстраиванию совершенно новых отношений внутри группы вне занятий: теперь у меня была роль бунтаря. И ничего страшного не произошло, мир не рухнул.
Психотерапевтом становишься не тогда, когда начитаешься умных книг, не тогда, когда наберешься техник, не тогда, когда становишься психотерапевтической затычкой к каждой бочке, а тогда, когда начинаешь учиться психотерапии у всего, с чем встречаешься в жизни, и принимаешь то, что это «учиться» будет продолжаться, пока живешь.
Я начала активно пользоваться этим новым для меня умением во внешнем мире: говорить открыто о своих чувствах и эмоциях, стала более внимательна к своим истинным ощущениям, перестала подстраиваться под ситуацию, где теряются мои личные интересы и желания. Это дало мне понимание того, почему в группе необходимо создание напряжения. Именно оно, мобилизуя ресурсы психики, может позволить человеку выйти из привычной роли, из зоны комфорта, и открыть внутренние ресурсы для того, чтобы произошли изменения. Ведь даже на индивидуальной терапии мы часто рассказываем мифы о себе, оставаясь в привычной роли. И изменения, хоть и происходят, все равно оставляют нас в рамках той же привычной, часто навязанной в детстве роли. Принцип «здесь и сейчас» сыграл важную роль для нашей группы, открыв новые грани личности многих участников и позволив им приблизиться к их истинному «Я».
Часть VIIСемь Я
Все счастливые семьи похожи дуг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему.