экипаж, в окошке замелькали улочки и площади, и через полчаса я уже стояла под гулкими сводами ратуши, рядом с князем Володаром (глаза бы мои его не видели). Началась церемония.
Говорят, что все подобные события скучны и похожи друг на друга, даже если женится правитель аллода. О чём думает невеста во время венчания? Я не знаю… Если честно, я как-то не ощущала себя невестой. У меня было такое чувство, будто меня ведут на казнь. Чтобы отвлечься, я начала думать о могилах и камнях. Я перебирала в памяти те склепы и курганы, где я думала пошарить, а не удалось. Наверняка мне больше никогда не суждено их увидеть. Но если уж думать, то лучше об этом, иначе, стоило мне посмотреть на жениха, перед глазами сразу вставало видение пыточной камеры. Запах свечей и ладана казался мне запахом сгоревшей плоти. Меня тошнило. Градоначальник, толстый, расфуфыренный, в зелёной шляпе, с лентой на груди, произносил какие-то слова, жених скучал и разглядывал ногти, нюхачи в углах переглядывались и покашливали вполголоса. Я бы не удивилась, если бы и ловчие наместника тоже оказались тут, переодетые в гражданское, с сетями и арканами под платьем на случай, если я задумаю дать дёру. Жаль, что в этих юбках не побегаешь, а то я непременно попыталась бы.
Наверное, кто-то наверху меня услышал.
Я тупо отвечала: «да…», «да…», «да…» и повторяла всякую белиберду, когда внезапно поняла, что происходит что-то необычное, незапланированное. Близился финал – какие-то дурацкие необязательные слова, как вдруг ход церемонии нарушился. Стражники заоборачивались, напряглись и вытянули шеи. Наместник сделался пунцов, надулся, крикнул что-то вроде: «Эй там! Какого…» – и осёкся.
У входа произошло коловращение, возня и толчея, истошно завизжали женщины, заругались мужчины, а стражники – неслыханное дело! – обнажили оружие в ратуше. А я от изумления разинула рот, когда в проход между скамеек выкатился непонятный светящийся шар – даже не шар, а бесформенный ком размером с большую сырную голову – и устремился в нашу сторону.
Время будто сжалось и замедлилось. Не знаю, как другие, а я всё видела необычайно ярко и отчётливо. Дамы подбирали юбки и запрыгивали на скамейки, все с проклятьями и воплями полезли друг на друга, а это ослепительное нечто, в глубине которого мелькало тёмное, неслось ко мне и «князю Володару». В первое мгновенье я подумала, что кто-то попросту решил расстроить свадьбу и пустил шарогонь: убить не убьёт, но крови попортит. Но шаровой пал так себя не ведёт: он или плывёт по воздуху, или ты его вовсе не заметишь, пока не накроет, но чтоб вертеться и скакать, как бешеные кони, – такого за ним не водится.
И вдруг в одно мгновение я поняла: не кони – крысы!
Это были Чёт и Нечет. Это могли быть только они.
И они плели «косичку».
Немудрено, что их было невозможно узнать: я в жизни не видала заклятия такой мощи. Искры с них так и сыпались. Я никогда бы ни осмелилась повесить на крысят такую затравку – да я на ней сама подорвалась бы! И тут меня вторично осенило: Крив! Только он способен на такую ослепительную, феерическую пакость. Его никто не знает, ему ничего не стоило пробраться в город, затеряться в толпе, пронести крысят в сумке или в рукавах, а в нужный момент запустить их в ратушу. Не сами же они сюда прискакали в конце концов!
Но зачем ему это понадобилось?
Проще всего было воспользоваться паникой и сбежать. К тому же, в этот миг (как будто мало было суматохи) звонарь изо всех сил задёргал верёвки, и высоко над головами загремели колокола.
Я иногда бываю глупой, что да, то да. Но бывает и наоборот. Порою я сама горжусь, какая я бываю сообразительная. Так и тут. Мне хватило секунды, чтобы вспомнить, какое сегодня число, ещё секунды, чтоб понять, куда несётся крысиный клубок, где сосредоточие, и ещё одной, чтобы сложить одно с другим.
А недурно я их натаскала… Ведь даже я не распознала, где ловушка!
У тиранов, самодуров, диктаторов есть общая черта – они все ужасные позёры. Это их слабое место. И князь Володар (да какой он князь…) не был исключением и не придумал ничего лучшего, кроме как назначить венчание в годовщину наложения Заклятия. Наверное, хотел произвести впечатление на подданных, быть может, даже думал показательно казнить какого-то несчастного. М-да. А что, могло сработать! И попробуй откажись: свадьба свадьбой, но ведь есть ещё и пыточный подвал.
Так или иначе, только он сам вырыл себе яму. Как он давеча говорил? «Удивительно, какими беспечными бывают люди, если они уверены в собственной неуязвимости»?
Золотые слова!
Всех моих сил не хватит, чтоб сломать твоё заклятие, наместник Хубин. Моих сил – да.
А как насчёт чужих?
Толпа в проходе, солнечный свет в витражах, шипящий ослепительный клубок и перекошенная физиономия наместника – всё слилось в одно. Я расхохоталась, сдёрнула с головы дурацкое белое покрывало, швырнула его на пол, вскинула руки и начала расплетать.
В конце концов, это единственное, что я умею.
Глупые люди, царёчки природы, вы думаете, вам всё дозволено! Мало вам власти над жизнью, захотели повелевать и смертью тоже? Захотели абсолютной власти, чтобы стать богами, карать и миловать? Ну так нате, получите! Я выносила вашу смерть, взрастила её в себе, вот, заберите её назад! Я двадцать лет мечтала это сделать, и теперь меня никто не остановит!
Володар не врал: именно он наложил то самое Заклятие на наш аллод. Иначе у меня бы ничего не получилось. На какое-то мгновение мне показалось, что крысята ошиблись, но они не ошиблись. Заклятие почувствовало приток силы, проснулось – и открылось. «Князь» завопил и через миг исчез в столбе ослепительно-синего пламени.
Что там какие-то нити! Это были настоящие жгуты невероятной, планетарной мощи, они тянулись вверх, метались там под сводами ратуши, извивались и шипели как змеи. Градоначальник закатил глаза и мешком повалился под стол. Стражники с проклятиями шарахнулись назад, толпа разразилась воплями, возле дверей образовалась куча-мала. Всё было вихрь. Я почувствовала, как ноги мои отрываются от пола. Меня подняло, закружило, и было уже не понять – это я расплетаю Заклятие или Заклятие расплетает меня. Мне казалось, даже небо застонало, треснуло и осыпалось осколками. Золотые стебли корчились, рвались и распадались под моими пальцами, материя платья обуглилась, руки мои почернели, причёска вернулась в первозданное состояние. Я почти ничего не слышала и не видела, и никакая обманка тут не могла помочь. Я даже не знала, что способна на такое, но если крысу загнать в угол, она бросится на кого угодно, будь он хоть в десять раз сильней её, хоть в сто, хоть в тысячу…
Когда всё кончилось, лишь кучка пепла на каменном полу вперемешку с обгорелыми костями, перстнями и серебряной нагрудной цепью напоминала о наместнике.
А также о Заклятии бессмертия.
Я обернулась к людям, и они шарахнулись назад, все без исключения – мужчины, женщины, торговцы и мастеровые, придворные и стражники, егеря и нюхачи. Они не понимали, что произошло. Что они видели? Девчонку в платье с обгорелыми рукавами – и всё. Вряд ли они осознали, что я только что вернула в этот мир смерть.
Я опустила взгляд. На полу лежали Чёт и Нечет. Опалённая шёрстка, поджатые лапки, закрытые глаза… Не нужно было гадать, кто принял на себя главный удар.
А потом я подняла глаза, полные слёз и успела увидеть, как по проходу ко мне, постукивая посохом, шествует Крив.
И только после этого упала в обморок.
Холодным утром я стояла на высоченной городской стене и наблюдала, как из астрального тумана призраками выплывают сверкающие хрусталём и полированной сталью летучие корабли гиберлингов. Их украшенные рунами и звёздами громады только появились на траверзе аллода, а десантные люггеры уже начали высадку. Выгнутые растяжками, гибкие и лёгкие, как стрекозы, они опускались на траву и замирали, покачиваясь на тонких пружинистых ножках. Зрелище было завораживающее, я никогда в жизни не видела ничего подобного. От него натурально кружилась голова, я покрепче ухватилась за перила – и тотчас боль в обожжённых ладонях напомнила о себе. Я поморщилась и поправила бинты.
– Поверить не могу, такая красота! – сказала я, когда последний люггер коснулся земли. – Какие-то паршивые гиберлинги… Как это может быть?
– Не называй их так, девочка, – посоветовал Крив. Он как чувствовал, что я теряю равновесие и положил руку мне на плечо. Я не стала её стряхивать. – Нейтралы – не враги, но незачем гусей дразнить. Дойдёт до палаты старейшин, чего доброго ещё обидятся. А что касается тех, здешних гиберлингов, которых я… гхм… Что я могу сказать? Случается, что и люди становятся дикими. Мне очень жаль.
Я поёжилась при одном только воспоминании.
– Мне будет трудно привыкнуть. У них что, есть свой аллод?
– Да. И они единственные, кто может путешествовать через астрал на своих кораблях. Именно это я имел в виду, когда сказал, что порталы – не единственный путь.
– Как это у них получается?
Крив пожал плечами.
– Никто не знает, даже демоны астрала. Лига многое дала бы, чтоб выведать этот секрет. Впрочем, думаю, что рано или поздно мы сторгуемся. У нас много времени, а гиберлинги – жадный народец.
– А что теперь будет с нами? Мы будем жить, как все? Будем торговать с другими островами? И нам пришлют другого наместника и нового Великого мага?
Крив покачал головой.
– Не думаю, – сказал он. – Когда я уходил, великий Нефер-Ур планировал другое.
– Другое? Что другое?
– Ну, точно ещё неизвестно, но поговаривают, он хочет собрать сильных магов и объединёнными усилиями присоединить ваш остров к другому, крупному аллоду. Скорее всего, это будет Игш.
– А, – равнодушно вымолвила я. Сказанное им как-то плохо укладывалось в голове, слишком уж грандиозно это звучало, чтобы быть правдой. – И они станут одним?
– Ну, в общем, да. Если у нас получится и аллоды сольются, это может быть важным.