Усмехаюсь.
– Конечно, нашла. Смотри сюда.
Процесс копирования завершен. Я создаю дополнительный диск на компьютере и выпускаю копию джинна в 3D-чате. Теперь их там двое. Двое одинаковых халифов. Нажимаю кнопку разблокировки. Через мгновение из компьютера один за другим выскакивают два халифа. Они смотрят друг на друга – и их глаза наливаются яростью. Потихоньку отступаю назад и двигаюсь в сторону двери. До свидания, мальчики.
«ИЗ АРХИВА.
ДОКЛАД ИИ-33006
7 сентября 2130 года
Адресат: Объединенный генеральный штаб вооруженных сил РКИФ (Российско-Китайско-Индийской Федерации)
Приоритет: абсолютный
Секретность: высшая
Настоящим предлагается посмертно представить капитана киберполиции Каримову Елизавету Викторовну к присвоению звания Героя РКИФ за активное участие в уничтожении Халифата.
Согласно имеющимся данным, капитану Каримовой удалось войти в контакт с халифом и создать его копию, спровоцировав тем самым хаос среди боевиков Халифата. Вследствие этого войска РКИФ с минимальными потерями смогли полностью занять территорию Халифата.
Глава киберполиции Российского сектора,
ИИ-33006
РЕЗОЛЮЦИЯ
В награждении посмертно отказать.
Согласно имеющимся данным, представленным полковником Трофимовым, в настоящее время его партнер на неопределенный срок, капитан Каримова, жива и находится в родильном доме № 321423 в Москве-XXX. После рождения ребенка капитан готова вернуться на службу и лично получить награду.
Начальник Объединенного генерального штаба вооруженных сил РКИФ,
ИИ-7250803».
Всеволод Алферов, Александр ИвицкийКак боги
…и вы будете, как боги,
знающие добро и зло.
В тот день Кмун впервые увидел смерть.
Он отдыхал после утренней церемонии, а механическое опахало то взмывало, а то опадало, разгоняя дым наркотических курений. На подательнице удовольствий был бесформенный серый балахон. Она смиренно опустилась меж ног жреца, и Кмун положил ей на лоб ладонь, благословляя – когда медные цепочки в дверях зазвенели.
Ла́йва, будь он проклят! Как всегда не вовремя…
Руки подательницы замерли на застежках мантии жреца. Замер и Кмун. Отпустить прислужницу? Послать Лайву к демонам? Коротышка спешил и запыхался, волосы его прилипли к блестевшему от пота лбу. Лайва открывал и закрывал рот, но дыхание подвело его, с полных губ срывались лишь шумные всхлипы.
– Звезда… – выдохнул он. – Звезда упала. Вот только что!
Кмун положил два пальца на лоб подательницы и отстранил ее. Прислужнице не нужно было пояснять: вздрогнув, она тут же поднялась и молча вышла.
– Звезда? – коротко переспросил жрец.
– Так все выглядело. Я не… в конце концов, тебе лучше знать! Я проводил очищение, когда это… когда произошло. Яркая вспышка в третьем квадранте, потом покатилась, покатилась… под конец даже не осталось огня, только белый хвост, как дым. Мне кажется, она распалась на обломки. И свалилась на северо-западе.
Лайва сцепил тощие нервные руки. Он в самом деле был в зеленой мантии, которую надевают для очищения. Поразмыслив, Кмун решил, что и правда – только нечто из ряда вон могло оторвать жреца от обряда.
– Что-то упало с неба, – подытожил коротышка. – Распалось в воздухе и упало.
– Ну, это мог быть небесный камень, – неуверенно протянул Кмун. – Я смотрел воспоминание и… – и он тут же закончил: – Нет. Нет. Упади небесный камень, мы бы с тобой не разговаривали.
Рот Лайвы сжался в упрямую черту.
– Вот мы и выясним! Это здесь, в пустошах. Рукой подать!
– Мы?
Каменная пирамидка ша-тула, что должна была унести жреца к вершинам наслаждения, еще пульсировала синим светом. Вздохнув, Кмун коснулся ее пальцем и заставил погаснуть.
– В храме полно жрецов старше и выше рангом. При чем здесь я? Зачем ты вообще ко мне пришел?
Коротышка замахал на него руками.
– Обряд десятилетия. Боги, Кмун, ну вспомни же! Половина занята в церемониях, а еще половина отсыпается. И потом, кто видел больше воспоминаний? Кто еще разберется?
Губы у подательницы удовольствий были маленькие, чуть-чуть припухлые – и до того умелые, что жрец подумывал забрать ее к себе, чтобы никому не уступать. Он прикрыл глаза, вспоминая подвижный язычок, длинные пальцы и небольшую упругую грудь.
Но не позволил себе тешиться мечтами. Лайва шумно вздыхал и хрустел пальцами. И, пожалуй… младший жрец прав. Упавшая звезда. Кмун не помнил такого за долгие триста лет. Дальше память мутилась, подсовывала ложные воспоминания, зияла провалами – но он бы руку дал на отсечение: ничего подобного не случалось со времен предков.
Упавшая звезда стоит тысячи вечеров с прислужницей.
И пусть никто не скажет, что Кмун Шета́т, смотритель архивов, на пятой сотне впал в детство, как его собратья.
Бесформенные, источенные ветром скалы уносились прочь в отвратительном треске мобиля. Под безжалостным солнцем нагромождения серого и желтого камня походили на грязную пену, что вспучилась над неровной поверхностью пустошей. Чем дальше углублялись они в выжженные земли, тем выше вздымались по сторонам дороги ноздреватые скалы. Еще немного – и закроют солнце.
– Мы должны успеть до… – начал жрец, когда мобиль сотряс толчок, так что зубы у Кмуна клацнули.
– О, я знаю, я все знаю! – горячо заверил Лайва. – Я взял самую быструю птичку, ни у кого в городе такой нет. По моим расчетам, будем на полцикла раньше зевак.
«Лучше бы рассчитал, что делать с мобилем!» – подумал Кмун.
Даже через подошвы эластичных туфель он чувствовал, как раскалился пол от работавшего внизу двигателя. К тому же машину болтало из стороны в сторону, и если к скрежету и дребезжанию жрец привык, то начал опасаться, что рано или поздно мобиль слетит с дороги и на полной скорости вмажется в скалы Пустошей.
Мысли эти частенько навещали Кмуна – и возвращались с завидной настырностью.
Мир совершенен. Жрец знал это много веков, с тех пор, как в последний раз вышел из вод жизни. Он смотрел воспоминания предков – так что ему было с чем сравнивать! Он давно потерял интерес к миру за пределами побережья, но ни в Шрилага́те, ни в Ракса́ре, ни в Наррамóне – нигде в окрестных городах не знали ни смертей, ни немочи. Выцветшие фрески говорили, что человек рожден для радости и наслаждений. Плоды для пищи появлялись на вечнозеленых деревьях в садах, что управляются искусственными слугами. Часть садов иссохла и больше не давала еды, но не беда – ведь их еще много.
И все же… Созданные тысячи лет назад машины медленно, но верно рассыпались. И в храме понятия не имели, что с этим делать.
Они остановились, когда стало ясно, что дальше придется добираться пешком. Маячок мигал на самом краю экрана, у латунного окоема. Кмун подавил вздох, глядя на испещренные расселинами и пастями провалов скалы.
– Давай, старик. Хватит ворчать! – проговорил Лайва и коснулся приборной панели, подняв прозрачный купол.
Испепеляющее солнце окатило жрецов, как горячая вода. Пока Кмун медлил, коротышка протиснулся в щель и начал восхождение.
Карабкались долго, не обращая внимания на шорох ползущего под ногами гравия, пыль и ссадины. В конце концов, жреца охватил странный, неведомый ему прежде азарт. Подательница удовольствий отвернется, увидев сведенные костяшки и отвратительные царапины. Но пусть. Собратья поймут. Упавшая звезда… Что стоит неделя аскезы, скрывающая уродства чадра – если они найдут звезду? Если привезут ее в храм?
Жрецы отыскали ее через несколько минут. Искореженный металл, обожженный, потекший, точно воск. Обломок, похожий на кусок обшивки мобиля. От него все еще поднимался дымок.
Так это и есть звезда? Но почему… потом Кмун заметил еще осколок, и еще – и ему стало не до вопросов.
Он первым увидел человека. Тот лежал ничком у особенно большого обломка, похожий на скомканную тряпичную игрушку.
– Что ты… – начал Лайва, но Кмун не ответил. Во рту у него пересохло, и впервые за долгие годы он познал забытое чувство.
Страх.
Потому что человек был мертв.
Не обращая внимания на собрата, жрец подошел к телу. На человеке был странный металлический костюм, сродни ритуальным доспехам, что хранились в реликварии. На памяти Кмуна старший надевал их трижды, на обряд столетия. Вернее – больше, много больше… просто дальше жрец помнил с трудом.
Судя по звукам, Лайва боролся со рвотой в отдалении. Присев на корточки, Кмун с опаской перевернул тело.
Толстый металл не то панциря, а не то комбинезона вдавился в грудь, смяв кости, мышцы, органы… что там еще у человека внутри? Странное, омерзительное зрелище. В тот день Кмун впервые увидел смерть – и первое, что он подумал, было: мертвецы похожи на сломанные куклы, набитые противной влажной массой.
Плоть человека сочилась кровью. Это не жар убил его. Серебристый металл выдержал температуру – то было падение. И необычно острый для обточенных ветром пустошей камень.
Кмун отвернулся, иначе бы его тоже стошнило. Встретился взглядом с собратом.
– М-м-мертв, да? – заикаясь, переспросил Лайва.
Кмун промолчал. Отрывисто кивнул. Но коротышка не отставал:
– Но к-к-кто он? Не отсюда же, да? Я никогда… то есть я не видел таких букв.
И правда: то, что жрец сперва принял за узор на рукаве, больше походило на буквы. Молитва? Клеймо механического дома, что выпустил странное одеяние? Кмун не успел по-настоящему всмотреться, потому что за спиной раздался тихий стон.
Против воли жрец сжался, как будто смерть заразна, как будто стоит отвернуться – и разбросанные по плато камни накинутся, расправятся с ним, как с бедолагой. Она лежала во впадинке, на ложе из нанесенного ветром песка – и, видно, это ее спасло. На ней был тот же серебристый панцирь, только весь почерневший от гари. Жрец медлил, не решаясь подойти.
Протяжный хрип. Рука женщины вывернулась под немыслимым углом.