– Вы их едите! Мне брат рассказал. Когда мой собственный хрюм сбежал. Его вы небось тоже слопали, да?
В ее глазах кипела ярость, но одновременно блестели слезы.
– Отпусти его! Немедленно! Я… Я взрослых позову.
– Да что ты понимаешь, – заорал он ей в лицо. – Если я вернусь без этой свиньи, меня Горелый из банды вышвырнет, а значит, я один останусь. Ты хоть понимаешь, как это? Ты хоть знаешь… Ты ничего не знаешь, завтракала сегодня, да?
Эльфенок задыхался от возмущения и унижения перед этой чистенькой фифочкой. Зачем он вообще на нее время тратит? Пока она кого-то позовет, он убежит.
– Я дам тебе деньги, – быстро сказала девчонка, смахнув слезы. – За хрюма. Купишь еды и принесешь своему Горелому. Вот, – она сунула руку в карман комбинезона, достала смятые бумажки и слегка попятилась, – мне родители дали на мороженое и качели всякие. Скажу, что покаталась. Отпусти его, и они твои.
– Ты не понимаешь, – Эльфенок смотрел с подозрением. – Его все равно съедят. Не я, так другие.
– А я его заберу. Принесу домой, скажу, что нашла на озере, вместо Коржика нашего. Мама с папой разрешат. Давай – мне хрюм, тебе деньги.
Эльфенок покосился на свинью, которая перестала вырываться и затихла, словно почуяв хороший для себя исход. Худая какая-то. На всю банду и не хватит. А вот деньги…
– А не обманешь? – скривился он.
– Кто? Я?
– Ладно. Удержишь хоть?
– Не боись, не маленькая, – она прижала к груди хрюма, сунула Эльфенку смятые бумажки и пошла по тропинке прочь от озера, бормоча: – Хорошенький мой, такой розовый. Я с тобой гулять буду. Купать… – Остановилась, замерла на миг, обернулась: – А хочешь, иногда вместе будем его выгуливать?
Эльфенок ошалело кивнул.
– Меня Матильда зовут. Можно Тильда. Но – не Тиля. За это – убью.
– А я – Эльфенок, – сказал он и, подумав секунду, добавил: – Можно Доан. Или – как хочешь. Убивать не буду.
У самого Доана разрешение на въезд-выезд было – бессрочное для него самого, и временное – на случай, если ему понадобится спутник.
А потому, воспользовавшись отсутствием Виктора и перерывом в графике, он решил прогуляться – на правах особого наблюдателя с Земли отправился на территорию мигов. В сопровождении двух провожатых-туземцев, накануне прибывших в Кашинблеск на переговоры и столь возмутивших воинственного юнца.
Миги, между тем, долго кривились на меню, затем заказали салат с большим количеством водорослей, «хрюмовы грибы», фаршированные сыром, и сухое вино.
После преспокойно умяли все это в окружении людей – врагов, сидевших за соседними столиками. И – парнишка прав – было в этом что-то сюрреалистичное…
Доан осмотрел ресторанный зал. Давешний профессор-патриот в дальнем углу, средних лет мужчина и женщина, одеты цивильно, но от мужчины так и пахнет войной, улыбчивая официантка с высоким фиолетовым хвостом, две совсем юные барышни в камуфляжных брюках и куртке…
Окажись четвероухие в той же компании за пределами Кашинблеска, все закончилось бы плохо – и для них, и для людей.
Мимо с гримасой ненависти на лице прошествовал воинственный юнец. Доан преградил ему дорогу.
– Хочешь на войну посмотреть?
– А… Я? Так у меня пропуска нет на выезд…
– Я на правах наблюдателя могу выписать временный на пару часов.
– А к-куда ехать? – И вдруг лицо его вспыхнуло озарением, а затем диким страхом. – С ними, что ли, ехать? Да они нас убьют по дороге!
– Не смеши, – Доан надел шляпу. – Если убьют наблюдателя с Земли, на них ополчится все Сообщество разумных планет. Но если и ты дальше желаешь не высовывать носа из Кашинблеска…
– Я поеду!
И все-таки миги слишком хладнокоровны, подумал Доан, оказавшись в приграничном поселке. Будь он на их месте, не уверен, что смог бы спокойно смотреть на людей.
– Это что… Это… Это кровь везде?! – Юнец пучил глаза и неуверенно топтался на месте, не решаясь пойти вслед за Доаном и миговскими офицерами, которые хладнокровно переступали через бурые пятна на земле.
Потом все же решился, и вскоре все оказались у полуразрушенного дома, где сидела грязно-лиловая четвероухая старуха с глубокими морщинами и белыми волосами. Она вполголоса рассказывала, что уже несколько месяцев живет в развалинах, а тем временем все стреляют и стреляют…
– Почему она просто не уедет? – фыркнул юнец. – И сейчас не стреляют, у нас перемирие. Никто не мог стрелять в эти дни. А это что там, под кустом с колючками? Это что… Это – рука?!
Юнец позеленел, ринулся к другим кустам, где его и вывернуло.
Вдали отчаянно завизжал хрюм.
Доан мрачно глядел по сторонам.
Людей на планете меньше, чем мигов. Вся Юстиниания – не больше пары крупных земных столиц, а Кашинблеск по размеру вообще курортный городок. Но вооружены люди лучше – до пришествия человечества мигам вообще не приходило в голову воевать и вооружаться. И только это спасло колонистов от мгновенного выселения.
– Вы все увидели, что хотели? – медленно спросил высокий миг-офицер.
Он хорошо говорил на языке людей, вообще миги легко осваивали язык гостей. Лиловая кожа офицера отличалась едва уловимым оттенком, казалось, она светится изнутри.
Говорят, у мигов это признак высокородства.
Они стояли у машины, готовой отвезти всю процессию назад в Кашинблеск. Офицер ждал ответа на вопрос.
– Я… хотел бы побывать еще вот здесь, – Доан ткнул пальцем в точку на карте. – Не сегодня. В другой раз. Если возможно.
– Поселок Милимилль? Это глубокий тыл.
– Я понимаю.
– Хотите разведать дорогу в тыл? – На лице мига не дрогнул ни один мускул.
– Я не за этим на Феодоре. Впрочем, нельзя так нельзя.
– Нам пора возвращаться, господин наблюдатель. – Миг открыл дверцу авто.
Доану осталось только кивнуть.
Назад вернулись уже в серых сумерках. И едва Доан ступил в холл гостиницы, тут же встретил Виктора. Министр по военным вопросам стоял у широкой лестницы, ведущей на второй этаж, и о чем-то говорил с первым помощником. Высокий, широкоплечий, с погонами на мундире. Завидев Доана, Виктор шагнул к нему.
– Значит, к врагу в гости ездил? – оскалился белозубо. – Еще и сознательную молодежь с собой потащил.
– Для меня на этой войне нет врагов, – тихо ответил Доан. – Я – наблюдатель. А патриотов, значит, ты на меня натравил?
Виктор фыркнул.
– Они прекрасно справляются без указаний. А ты все от меня подвоха ждешь? Мы же тогда были детьми.
Доан дернул бровью.
– Через полчаса – ужин с миговскими офицерами. Неформальная встреча перед завтрашними переговорами. Она была запланирована на вчера, но моя сестрица слишком долго ехала через линию фронта. Сейчас принимает ванну и приходит в себя.
– Через тридцать минут я в твоем распоряжении, – холодно ответил Доан.
– Да перестань ты, – Виктор похлопал его по плечу. – Матильда будет тебе рада. Одно ведь дело делаем.
– Я надеюсь, – проговорил Доан.
Семнадцать лет назад
– А почему тебя Эльфенком называют? Из-за ушей?
Они выгуливали Пирожка – так теперь звали спасенного хрюма – в городском лесу, где он мог вдоволь набегаться, накупаться в речке и нарыть себе «хрюмовых грибов».
Странная дружба домашней хорошей девочки и беспризорного мальчишки длилась уже месяц. Однажды Матильда увидела, как жадно ее новый знакомый всматривается в грибы, выкопанные хрюмом, и сказала:
– Хочешь, приходи к нам иногда обедать. Мама с папой мне разрешат.
Да, подумал Эльфенок, свинью же разрешили оставить. Свиньей больше, свиньей меньше… Два раза, впрочем, он на обед зашел. Втайне от Горелого. Родители и правда не возражали – во всяком случае, виду не показали, напротив, сокрушались, какой же он для своих лет низкорослый и тощий. А вот брат Матильды ходил за ним по пятам и пялил зенки, словно дырку хотел продырявить.
– Слежу, как бы ты не спер чего, – сказал потом сквозь зубы.
Прямо так и сказал.
Не то чтобы Эльфенок никогда ничего не крал… Но не в доме же, где его накормили настоящим мясом на косточке и с подливой, огромной миской с рассыпчатой пахучей кашей и еще чем-то сладким.
Не в доме, где живет Матильда.
Хотя, живи там один ее брательник, ух бы он…
– Извини. Не хочешь отвечать, не надо.
Эльфенок мотнул головой. Задумавшись, он успел забыть, что Матильда задала вопрос. Что она там спрашивала? Про уши? Они у него слегка заостренные. Как у мигов, только у тех еще и раздвоенные.
– Все говорят, что они у меня от папки. Уши.
– А кто твой папа? Миг?
– Я не знаю.
– А тебе и правда тринадцать лет будет?
– Да. И не будет, а было позавчера. Я просто расту плохо, потому кажется, что мне меньше. Так Рихаль сказал.
– Постой, как это – позавчера было? И ты молчишь?!
Эльфенок пожал плечами.
– Ну было и было…
– Но как же! Это же праздник. Это же… На день рожденья всем подарки дарят. Тебе… – она вдруг запнулась и заговорила тише, – тебе что-нибудь подарили?
Эльфенок ковырнул носком землю.
– Рихаль книжку притащил. А Горелый пообещал не выгонять из банды. Так что все путем.
– Если б я только знала… Скажи, что ты хочешь? Но… только не очень большое.
– Та ничего я не хочу от тебя. Хотя… мне вот всегда интересно было, что за яблоня у тебя во дворе? Почему она такая красная, даже листья?
– О, это еще не красная! Ты не видел наш сад в Милимилле. Это миговский поселок, у нас там есть домик для отдыха. И там земля другая, не такая, как здесь, у людей. У них большинство деревьев – с зелеными листьями, не то что наши – серые… А листья у таких яблонь просто алые. Сами яблоки большие и тоже красные, даже мякоть.
– Да ну, врешь!
– Кто? Я?
– А посмотреть можно?
– Ну… Я думаю, в честь твоего дня рождения можно съездить в Милимилль. Я и сама соскучилась по саду. Мы давно там не были. Здешняя яблоня совсем не такая, хотя саженец – из того же сада. Не получается у людей так выращивать. А сад не так и далеко. Мама с папой…