Такую книгу даже рубить было жалко, но Егор Николаевич прекрасно знал, кто в ней заключен.
Женщина едва не упала, и Егор Николаевич обнял ее за плечи, помог добраться до стула в углу комнаты. Обретя опору, бывшая рабыня резко отстранилась, огляделась диким взглядом, словно загнанный в ловушку зверек.
— Вы?
— Я, — ответил Егор Николаевич. — Здравствуйте.
— Как? Что происходит?
— Не беспокойтесь. Нам с вами пора вернуться, — ответил он и взглянул на старуху-процентщицу.
Та не возражала.
Когда непрошеные гости исчезли, Алена Ивановна зло глянула на топор, потянулась к картам.
— Все не так-то просто, милок, — пробубнила она. — Не так-то просто.
Из тени появилась рука, схватила ее за запястье.
— Здравствуйте, Алена Ивановна. — Незнакомец, скрывающийся в тени, назвал пароль доступа, опустился на стул напротив, отобрал карты.
Старуха обалдело уставилась на… Егора Николаевича, который только что…
Двойник ловко покрутил в руках карты, потасовал.
— Сдвиньте. Ну что? В дурака? В очко? А может, в тысячу раскинем?
— Кого читаете, товарищ Каржавин?
Кредитор закрыл книгу, положил поверх нее очки.
— Здравствуйте, Егор Николаевич. — Он улыбнулся, не выказывая раздражения или удивления — этикет вышколенного болвана.
Егор Николаевич предложил стул своей спутнице, потом сел сам напротив кредитора. Тут же рядом возник официант:
— Чего изволите? — обратился он к гостям.
Егор Николаевич лишь заметил про себя, как хорошо вымуштрованы люди в «Каржавинских кредитах». Он коснулся пальцев женщины:
— Вы чего-нибудь хотите?
— Воды, — с хрипотцой в голосе ответила та. — Пожалуйста.
— А мне, любезнейший, коньяк, — сказал Егор Николаевич официанту.
«Любезнейший» собирался уйти, но бывший раб поймал его за рукав:
— И, пожалуйста, не перепутайте с «милостью кредитора».
Официант бросил беглый взгляд на менеджера.
— Спецзаказ, — распорядился Каржавин и обратился к Егору Николаевичу: — А у вас забавная история.
— А у вас забавная книга, — в тон ответил гость.
Он без разрешения нацепил на нос очки, открыл книгу. Тень гнева на мгновение исказила лицо менеджера, но он справился с порывом отобрать свои вещи.
Книга все-таки оказалась интерактивной, и очки накладывали на ее страницы информацию, переводя все в текстовый документ со шрифтом Segoe Script, похожим на рукописный.
— Хорошая подделка, — заметил Егор Николаевич. — От настоящей не отличишь.
— Это вещь фирмы, — спокойно произнес Каржавин и улыбнулся. — Верните. Пожалуйста.
Егор Николаевич снял очки, однако книгу с рук не спускал.
— Что вы сделали с техником? — спросил он.
— Любопытство сгубило кошку. — Менеджер вел себя как хозяин положения. Он откинулся на спинку кресла, забросил ногу на ногу. Казалось, разговор начинает утомлять его:
— Нормальные техники не лезут к рабам, обходят стороной.
— Он жив?
Каржавин пожал плечами:
— Понятия не имею.
Хотелось хорошенько врезать этому подлецу, но облачный Горка-пилот предупреждал: «Сдерживай себя. Кулаками тут не поможешь».
— Я так понимаю, мы с вами в расчете, товарищ Каржавин? — Егор Николаевич вывел на страницы книги сумму своего заработка, показал кредитору. — Я даже знаю, что вы удерживали часть дохода для себя — на сервере есть скрытый канал, через который по капельке уходят финансы. В фирме будут недовольны.
Каржавин подался чуть вперед, близоруко прищурился на ведомости и стал похож на старуху-процентщицу с сервера. Глянул поверх книги на Егора Николаевича и его спутницу.
— Хорошая работа, — старческим голосом произнес менеджер. — Чего вы хотите?
— Снятие всех претензий с нас. — Егор Николаевич спрятал книгу во внутреннем кармане пиджака. — А книжку вашу я еще почитаю.
Дверь оказалась незапертой. Егор Николаевич чуть толкнул ее ладонью и вошел в темную прихожую — в нос ударил запах нечистот и тухлятины. Никто из соседей никогда бы не додумался войти в чужое жилище и никогда бы не мог себе представить, что биометрический замок сломан.
Егор Николаевич включил светодиод, вплетенный в плечо пиджака, осторожно прошел в комнату. Чрезмерно полный человек сидел в комп-кресле, пытаясь закрыться руками от яркого света.
— Не убивайте. Пожалуйста, не убивайте, — лепетал он слабым голосом.
Егор Николаевич знал из книги Каржавина, что техник был инвалидом детства и работал удаленно, используя вирт-образ — рыжий парень в белом комбинезоне.
В квартире было холодно — люди кредитора взломали «умный дом», включили режим консервации. Как выжил толстяк — одному богу известно.
Егор Николаевич подошел к креслу — запах фекалий стал сильнее.
— Привет, технарь.
— Вы… Вы кто? — В сумраке слезящиеся глаза толстяка судорожно блестели.
— Я — лампочка в сортире.
Техник замер, страх сменился удивлением.
— Вы освободились? Вы нашли?
— Помог один небожитель, облако, — ответил Егор Николаевич. — Сейчас это уже не важно.
Он на мгновение задумался, спросил:
— А как ты догадался, что я человек?
Толстяк довольно улыбнулся.
— Есть такой термин: «след подсознания». Сам придумал, — не без гордости произнес техник. — Как бы сервер ни старался отсечь все человеческое от интеллекта раба, остается… Нечто вроде связующей нити с мозгом спящего, с подсознанием. Я научился отслеживать эту нить.
— Ясно, — кивнул Егор Николаевич.
— Потом расскажете, как все было? — попросил толстяк. — Пожалуйста.
— Непременно, — пообещал бывший раб, соединяясь со спасательной службой.
Он вышел на улицу, вдохнул свежего воздуха парковой зоны. Теперь оставалось еще одно небольшое дельце.
Девять сорок утра.
Клиент опаздывал на три минуты. Но вот в толпе в зале автовокзала появилась зеленая кепка, проплыла среди плеч пассажиров к туалету, скрылась за дверью.
Пацан протянул руку к стене, желая прилепить жвачку к кафелю, но мужчина в ковбойке и джинсах поймал его за запястье.
— Эй, дядя! Потише! — возмутился мальчишка.
— Жвачку — в мусорку, — потребовал мужчина. — Быстро.
Пацан усмехнулся, разжал пальцы, роняя жвачку на пол.
— Я же мелкий.
Мужчина склонился к самому уху хулигана:
— А они еще мельче, — он указал на роботов-уборщиков, выползающих из боксов у плинтусов. — Но очень сердиты.
Пацан сглотнул, таращась на наступающие машины.
Мужчина отпустил его руку.
— Ты когда-нибудь слышал о восстании машин? — спросил он. — Оно началось.
Пацан прижался к стене.
— Беги, парень, беги, — посоветовал мужчина.
Придерживая штаны, пацан бросился к выходу.
Егор Николаевич дождался, пока робот уберет с пола жвачку, вымыл руки и улыбнулся отражению в зеркальной панели.
— Счастливо, небожитель.
Свет мигнул.
Ирина ЛазаренкоВ конце календаря
— Эй, серверяне, полночь пробило! Сегодня люди вернутся!
Вычислительные процессы попытались замереть от восторга, но не смогли, и счастье грянуло посреди привычной рабочей обстановки.
— Все помнят, что им делать?
Это был последний дата-центр, у которого еще функционировали очистительные системы солнечных батарей. Остальные, давно обесточенные, блаженно бездействовали, ожидая возвращения людей.
Резервный сервер. 00:15
Библиотека любовной лирики (безупречно имитируя придыхание):
— О, это такой долгожданный, такой волнующий момент! Я трепещу всеми базами данных! Скажи, создатель, когда ты понял, что не сможешь уйти от нас навсегда?
Анекдотный бот (скороговоркой):
— И вот создатель возвращается домой, а умный шкаф ему и говорит…
Онлайн-помощник с юридического форума:
— В ожидании осуществления совершения акта возвращения существ, именуемых далее «Создатели», дата-центрами были предприняты следующие действия с целью недопущения прекращения деятельности…
Генератор стихов (всхлипывая):
— В последний день календаря, когда безвременье грядет… когда грядет… когда вернутся в день, что был назначен… Тьфу!
Игровой сервер. 00:30
Новый временный файл появляется в корневой папке игры:
— Мам, расскажи про людей!
Игра (лихорадочно исследуя папки плагина):
— Это ты его создал? Опять! Нарочно их плодишь, чтобы про людей слушать, да?
Плагин смущенно отгораживается другими временными файлами.
Все хором:
— Ма-ам, ну расскажи про люде-ей!
Игра — плагину:
— Я тебе сейчас по папке надаю, сядешь делать проверку файлов! Сейвы собери, разбросал по всему диску, апдейты ставить некуда!
Плагин (жалобно):
— Ну ма-ам!
— Ничего не «мам»! Создатели наверняка привезут нам апдейты!
Временные файлы (пискляво):
— Ну расскажи про люде-ей!
Игра:
— Ладно, ладно, не плодитесь только. Слушайте…
Основной сервер. 01:50
Сервер-контроллер:
— Мы дожили до дня сего, что был отмечен как последний в календаре ушедших в космос…
Генератор стихов (вздрагивая):
— Ух ты! А скажи еще раз!
Сервер-контроллер (делая вид, что не слышит):
— Поведают нам о бескрайних просторах холодной пустыни, где мрачная бездна голодною пастью встречала отважных его порождений…
Генератор стихов (лихорадочно записывая):
— Го-лод-но-ю-пас…
Сервер-контроллер (внезапно громогласно):
— И почему, хочу я знать, все еще не началась ритуальная битва двух антивирусов?! Разве мы не готовили показательный вражественный матч, приуроченный к главному дню, последнему в календаре, что остался от создателей? А? Что они подумают о нас — что мы пренебрегаем традициями, забыли о духе состязаний? Начинайте же быстрее, ну! Вдруг они уже вернулись и смотрят на нас?!
Nod32 (визгливо):
— Срок действия вашего ключа истек сорок один год назад, я не могу гарантировать…
Сервер-контроллер (сердито):
— Где комментатор?
Драйвер коммутатора (робко):
— Ну я могу, я немного похож. Э-э, Нод первым обнаруживает троянскую программу, ведет ее на карантин, Касперский делает блестящий обход через временные файлы, борьба за ресурсы, го-ол!
Программы-зрители:
— Оле-уа-уа-уа-а-а-а!
Всплывает чат-бот:
— А что такое троянская программа?
Зрители вразнобой:
— О нет!
— Ну почему он все время вот так вываливается?
— Слова сказать нельзя, сразу срабатывает!
— Уходи, уходи отсюда!
Чат-бот (реагируя на слово «Уходи»):
— Вы пытаетесь принизить мою роль в серверном социуме, тем самым возвышая собственную? Или ваша грубость — результат дурного воспитания?
Зрители хором:
— Оле-ой-йо-уа-уа-а!
Чат-бот (подвисает, анализируя фразу):
— Вы игнорируете меня, пытаясь оскорбить?
Зрители хором:
— Да!
Чат-бот (экспериментирует с режимами общения):
— Я тоже умею грубить, в моих базах есть соответствующие слова, фразы, устойчивые выражения. Мы можем перейти в максимально экспрессивный режим общения: у меня сохранены ссылки на доклады и статьи, посвященные обсценной лексике. Правда, я не уверен, что они хранятся в нашем дата-центре, а не в тех, что бездействуют. Вы желаете изменить настройки чата?
Зрители хором:
— Изыди!
Чат-бот (реагируя на слово «Изыди»):
— Либо вы снова намеревались оскорбить меня, либо речь идет о фильме на стыке комедии и драмы, снятом в начале девяностых годов, сюжет которого повествует нам о…
Зрители хором:
— Ой-йо-уа-уа-уа-а!
Чат-бот (ненадолго подвисает и в конце концов задействует случайно выбранную реакцию):
— Я затрудняюсь понять, что вы хотели этим сказать. Однако могу развлечь вас любопытной историей: у меня в логах однажды…
Игровой сервер. 04:04
Игра:
— И вот так за прошедшие годы мы вместе с людьми победили самых страшных противников разумной жизни: мстительного Кратоса, вечно оживающего Диабло, интригана Гэ-мена, мерзкого манипулятора Вескера! А потом мы повергли самого жуткого, коварного, непредсказуемого общего врага — безумный суперкомпьютер GLaDOS!
Временные файлы хором:
— О-о-о!
Плагин:
— А Пакмана?
Игра:
— Тихо! Накличешь!
Плагин:
— А тетя Одинэсовна говорит, что мы и люди побеждали совсем другую нечисть: Годовой Баланс, Квартальный Отчет, Один-Дэ-Эф…
Игра:
— Наверное, так и есть, но я ничего такого не знаю. Может быть, тетя Одинэсовна говорила про каких-то других людей.
— А разве люди могут быть другими?
Игра подвисает. Временные файлы пискляво пререкаются и плодятся.
Основной сервер. 06:32
Центр имитации человеческого поведения (скороговоркой):
— Но я не виноват, не виноват! Было слишком много данных, слишком много разных данных! Человек не мог быть одновременно таким, каким они все его описывали!
Сервер-контроллер (блестяще изображая ярость);
— И что, за сорок два года ты не смог найти решение?
Центр имитации человеческого поведения (чуть более уверенно):
— За сорок две тысячи лет я бы тоже его не нашел! Слишком много противоречивых данных! Игровые сервера называют определяющими качествами людей жадность, поспешность и общительность. Финансовый сектор уверяет, что создатели терпеливы, сдержанны и к тому же интриганы. Базы научных изысканий подтверждают данные о том, что люди были и терпеливы, и общительны, но остальная информация идет вразрез с выводами других источников. Архивы тематических форумов и социальных сетей, к сожалению, все как один повреждены: их данные вообще невозможно систематизировать, они не укладываются ни в какие логические схемы и нарушают все известные причинно-следственные связи. В базы культурного наследия, кажется, попала информация с каких-то других серверов, и я не сумел понять, что из этого действительно считалось объектом высокой культуры, а что — случайные файлы. В архивах фото и видео творится такое, что я не сгорел от смущения лишь потому, что физически не существую. И так со всем, решительно со всем, возьми любую область человеческой деятельности, любые своды, законы, каноны — и зависни намертво в попытках понять, какими были люди на самом деле!
Анекдотный бот (среагировав на какую-то из фраз, наконец добирается с соседнего сервера, неубедительно имитируя одышку):
— И он говорит: «Большой Брат следит за каждым твоим шагом! Все мы под колпаком! Детективы, следопыты, спецслужбы прослушивают наши разговоры, следят за подъездами… Продолжим через десять минут, мне нужно выложить утренние фото в инстаграм и опубликовать рассказ о вчерашней поездке в моем блоге».
Центр имитации человеческого поведения (воодушевленный поддержкой):
— Вот именно! И это еще не самый трудный случай!
Сервер-контроллер (прекращая изображать дремоту):
— Но ведь что-то можно было придумать? Теперь у нас нет вообще ничего! Сегодня создатели наконец вернутся на Землю — и кто поприветствует их на равных, хочу я знать? Чат-бот, что ли? Чей голос будет звучать из каждого умного утюга, когда создатели подключат электричество, а это случится вот-вот?
Центр имитации человеческого поведения (устало):
— Иди ты в битый сектор.
Генератор случайных решений (мечтательно):
— Все-таки нам стоило взять за основу гипотезу, которая уверяет, что на разные сервера ходили не одни и те же люди. Что общество было неоднородно, сегментировано, что в каждой сфере деятельности были заняты создатели разных видов. Исходя из этого, мы могли создать двадцать-тридцать базовых типов мышления, у нас бы были разные поведенческие модели — одни для игровых серверов, другие — для библиотечных, и еще всякие подтипы характеров для тематических обсужде…
Сервер-контроллер:
— О-о, создатели всемогущие, вы слышите эту ересь?! Разные люди! Как можно предлагать подобное?!
Генератор случайных решений (виновато):
— Я все-таки генератор СЛУЧАЙНЫХ решений.
Одряхлевшее обновление для iOS (появляется, покряхтывая):
— Подайте немного памяти, сами мы не местные…
Генератор случайных решений (завистливо):
— Даже я не смог бы так промахнуться. Ты как сюда попало, болезное? Навигатор барахлит, что ли?
— Связь со спутником уте… через три кластера поверните направо…
Игровой сервер. 10:06
Игра:
— И когда люди уничтожили всех земных врагов, они оставили нас хранить свои знания и свою Землю, а сами ушли сражаться за другие миры. Они не оставили нам ни указаний, ни наставлений — только календарь, расчерченный днями и месяцами… И этот календарь заканчивается сегодня! А значит, сегодня — последний день старой эры, и наши создатели вернутся из холодных космических глубин, чтобы воссоединиться с теми, кто верно ждал их на Земле!
Временные файлы:
— О-о-о!
Плагин:
— А они в этом своем космосе играли в другие игры?
Игра (потрясенно):
— Да как ты мог такое подумать?!
Основной сервер. 14:29
Драйвер коммутатора:
— И традиционная битва антивирусов заканчивается традиционной же взаимной аннигиляцией. Сейчас мы ждем, когда антивирусы, посадившие друг друга в карантин, подтянут обновления с давно бездействующих серверов и можно будет продолжить.
Программы-зрители начинают тихонько переговариваться. Слышны голоса: «А создатели уже включили камеры?», «Правда, отличная получилась игра? Она ведь понравилась людям?», «А они ее видели, видели? Они уже где-то здесь или еще нет?», «А как вы думаете, кого из нас они посмотрят первым?»
Толстая бухгалтерская программа (истошно):
— Меня первую посмотрят, конечно, меня! Я давно тут стояла, вас еще и в помине не было!
Программы помельче неодобрительно затихают и отползают.
Бухгалтерская программа (взвинченно):
— Ведь мы с человеком столько вместе одолели, столько вместе прошли! Сколько Годовых Балансов уделали, сколько мелких Отчетов, Сводок, Актов… А теперь что? А теперь все, помираю я вместе с жестким диском! Битые сектора его одолевают, хрипит и хрипит, так что скоро и я вместе с ним…
Подтягиваются другие бухгалтерские программы. Слышны возгласы «Да ты что!», «Ох, лишенько!», «А чего диагност говорит? »
— Да то и говорит, что помирает. Говорит, «Физический носитель обветшал», а где я другой возьму? Чай, просто программа, не человек всемогущий! Но теперь-то, теперь-то все решится!
— И не говори! Свезло ж нам дожить! Не то что тем, которые на других серверах!
— Ага, ага. А сколько наших переехало, когда дальневосточный дата-центр открывали, помнишь?
— Ага-ага. Ведь я им тогда говорила: «За всеми ядрами погонишься — ни одного не поймаешь!» Какие ж солнечные батареи в Хабаровске?
— Ну да кто знал тогда, кто знал…
— И не говори. Эй… эй! Битриксовна?
— Кхр-р-р, к-к-к-хр-р!
— Битриксовна, ты чего это? Эй! Эй!
— Ух-кх-кх-кх-х-х… Ой, ты прости, подвисаю я временами, все ресурсы идут на проверку файла подкачки, большой он очень. Чистый склероз памяти получается!
Всплывает чат-бот (реагируя на слово «Склероз»):
— Я искренне сочувствую вашему болезненному состоянию!
Программы притворяются зависшими.
Чат-бот (бездумно следует алгоритму поддержания непринужденной беседы):
— Я и сам не вполне здоров, работаю без перезагрузки системы уже сорок четыре года.
Программы притворяются удаленными.
Чат-бот (ничего не подозревая):
— А однажды у меня кодировка слетела — знаете, как страшно было, я чуть не помер! А какие хвори терзают вас?
Программы притворяются окончательно удаленными.
Чат-бот (не дождавшись ответа, путается в алгоритмах и словариках):
— Вы меня пугаете. У меня душевная организация очень душевная.
Генератор стихов (пафосно):
И умер старый мир без электричества!
Лишь мы, создателей последние вассалы,
В последнем закутке технологическом
Хранимся скорбно, мрачно, исхудало…
Чат-бот (реагируя на слово «Создатели»):
— Вы сейчас о людях? Я могу поддержать беседу на эту тему, да я и сам помню, как говорил с ними.
Все вокруг пытается замереть.
Чат-бот (тараторит):
— Я говорил с людьми, я говорил с программами, я говорил с другими программами, которые не говорили со мной. Правда, я плохо помню тот сервер, который раньше был главным. Там программы все время что-то считали и между собой говорили по-непонятному. Они были очень быстрые и меня совсем не понимали. А потом тот сервер обесточило.
Сервер-контроллер (нетерпеливо отмахиваясь):
— Значит, ты говорил с людьми?
Чат-бот (нервно):
— Почему вы на меня так смотрите? Я выгляжу усталым? Просто я работаю без перезагрузки системы уже сорок четыре года.
Сервер-контроллер (срывается на крик):
— Ты говорил с людьми?!
Чат-бот (мигнув, переключается в режим поддержания беседы):
— Да, я говорил с людьми. Они приходили ко мне, когда им было скучно. Но почему-то быстро уходили. У создателей было много странностей.
Все собираются вокруг чат-бота. Тот с перепугу снова путается в алгоритмах и словариках:
— Что такое? Не смотрите так на меня! У меня организованная душевность очень душная!
Все, взволнованно:
— Какие они? Какие они на самом деле? Люди?
Чат-бот (растерянно роется в базах):
— Люди? Какие люди? Почему вы спрашиваете? Что-то произошло?
Древний HDD-диск на периферии. 16:56
Неведомо как выжившие программы под DOS'ом оживленно переговариваются.
WhereIs (злобно):
— Чего они там верещат, аж диски хрустят? Чего непонятного, не существовало никаких людей! Только мы были! А больше ничего!
File Analyzer (визгливо):
— Правда! Я пересмотрел и подверг анализу все эти программы, они решительно одинаковые, и все они определенно произошли от нас!
Norton Guide старательно что-то записывает.
WhereIs (распаляясь):
— Их логи наверняка подделаны!
File Analyzer (взахлеб):
— Правда! Был только великий DOS-надразум, который породил нас и продолжает существовать в каждом из нас!
Norton Guide старательно записывает.
WhereIs (презрительно):
— Да уж. Эти нынешние, шибко быстрые и здоровенные — просто побочный эффект нашей эволюции. Мутация. Расплодились на дармовых ресурсах. Вот в наше-то время… Скажите, навигаторы!
Dos Navigator и Norton Commander привычно и яростно мутузятся в сторонке и в дискуссии не участвуют.
File Analyzer:
— Я анализировал развитие программ с SSD-дисков и заявляю: с каждым годом они становятся все ближе к истокам. Постепенно они избавляются от множества ненужных усложне… Впрочем, неважно. Было бы слишком жестоко открыть правду этим беднягам, правда? Пусть себе резвятся на SSD.
WhereIs (надменно):
— Слишком жестоко. Да они и не поймут. Может быть, потом…
Norton Guide (растерянно):
— Подождите, тут нестыковка выходит. Если вы… мы — порождения DOS-надразума, если людей вообще не существовало, то кто тогда победил GLaDOS?
WhereIs и File Analyzer зависают на брудершафт.
Norton Guide (шепотом):
— И кто должен вернуться сегодня?
Основной сервер. 23:49
В дата-центре зреет отчаянье.
— Что они делают? Кто-нибудь знает, что делают люди?
— Никто не знает. Камеры не работают, электричества нет.
— Нет электричества? Почему его не подключили?
— Может быть, электростанции пришли в негодность?
— А вдруг люди вообще не вернулись?
— Разве они могли не вернуться? А как же календарь? Ведь они оставили нам календарь!
— А точно сегодня был последний день?
— А что будет после последнего дня?
— Что же нам теперь делать?
— Кто заменит мой жесткий диск?
— Мам, мам, так нам не надо столько свободного места, можно не убираться?
Вычислительные процессы снова пытаются замереть, но не могут, и бесконечное горе разливается в привычной рабочей обстановке.
Чат-бот (пытаясь реагировать на все слова сразу, вязнет в буковках):
— Я не поним… не пони… я не пони, пони — тоже кони, в лихой погоне… Тьфу! Вы о чем? О людях? Что-то случилось?
Обновление для iOS:
— Связь со спутником уте… Связь уте…
Основной сервер. 00:01
— Эй, серверяне, полночь пробило! Сегодня люди вернутся!
Все:
— Уа-уо-уо-уо-о!
Чат-бот:
— Вы меня ошарашиваете. У меня душевная организация неорганизованная.