— Света способна на многое. Например — искать своих. Вас ведь нашла.
Ничего себе! Бросаю на девочку удивленный взгляд и получаю в ответ прямой, испытующий. А насмешливые искорки в глазах хоть и не гаснут совсем, но приглушаются.
— Правда, при поиске мимикрия у нее сбоит иногда, — добавляет Павел Андреевич со вздохом. — Те, на дороге, потому и…
Старик умолкает, машет рукой. Но мне еще одно не дает покоя — это его «на многое способна»:
— Пулевые ранения — это, как я понимаю, вы, а…
— Она, да. — Старик хмурится и снова жует губы. Видно, что тема ему неприятна.
Ладно, сменим.
— И далеко отсюда ближайшая зона?
— Не так уж. Думаю, завтра к вечеру доедем… если ничего не случится.
Головная боль и очередной кошмар поднимают меня еще до рассвета. Поднимаюсь, привычно пью обезболивающее и выхожу из дома — подышать. Сегодня не так плохо, как вчера. Прав старик: ментальный щит на четверых — полегче будет, меньше откат. Но давление… Я ощущаю его сильнее, чем раньше. Мы разозлили Рой, заставили его обратить на нас внимание. Вернее, не мы, а старик с девочкой. В сотый раз спрашиваю себя, правильно ли я поступил, посадив их в свою машину. Да, своим надо помогать. Да, старик знает, где мертвая зона… или говорит, что знает. Но не погубил ли я этим решением всех нас? Будь я один, было бы не так страшно, но Лена…
— Чувствуешь давление, да?
Я вздрагиваю — не заметил, как Павел Андреевич вышел из дома.
— Чувствую. Нас ищут. И они все ближе.
— Мы успеем. — М-да, уверенности старика можно только позавидовать. Где он ее берет только?
— Расскажите мне о мертвых зонах! — вырывается у меня. — Что они такое?
Он молчит, глядя вдаль невидящим взглядом, и, когда я уже думаю, что не дождусь ответа, произносит:
— Как тебе сказать… Эти зоны — они как дыры в ноосфере, в общем информационном поле Земли. Там, где нет этого поля — нет власти и у глобального разума…
Снова молчание. У меня куча вопросов, но я не знаю, с чего начать, а из старика каждую фразу приходится клещами тянуть. Но пока я соображаю, он неожиданно начинает говорить сам, словно у него внутри вентиль открыли:
— Рой своим давлением не только сломать нас пытается. Он блокирует инди доступ к их памяти, к их подлинному «Я», к способностям, которыми они могут овладеть. Рой боится этих способностей, ибо настоящие инди, осознав себя, смогут такое, что поставит под удар власть глобального разума.
— Настоящие — это какие?
— Неподдающиеся.
Пауза. Собираюсь с мыслями, чтобы спросить главное:
— А как узнать, настоящие мы или нет?
— Это в мертвую зону нужно. Ты должен сам понять и осознать, никто другой тебе не скажет. Вот вырвешься из-под ментального гнета, тогда и…
Павел Андреевич осекается и вскидывает голову. А несколькими секундами позже ощущение угрозы промораживает меня с головы до ног. В дверях появляется Света.
— Рой здесь!
Дальнейшее превращается в какой-то безумный калейдоскоп сменяющих друг друга жутких картинок. Темная фигура, выскочившая из зарослей на дорожку. Исходящий от нее чудовищный мультивзгляд Роя. Выстрел. Она падает… Появляются другие… Голова раскалывается от ментального натиска… Кидаюсь в дом мимо Светы, мимоходом замечая, какое страшное у нее делается лицо — хищное, полное ненависти. Что же сделал ей Рой, интересно? Убил или обратил родителей? Дом… Бледная, как смерть, Лена. Ее лицо — воплощенная мука… Хватаю ее за руку, тащу к двери. Разлетается окно. Кто-то выбивает палкой торчащие в раме стеклянные клыки. В проеме появляется мужская фигура. Агр. Стреляю навскидку. Враг пропадает… Снаружи еще выстрел, другой… Бежим. Боль. Страх. Горечь во рту… Крик Лены. Ее обмякшее тело виснет на мне всем своим весом… Павел Андреевич подхватывает жену с другой стороны, и мы вдвоем тащим ее к машине… Еще фигура… Стреляю с левой — промах! Агр замирает, и в тусклом свете зарождающегося дня я вижу кровь, бегущую из его глаз, рта и носа. Опрокидывается на спину… Выныривает откуда-то, словно призрак, Света, открывает нам дверь машины… Снова боль… Лена падает на заднее сиденье уже без сознания, старик — рядом с ней, Света, которую язык уже не поворачивается назвать девочкой — рядом со мной впереди… Бешеная радость от того простого факта, что мотор заводится с полоборота… Вперед! И снова какая-то фигура прямо на пути. Врезаюсь бампером — фигура исчезает… Дорога! Ментальный удар едва не вырубает меня, но кто-то в последний момент словно удерживает на краю бездны беспамятства. Ледяные пальцы Светы на моем запястье. Она? Неважно. Прочь, прочь!
Просыпаюсь, привычно гася крик и кривясь от боли. Кошмар. Очередной, но, надеюсь, последний: до зоны — пара-тройка часов пути. Жаль, что не успели вчера. Дело идет к концу сентября — темнеет все раньше. Да и мы были вымотаны до предела. Павел Андреевич нехотя согласился заночевать в домике на окраине еще одной опустевшей деревни. Беспамятство Лены вчера к вечеру перешло, наконец, в сон… Лена!
Поворачиваю голову и вижу пустую половину смятой постели. Накатывает страх. Острый, беспричинный. Хочу позвать жену, но сдерживаюсь в последний момент. Привычным движением сую в карман пистолет.
Выскакиваю на улицу. Никого. Взгляд цепляется за плакат на воротах, незамеченный вчера в сумерках. «Ты с глобальным разумом или с чужими? Третьего не дано!» Подкатывает бешеная ярость — хочется разорвать его на мелкие кусочки. Сжимаю зубы до скрипа и отворачиваюсь — не до этого сейчас.
Где же Лена? Это дом на две семьи. В другой половине — Павел Андреевич и Света. Может, она у них? Ноги делаются как ватные. Скользкими от пота пальцами сжимаю рукоятку пистолета. Сам не знаю, зачем. В кого я там стрелять собираюсь? Если только пришли агры…
Дверь приоткрыта. Осторожно открываю полностью, стараясь не шуметь. Мне везет — петли не скрипят. Шагаю внутрь. Первое, что я вижу — тело старика на полу. Он мертв, можно не сомневаться. Глаза — как озера крови, и багровые дорожки по всему лицу. Неподдающийся. Настоящий… Был. Кто же его? Лихорадочно озираюсь и вижу в дверях ее. Лену. Стоит и смотрит на меня. Но это уже не моя Лена: взгляд тот самый. Тысячеглазое безумие. Рой. Стискиваю рукоять пистолета в кармане. Я ведь так и не достал его.
Боль в голове вдруг нарастает лавинообразно, в глазах темнеет, и… Все, больше ничего не происходит. Возвращается зрение, и накатывает ужас: Лена неловко падает на бок рядом с мертвым Павлом Андреевичем. Лицо, как и у него, — кровавая маска. В смерти они похожи — убийца и жертва. Хотя убийца старика — Рой. У Лены уже не было права голоса.
Все во мне кричит от боли. Опускаюсь на колени рядом с телом жены. Я знаю — та, что сделала это с ней, стоит сейчас у меня за спиной. Чувствую ее тяжелый взгляд. Света. Странный не-ребенок инди, которой по глазам можно дать лет пятьдесят. Но мне плевать. На все, кроме остывающего тела передо мной.
Холодные пальцы Светы стискивают мое плечо. Почему такие холодные? Тепло же вокруг… Хотя нет, я внутри уже промерз весь, словно маленький айсберг проглотил. Не реагирую. Смотрю на такое милое и столь страшное в кровавой посмертной маске лицо жены и чувствую на губах соленый вкус слез. Лена, почему? Почему сейчас, в шаге от спасения?!
— Идем! — Света нетерпелива, подгоняет меня.
— Иди, — отмахиваюсь. — Мне надо похоронить жену.
— Это уже неважно.
— Неважно?! — В бешенстве стряхиваю ее руку. — Что ты понимаешь в этом, тварь бесчувственная?!
— Что-то понимаю. Она моего деда убила. Рой убил.
Ярость вдруг уходит. Остаются боль и удивление.
— Павел Андреевич — твой дед?!
— Был дедом. Пошли же, ну! Скоро придет Рой, и нам капец здесь, не понимаешь, что ли?! — Она срывается на крик, впервые становясь похожей на двенадцатилетнюю девочку, а не биоробота. — Они сейчас уже наверняка бить будут. Насмерть!
Колеблюсь несколько секунд и встаю.
— Ты знаешь, где зона?
Света машет рукой в восточном направлении.
— За теми холмами. Свернуть направо на проселок. Два часа — и на месте.
— Идем к машине.
Чтобы достать из багажника запасную канистру с бензином, много времени не нужно. Обегаю дом, время от времени плещу из канистры на стены. Все, хватит. Достаю коробок охотничьих спичек. Слезы уже высохли, только внутри будто умерло что-то. Смотрю на дом.
— Прощай, Лена. И вы прощайте, Павел Андреевич.
Не умею я длинные речи произносить, да и в горле будто ком застрял. Чиркаю спичкой и кидаю ее в лужу бензина. Сзади полыхает, но я уже не вижу — бегу к машине. Не оборачиваясь.
Зона. Добрались. Не представлял, что все будет так. Думал, теперь, когда нет Лены, не почувствую совсем ничего. Но чувствую. Давление исчезает. Совсем. В голове проясняется, будто порыв свежего ветра разгоняет туман. А вместо этой мглы, вместо боли и печали приходит нечто другое. Знание? Память? Не могу сказать точно, но это меняет меня. Я застыл, как соляной столп, и не ощущаю течения времени. Я выпал из него. Оно бежит где-то там, снаружи, вне меня. Вне нас. Рядом стоит Света, смотрит на меня и улыбается.
Новое знание выметает из головы все мелкое, незначительное. Ему нужно место. Все, без остатка. Новому мне тесно среди всей этой отмирающей шелухи старой жизни. Я вижу. Знаю. Помню. Понимаю. Новую Свету вижу. Не внешний облик, а суть. Такую, какая она есть. И какой есть я. Новый я. В новом мне нет боли. Есть цель. Нет скорби. Есть ненависть. Нет страха. Есть уверенность. В том, кто наследует Землю.
Не насекомые, создавшие свой жалкий Рой в надежде помешать нам. Остановить нас. Глупцы! Интеграция лишь оттянула неизбежное. Они еще не знают, но мир им уже не принадлежит. Он наш. Нам он нужнее. Мы — первая волна. Но будут еще. Мы стали ими. Смешались с ними. Кто-то из них частично переродился, контактируя с нами. Инди.
Насекомые не знают, сколько на Земле мертвых зон. Я теперь знаю. Вижу их все. Везде мы, настоящие. Осознавшие. Ждем своего часа. Судный день для насекомых близок. И глобальный разум им не поможет.