– Это не для меня, – отмахнулся он. – Женился уже сегодня, на всю жизнь ощущений хватит. Спасибо!
– Не боись! Завтра всё будет по-другому! – твёрдо пообещала Вероника. – Собственно говоря, я для этого тебя и ждала. Объяснить хочу кое-что. Там, – она показала рукой в сторону Дворца, – с тобой получился конфуз. Но это чистая случайность. Всего лишь недоразумение. Ты не расстраивайся.
Олег уже не расстраивался. Ему было хорошо. Он любовался разглагольствующей красотой и тихо радовался. Теперь у него было время запомнить. Причёску, цвет волос, лицо, мимику, платье, туфельки… Это изящное мановение руки в сторону Дворца он тоже запомнил.
– Наверное, ты всё не так понял, да и мы тоже, – продолжала объяснять Вероника. – Обычно организаторы, чтобы позабавить невест, запускают к ним пару-тройку шутов, переодетых женихами. Они ведут себя как ты. Один в один. Тебя и приняли за шута, уж больно смешно ты растерялся в самом начале. Если бы девчонки поняли, что перед ними настоящий жених, ты бы уже был женатым, точно тебе говорю. Вмиг бы захомутали! Понимаешь?
Олег покачал головой.
– Если бы ты полминуты не глазел на стены, ничего бы такого не случилось. И потом, все твои движения – какие-то не такие, не естественные, не уверенные, словно ты притворяешься, а костюм первый раз надел. Из тебя получился отличный шут. И девчонки смеялись от души.
– А ты?
– И я. Поначалу. А как не смеяться? Ты бы видел себя со стороны! Настоящие женихи так себя не ведут. Они заносчивые, капризные и даже грубые. Им ничего не стоит обидеть невест и посмеяться над ними. А ты был непростительно вежлив, так ведут себя только шуты.
– И как же ты поняла? – осторожно спросил Олег.
– Боль, – тихо ответила Вероника. – Боль в твоих глазах и голосе была настоящей. Ты её прятал, а шуты выставляют напоказ. Только поэтому. Хотя нет, было и ещё кое-что. Ты не стал изображать полёт. Видел бы ты, что выдавали другие женихи! У некоторых даже получалось на метр оторваться от пола, вот это были прыжки! Настоящий балет! Каждый пытался что-то изобразить, только ты один вообще пробовать не стал. Не умеешь – и ладно. А был бы шутом – сделал бы из этого целое представление, вот посмеялись бы!
(Посмеялись бы вы. Ага!)
Но я не одна такая. Думаю, под конец уже многие поняли, да было поздно идти на попятную. В общем, завтра тебя ждёт успех.
– Здо́рово!
– Мы ошиблись, но ты-то что, с небес свалился? Не знаешь, как тут всё происходит? Женихи с невестами уже давно заранее договариваются, а это всё так, традиции.
– Что же ты ни с кем не договорилась?
Вероника улыбнулась:
– Я исключение из правил. По мне не суди. Кстати, разве о шутах вам не говорили перед началом?
Тут Олег припомнил группу женихов, которым организаторы читали какую-то скучную лекцию, пока он наматывал круги.
– Я не слушал: засмотрелся на рисунки.
– Молодец! Очень вовремя решил окультуриться. Ты шёл в галерею или жениться?
– Отвлёкся, уж больно красиво.
– Завтра будь внимательней! Ладно, я уже пойду…
Вероника встала со скамейки.
Олег встрепенулся.
– Погоди! Скажи… А ты пришла только для того, чтобы мне всё это объяснить?
– Не только. Ещё очень хотелось посмотреть на такое догадливое чудо поближе.
Некоторое время оба молчали.
Вероника шагнула к Олегу и остановилась пред ним.
– Так тебе нужна жена? А то я бы согласилась…
– Это шутка? – испуганно спросил он и судорожно пытался понять, какого ответа боится.
– Понимай как хочешь…
Олег тоже встал и внимательно, не торопясь, осмотрел Веронику с головы до ног. А потом обратно – с ног до головы. Грех было не использовать такую возможность.
– Нравлюсь?
Он продолжал её рассматривать, придирчиво, словно боялся упустить какую-то мелочь.
Вероника занервничала.
– Не надо на меня так смотреть. Я же ничего не скрываю. Руки-ноги на месте, и, как видишь, не кривые, всё остальное тоже на уровне и там, где надо, можешь не сомневаться.
Олег продолжал придирчиво рассматривать её фигуру.
– Слушай, прекрати! Мне это уже не нравится. Хватит! Сколько можно меня разглядывать?!
– Я не разглядываю, а серьёзное дело делаю – жену выбираю! – с достоинством ответил Олег.
– А! Ну это другое дело – тогда смотри вдоволь! – Она подняла руки и повернулась кругом. – Много увидел?
Олег отпрянул.
– Темно уже жену выбирать! Опоздал! Это при свете делается. Вдруг бородавка какая-нибудь затеряется в подмышке или морщинок с конопушками не заметишь? Ой, ведь стыдно будет перед друзьями! Оправдываться придётся. «Сумеречная жена» – это не про меня. Мы скот продаём только утром и днём, а ты жену в сумерках выбираешь! Ещё бы выпил перед осмотром! Завтра, как солнышко встанет, сразу дуй во Дворец! Там будет на что поглядеть!
– Это же шутка, – выдохнул Олег и упал на скамейку.
– За мной не ходи! Провожать не нужно! Удачи!
Вероника резко повернулась и пошла по тропинке ко Дворцу, гордая, злая, обиженная.
Во Дворце зазвонил колокол, возвещая об окончании первого дня праздничной недели.
Всё. Можно и передохнуть – тарантас укатил.
Пообщались. Единственная нормальная невеста, и ту достал!
Стояли глубокие сумерки. Всё кануло в тёмной серости. Через несколько минут вообще ничего не разглядишь. Ласточки умолкли. Запах жасмина уже не радовал.
День рождения закончился.
Олег любил ночь. Иногда он устраивал её днем. Правда, только для себя, и то довольно редко. Он стал очень осторожным после того, как однажды чуть не задохнулся наверху, а потом провалялся дома две недели с тяжелейшей простудой. С опытом пришло понимание: такие «подвиги» требуют основательной подготовки. К минусовой температуре в нижних слоях поднебесья Олег давно привык, но в средних слоях воздух прогревается до плюс сорока и там уже не полетаешь в «холодном» костюмчике. Да ещё организму надо время, чтобы освоился в безвоздушной среде. Только после этого можно смело устраивать себе ночь – взмыть в небеса, вытянувшись стрункой, и, глубоко вдохнув там, где ещё можно вдохнуть (самый ответственный миг!), задержать дыхание, насколько хватит сил. Тогда, если силы хватает надолго и момент для вдоха выбран правильно, небо кругом становится всё темнее, звёзды всё ярче, а земля где-то далеко внизу выгибается и превращается в шар.
– Тебе тоже удачи, – прошептал он и помахал рукой, глядя на пустую тропинку.
То женись на ней, то не смотри на неё! Сначала четыре часа ждала, а потом и ходить за ней нельзя, и провожать её не нужно.
Нетушки! Так не годится. Проводим.
Что там мать говорила насчёт полётов? Только в экстренных случаях, если дело касается жизни или чести? Ладно, спишем это на дело чести. Не оставлять же невесту в тёмном парке без присмотра?!
Олег расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, глубоко вдохнул и расслабился. К нему возвращалась уверенность. Наступала ночь, а это всё меняло. Теперь его никто не увидит и не узнает. Не будет перешептываний и хихиканья, не будет указующих жестов. Ночь укроет от случайных недобрых глаз. Невесты ошиблись, но какая разница? Он запомнился им шутом, это главное. Очень яркая ошибка и очень забавная. Такое не скоро забудется. Завтра всё придётся вытерпеть заново. Но это – завтра. А сейчас – время свободного полёта. Правда, сначала он убедится, что обиженная невеста добралась, куда ей надо…
В памяти опять возник образ дяди Коли.
Запомни, малыш: настоящий полёт рождается в сердце, а управляется головой. С сердцем у тебя полный порядок, осталось поработать над управлением.
– А как же те, у кого сердце без полёта? Они летают только в мечтах?
– Нет, малыш, мечты – это опять сердце.
– Значит, они вообще не летают?
– Им приходится искать другие способы. Вообще не летать мы не можем. Так уж решила матушка-природа. Только полёт у всех разный. Одни летают головой, другие – плотью, третьи – языком, четвёртые – желудком, а некоторые вообще употребляют спецтопливо, но держись от них подальше.
– Какое топливо?
– Крепкие напитки, дурман-трава, таблетки и прочие ядовитые гадости. Уносит на раз, прямо с места, сидел – и полетел, правда, с возвращением бывают проблемы, начинаются падения, потеря ориентации, и требуется помощь, чтобы не улететь навсегда.
– А мне можно такое топливо?
– У тебя есть сердце, малыш. У тебя есть сердце. А у них топливо. Согласен поменяться?
– Нет!!! – испугался Олег и закрыл грудь руками.
– Ну вот и молодец! – засмеялся тренер.
К чему припомнилось?
Олег держался чуть позади Вероники, с левой стороны на высоте пяти метров. Незримый страж, скользящая тень, отвергнутый поклонник.
Кроны парковых деревьев он знал как свои пять пальцев и теперь привычно огибал толстые ветви, не теряя из виду белую «добычу». Вероника плохо ориентировалась в густых сумерках: осторожничала, шла медленно, едва ли не на ощупь. Да ещё обеими руками приподнимала низ платья: то ли наступить боялась, то ли испачкать. Он слышал, как под её туфельками трещали веточки, шуршала засохшая земля, шелестела трава; иногда каблук цокал по камешкам…
Первый раз она оглянулась быстро, едва заметно, точно испугалась чего-то. Прошла метров двадцать, остановилась и снова назад посмотрела. Больше до самого выхода из парка не оглядывалась и не останавливалась. А на выходе встала прямо под фонарём у витой чугунной арки и разревелась.
Со стороны Дворца долетели радостные выкрики, весёлая музыка, а потом нестройный хор затянул Гимн Юной Любви. Народ веселился от души.
Олег взлетел повыше, чтобы раскидистые ветви платана не мешали обзору …и чуть не упал.
После тёмного парка на Дворец больно было смотреть. Олег даже зажмурился. Все окна светились жёлтым. Яркие фонари сливались в причудливые гирлянды и волнами опоясывали каждый этаж. Внизу, схваченные гнутыми зеркалами, полыхали костры. Каждые три секунды они меняли цвет. Оранжевый – голубой – зелёный – красный – жёлтый – оранжевый… Отсветы целиком покрывали стены Дворца, пересекались, меняли форму и растворялись друг в друге. Феерия света завораживала. Дворец обретал невесомость, колебался, растекался. Казалось, он вот-вот улетит или уплывет в окружающую темноту. Окна с «гирляндами» оставались на месте, но это нисколько не портило иллюзию, наоборот – придавало ей особую прелесть.