Вроде управился… Не зря пляж убирал. Бутылку из-под водяры нашёл. Счастье, что мусор вывезти не успели. Как по заказу. Спасибо Толяну, дельную мыслю подкинул. Ну а чё? Костяй и так как обдолбанный. Любой поверит, что в одно жало агента 007 уговорил. Осталось среди тряпок заныкать, и – вуаля!
Так, ещё немного, ещё чуть-чуть. Последний штрих – он трудный самый… Подпись мастера, х-ха!
Где там у Миры грузы? Если кто что-то и заподозрит, хера с два докажет. Кто только эти грузы не лапал! Разве что чайки не топтали.
Ну, только бы башку не проломить. Иначе забавно вый…
…Дверь приоткрылась, в кабинет кто-то заглянул. Увидел идиллию на подоконнике, сконфуженно хрюкнул и бесшумно канул обратно.
Мира и Юрий не заметили вторжения. Только жемчужина, словно от сквозняка, дрогнула в женской руке…
…Гадство! Какое же гадство!
За что ему такое невезение? Чем и перед кем он провинился? Не с той ласты нырнул, что ли?
Сна ни в одном глазу. Как спать – волна захлёстывает и манит, манит за собой. Так бы и помчался, аки посуху. Но нет, рано. Ещё рано…
Проклятие какое-то! Думал, от снаряги избавился. Хера с два Мира в разгар сезона быстро прибарахлится. А там и экспедиции конец, и этому Открытому листу. Другие объекты по плану, сроки поджимают…
Так нет же! Как назло, в магазин, где они закупаются, товар пришёл. Хорошо, Толян проговорился, что за гидриками едет. Ну, заказ отменить – раз плюнуть. Голос Миры несложно изобразить. С Костяем, как ни странно, мороки больше…
С ним вообще одна морока. Он и под завалом траблы притягивает. Ничего не поделать, натура таковская. А живой или мёртвый, неважно. Сперва чайки пожаловали. Рассядутся на камнях, сволочи, нахохлятся, будто ждут чего-то. Падаль, что ли, чуют? Ну, дождались. Раз отогнал, второй… потом уже к мысу – как на работу. Да так, чтобы внимания не привлекать. Окочуриться можно. Но ничего, втянулся. Где наша не пропадала…
Вот что ещё может случиться? Пара дней, и всё. Никто Костяя ещё лет пять не найдёт. А и найдёт, он уже далече будет…
И тут на тебе…
Не зря Костяй от своей Кошарочки ныкался. Ох не зря!
Оторва мелкая! Так и зыркает по сторонам. В каждую дырку нос суёт, в каждую кастрюлю лезет, каждый пакет с крупой щупает. Все палатки перешерстила. Думала, никто не видит. Даже глину с жемчугом в ладонях подержала, похмурилась, но на место вернула. Посмотришь – враз скумекаешь, чего ведьм сжигали. Как про сон сказала, едва не придушил. Вот как… как такое возможно? Откуда ей знать, где её разлюбезный упокоен? Или не упокоен, раз снится и трындеть рвётся? Прямо мурашки по коже… Телефон ещё этот… Чёрт, про телефон-то Костяя он и забыл. Думал, где-то в палатке валяется. А этот идиот его в шортах таскал. Ну не отрывать же, всяко разрядиться должен…
Стоп! Помянёшь ведьму, а она тут как тут! Куда её несёт на ночь глядя? К Трезубцу, что ли? Идёт, дурища, телефоном подсвечивает… А, нет, звонит. Кому звонит посреди ночи? Ёлки-палки, кому она ещё звонить может? А если телефон не разрядился? А если…
Ну и пусть её! Это уже неважно. Всё неважно. Главное – взять лодку. Главное – достать то, что проворонил Костяй… Главное – успеть…
Успеть…
Ус…
…Ошеломлённый и онемевший, Юрий крепче сжал руку Миры. Он боялся выйти один на один с вечной стихией, в которой до поры спали древние боги. Боялся, и не стыдился этого. Куда смертному тягаться с морем, которое не отступится от законной добычи.
Но ещё сильнее он страшился той, в чьих глазах можно утонуть, словно в пучине. Ту, которая была притягательнее и опаснее всех морей, вместе взятых.
Мира не замечала ни его взгляда, ни жара ладони. Глядя на снующие по бухте катера, она вспоминала лицо нереиды, но оно выскальзывало из памяти. Смывалось, как песочный замок пеной прибоя. Только искрился шёлк моря, играли дельфины и доверчиво мерцала голубая жемчужина.
Тар Саргассов. На речке
Умерли они не в один день – она погибла на месте, а Олег полежал в коме, и только через сутки переломанное тело испустило дух. Он был неплохим водителем, но, когда со встречки в тебя влетает автобус, это не имеет значения.
Тёмная вода плескала о борт, мерно работал мотор. Летящий навстречу туман влажно холодил лицо, но оно всё равно горело жаром. Лодочник сказал, это фантомные проявления. Олег потянулся к воде, подержал руку в бурлящей между пальцами прохладе. Плеснул на лоб, размазал по лицу. Лодочник покосился, буркнул:
– Скоро приедем.
Олег вздохнул, в который раз огляделся. Река, надо же… Не верил и близко, а вот… Но что дальше?
– Да, река, – хмыкнул Лодочник. – А ты не бойся.
Повернулся к Олегу, посмотрел тому поверх головы:
– Что там – седьмая? Один случай? Да ты почти святой!
Он захихикал кошачьим смешком.
– Что со мной будет? – Олег повернул к нему влажное лицо.
Лодочник махнул рукой:
– Да спишут тебе эту мелочь. А то бы никаких котлов на вас… В Сияние пойдёшь.
Олег не смог сдержать улыбку облегчения, отвернулся поспешно.
– Есть, правда, один момент, – продолжал Лодочник. – Она должна своё согласие дать. Рекомендовать тебя как бы. Всё же – и её это касается. Вечность там с тобой куковать, не хухры-мухры.
Лодочник поправил бейсболку, уставился задумчиво вперёд.
Олег прикрыл глаза. И увидел вдруг в золотистом сиянии – лицо, образ, всю её целиком: недолгую светлую жизнь, маленькие прегрешения, трогательные, наивные тайны. Вот оно здесь как… Всё высвечивает смерть-рентген. Олег стиснул зубы и уставился в тёмные воды.
Он не был так же чист перед ней.
Значит, теперь и она увидит его… Нет – уже увидела. Во всей красе…
Лодочник истолковал молчание Олега по-своему.
– Да не ссы ты, – ухмыльнулся в рыжую бородку. Взглянул у Олега над головой – в этот раз смотрел подольше.
– Она ведь любит тебя. И ты её, хоть и… – Он махнул рукой: – Такое сплошь и рядом. И прощают они все, потому что – а куда деваться…
Олег хмыкнул, потёр голову. Это что же получается: ей придётся или провести вечность с ним – с ним, который… Или… Или что?
– А тех, кого не в Сияние, тех – куда?
Лодочник прищурился, посмотрел вдаль, где внизу по течению клубились тёмные облака.
– О тех мы стараемся не говорить.
Стараются они… Олег склонился над бортом, сдавил пальцами виски. Она должна выбирать: или отправить его туда, в темноту, или пожалеть, простить – заставить себя… Посвятить ему свою вечность, пожертвовать… И, глядя на проплывающие бульбочки пены, Олег понял, насколько же он этого не заслуживает.
Как же по-дурацки тут всё устроено… Надо всё обдумать.
Он выпрямился, качнув лодку, схватил Лодочника за плечо.
– А можешь меня туда не везти?
Лодочник крякнул.
– А куда ж тебя? Назад?
– Что, и назад можно?
– Можно, – Лодочник прищурился, – можно. Но такого я никому не пожелаю.
Он уставился в проплывающий туман, нахмурился:
– Так что не болтай ерунды.
Вода проносила коричневые листья, обрывки водорослей и радужные пятнышки от горючего. Когда за туманом тёмной полосой прошли заросли камышей, а за ними что-то, похожее на остров, Олег резко поднялся и прыгнул за борт.
– Ах ты ж… – успел услышать, а потом его принял и закрутил холодный поток.
Вынырнув, завертел головой и быстро погрёб в сторону зарослей. Где-то далеко возился с заглохшим двигателем и громко матерился Лодочник. Олег увидел в камышах просвет и поплыл туда. Когда нащупал ногами дно, позади фыркнул и заклокотал мотор. Олег выбрался на песок, осмотрелся. Мал оказался островок – ни убежать, ни спрятаться.
Моторка ткнулась носом в берег, Лодочник привстал, махнул рукой:
– Давай залезай!
Олег не ответил. Лодочник что-то пробормотал, перемахнул через борт, кроссовки зашуршали по песку.
– Пошли, чего дуркуешь?
Олег развернулся и пошёл прочь. Лодочник догнал, схватил за плечо. Олег сбросил руку, двинулся дальше, но тот не отставал: напрыгнул, схватил за шею. Они повалились на песок и долго, с мычанием и руганью, боролись. Потом расцепились наконец, отползли друг от друга и сели, тяжело дыша.
Лодочник пошевелил губами, сплюнул, потрогал нижнюю челюсть.
– Не, ну если тебе насто-олько туда не хочется… Фиг с тобой. Сиди здесь… Робинзон хренов. – Он поднялся, заправил выбившуюся из джинсов клетчатую рубаху. – Только за дорогу, давай, оплати.
Олег тоже встал, отряхнулся. Тут из тумана, с реки, послышался шум мотора, и сейчас же показалась лодка – большая, серая. Разворачиваясь, она подошла к берегу, и Олег вздрогнул: лодкой управлял человек с собачьей головой.
– Что там такое? – крикнул он, и высокие чёрные уши шевельнулись. Морда напоминала дога, голос был низкий, хриплый.
– Нормально всё, – буркнул Лодочник не особо приветливо, подошёл к своей подпрыгивающей на волнах лодке, подтянул к берегу.
Человек-собака мотнул головой, посмотрел на Олега, мотор заработал громче, и лодка ушла в туман. Олег проводил её взглядом, посмотрел на Лодочника. Тот махнул рукой:
– Тоже возят тут… – Он потёр подбородок, подошёл к Олегу: – Как рассчитываться будешь? Нал, безнал?
Олег недоумённо заморгал. Лодочник шевельнул бровями:
– В карманах посмотри.
Олег проверил пиджак. Внутренние карманы оказались пусты, а наружные вообще зашиты. В брюках – только платок.
– Понятно, – кивнул Лодочник. – На телефоне что-то оставалось?
– Что?
– На мобильном, на счету есть деньги?
Олег машинально сунул руку в карман, тут же опомнился, пробормотал:
– Есть… наверно. Но зачем…
– Говори номер.
Олег сказал. Лодочник посмотрел поверх его головы, кивнул:
– Ага, там хватает. Три пятьдесят с тебя, если до пункта считать. Списываю?
Олег усмехнулся:
– Да забирай всё.
– Всё – много. Пятёрки хватит.