– Угу.
Они начали спускаться с уступа около полудня, а когда Эспер наконец повалился на каменистую землю, наступило время вечерней молитвы. Все мышцы у него дрожали, а легкие, казалось, были забиты песком. Он лежал в глубокой тени и смотрел на летучих мышей, мечущихся на фоне алого неба, прислушивался к звучащему все громче дружному хору лягушек и призрачным голосам козодоев. На мгновение у него возникло ощущение, что все нормально и он сможет отдохнуть.
Звуки были правильные. И выглядело все, как должно было выглядеть. Но он чувствовал запах тления, окружавший его со всех сторон. Все вокруг было отравлено и умирало.
Королевский лес наверняка уже умер, ведь его больше не охраняет Терновый король.
Ему следовало это раньше понять, следовало с самого начала помогать рогатому. А теперь уже слишком поздно, и каждый новый вдох казался зря потраченным временем и усилием.
Но неужели он ничего не в состоянии сделать, может быть, нужно кого-нибудь убить, чтобы все снова стало по-прежнему?
А еще есть Винна.
Он заставил себя подняться и, хромая, начал спускаться на следующий широкий уступ в конце склона, где Лешья искала безопасное место для лагеря.
В свете угасающего дня краем глаза он заметил кое-что еще. Быстрая тень, похожая на паука с четырьмя лапами, спускалась тем же путем, что проделали они.
– Дерьмо, – выругался он и вытащил свой кинжал, потому что лук и стрелы он аккуратно завернул и сбросил вниз перед самым сложным участком спуска. Они валялись примерно в десяти ярдах под ним.
Затем он постарался расслабить плечи и руку, державшую кинжал, и стал ждать.
Уттин неожиданно изменил направление движения, спрыгнув со скалы на верхушки маленьких тополей, которые спружинили под его тяжестью, словно в кошмарном сне повторяя недавний трюк, исполненный Эспером. Когда ветки выпрямились, уттин легко приземлился на склоне ниже его.
Эспер с облегчением выдохнул. Уттин его не заметил.
Но он тут же похолодел, когда увидел, что следующий прыжок приведет монстра прямо к Лешье.
– Лешья! – завопил он, выпрямился и помчался вниз по склону.
Он увидел, как она подняла голову, когда чудовище прыгнуло вперед, но у Эспера подвернулась нога, и он покатился вниз. Отчаянно ругаясь, он попытался восстановить равновесие и снова подняться на ноги, но мир вокруг него закружился в дикой пляске, и ему оставалось утешаться лишь тем, что он стремительно катится в нужном направлении.
Он налетел на ствол полусгнившего дерева и, задыхаясь, с трудом поднялся на ноги, надеясь, что больше ничего не сломал. Он услышал, как Лешья что-то крикнула, а когда ему удалось ее увидеть сквозь пелену, застилавшую глаза, обнаружил, что она прижалась спиной к дереву, чуть ниже его, и пытается натянуть тетиву лука. Уттина он сумел разглядеть, только когда проследил за безумным взглядом сефри.
Останки дерева, на которое он налетел, являлись частью кучи мусора, запрудившей реку, и Эспер находился наверху естественной дамбы.
Уттин оказался в двух королевских ярдах под ним, но в том, как он двигался, было что-то странное.
Эспер встал поудобнее, а потом прыгнул.
Точнее, упал.
Уттин стоял на всех четырех ногах, и Эспер приземлился прямо ему на спину. Лесничий обхватил его шею левой рукой, а ногами – широкое туловище, и ударил кинжалом в шею чудовища, но клинок соскользнул. Это не остановило Эспера, и он продолжал наносить ему все новые и новые удары. Он заметил, что из груди уттина торчит что-то красное, знакомое, только никак не мог сообразить, что это такое. А еще он обратил внимание на то, что у уттина нет задней ноги. И вокруг него словно сомкнулась ночь. Он отклонился назад, чтобы избежать удара бронированной головой чудовища в лицо, и почувствовал, что его оружие во что-то вонзилось. Возможно, в ухо. Зверь издал пронзительный вопль, и они неожиданно оказались в воздухе.
А в следующее мгновение рухнули на жесткую землю, Эспер уже и без того задыхался, но, еще крепче вцепившись в чудовище, продолжал наносить ему все новые и новые удары кинжалом.
А потом они снова начали падать, и на сей раз падение показалось ему бесконечным, пока уттин не зацепился за что-то, остановившее их полет, их тряхнуло так сильно, что Эспер разжал руку, державшую шею врага. Он думал, что уттин сбросит его на землю, но они снова понеслись вниз, и ему удалось обхватить чудовище за шею обеими руками.
Уттин снова за что-то зацепился, взвыл, опять полетел вниз, извиваясь в руках лесничего, точно гигантская змея. У Эспера затекли руки, и он их разжал. Он не успел ухватиться за шею уттина в очередной раз, когда что-то очень холодное с силой ударило в него.
– Лесничий.
Эспер открыл глаза, но ничего особенно интересного не увидел. Он не потерял сознания, когда упал, но сохранял его с трудом. Ему повезло, и он рухнул в реку там, где она была глубокой и относительно медленной. Судя по звукам, доносившимся сверху и снизу по течению, все могло быть значительно хуже.
Когда он выбрался на берег, его измученное тело наконец сдалось. Он быстро согрелся в лучах заходящего солнца, шелест леса баюкал его. Он сражался со сном, погружался в него и выплывал, и уже не знал, где находится, когда услышал голос:
– Лесничий, – проскрипел он.
Эспер сел. Ему уже довелось слышать, как разговаривают уттины, именно так, как сейчас. Но он не мог понять, как далеко он находится. Он мог быть в одном королевском ярде или в десяти. В любом случае слишком близко.
– Матушка посылает тебе привет, манниец.
Эспер молчал. Он потерял кинжал и был безоружен. Эспер понимал, что, как бы сильно ни был ранен уттин, если он в состоянии двигаться, голыми руками с ним не справиться. Единственное, что он мог сделать, это замереть и надеяться, что зверь истечет кровью и умрет. Если же нет, утро, возможно, подарит ему шанс его прикончить.
Эспер услышал, как что-то скользит в кустах, и задал себе вопрос, видит ли уттин в темноте. Он надеялся, что нет, хотя большинство чудовищ обладают этой способностью.
– Матушка, – снова выдохнул голос.
Что-то защекотало шею Эсперу, как будто по нему ползало множество гусениц. Он не пошевелился, пока нечто исследовало его ухо, губы и, наконец, спустилось по подбородку на кожаную куртку.
Тишину нарушал лишь мягкий плеск воды в реке, и через некоторое время небо у него над головой начало сереть. Эспер медленно повернул голову, пытаясь в наступающем рассвете понять, где он оказался. Сначала он увидел реку, потом тростники, через которые он выбрался на берег, затем скалу на другом берегу, а вскоре из темноты выступили растущие неподалеку деревья.
Что-то большое упало у него за спиной, размахивая конечностями и ломая ветки. Он резко повернул голову и увидел ярко блеснувший предмет.
Предмет торчал из груди уттина, лежавшего в ярде от него. Оказывается, чудовище сидело прямо над ним.
Эспер сумел разглядеть, что предмет в груди уттина был кинжалом, и неожиданно вспомнил, как несколько месяцев назад во время сражения в дубовой роще в Данмроге рыцарь держал в руках меч, сверкавший так же, как этот кинжал, меч, который мог пронзить почти все на свете.
Уттин не шевелился. Эспер осторожно наклонился вперед, бесшумно изменил положение своего тела и коснулся пальцами рукояти. Он ощутил диковинное покалывание и тепло, но ухватился покрепче и вытащил кинжал.
Кровь потоком хлынула из тела уттина, который резко открыл глаза, издал жуткий булькающий вопль, дернулся в сторону Эспера, но тут же замер, когда увидел у него в руках оружие.
– Нечестивая вещь, – сказал он.
– Кто бы говорил.
Уттин издал странное булькающее шипение, которое, наверное, было смехом.
– Твоя мать, Сарнвудская Колдунья – это она тебя послала? – спросил Эспер.
– Нет, нет. Матушка нас не посылала, нет.
– Но вы служите Фенду?
– Рыцарь Крови призывает нас. Мы приходим.
– Почему?
– Мы так устроены, – сказал уттин. – Мы такие, и все.
– А чего он хочет?
– Думаю, не того, чего хочет Матушка, – ответил он. – Другая цель. Но это не важно. Сегодня он хочет тебя. Сегодня тебя. – Он поднял голову и неожиданно издал оглушительный, вибрирующий вой. С диким криком Эспер бросился вперед и перерезал открывшееся горло с такой силой, что голова откинулась назад, точно сброшенный капюшон плаща. Кровь забила фонтаном из шеи, но через несколько мгновений остановилась.
Эспер попытался дышать ровнее и понять, ранил ли его уттин. Он не хотел отводить от него глаз, поэтому увидел, как у того снова открылся рот.
– Лесничий.
Эспер отшатнулся и снова поднял свое оружие. Голос был похож, но с иным тембром.
– Ты убил еще одного из моих детей.
– Сарнвудская Колдунья, – выдохнул он.
– Каждый из них – часть меня, – сказала она.
Он вспомнил ее лес и то, как чувствовал ее присутствие в каждой ветке и листке, как она придавливала его своим невидимым весом, чтобы он не смог пошевелиться.
– Он пытался меня убить, – возразил он.
– Придут другие, – проговорила она. – Они могут тебя убить. Но если они этого не сделают, ты должен сдержать данное обещание.
Эспер почувствовал, как его сковал ледяной холод. Несколько месяцев назад, чтобы спасти жизнь своих друзей, он заключил с ней сделку.
– Я не стану просить у тебя жизнь тех, кого ты любишь. И не попрошу пощадить моих детей.
– Я помню, что таков был наш уговор, – сказал Эспер.
«Она попросит мою жизнь», – неожиданно подумал Эспер. Но нет, это было бы слишком просто.
– Вот твоя миссия, – сказала она. – Ты возьмешь под свою защиту первого человека, которого встретишь. И отведешь его в долину, где нашел спящего Тернового короля.
– Почему?
– Объяснение не входит в условия нашей сделки, лесничий. Я выполнила свою часть договора; теперь пришло твое время.
Он вздохнул, пытаясь понять, что имела в виду Колдунья. Лешья была права, он все равно собирался туда вернуться. Но что задумала Сарнвудская Колдунья?