– Сэр Нейл, – приветствовал его Эрадал.
– Милорд. Могу я с вами поговорить?
– Разумеется.
– Что имел в виду маркгрефт, когда сказал «на ханзейской стороне»?
– Понятно, значит, вы никогда не бывали в Битенстате?
– Нет, милорд.
– Ну, так вот он.
Они ехали по старому земляному валу, скорее всего, оставшемуся от древнего замка, но теперь Нейл уже смог разглядеть дома и лавки. Большинство из них лепились к дороге, но некоторые отодвинулись на приличное расстояние от нее. Дальше, примерно в трети лиги, он заметил башни другого замка.
– Это Сатсчайлд, двойник Нортвоча, – пояснил Эрадал. – Между ними проходит граница. Думаю, давным-давно существовало два города, выросших вокруг замков, но постепенно они слились. В конце концов, мельнику все равно, кто покупает его муку, а шлюхе – солдат какой страны она обслуживает.
– А как же во время войны?
– Войны здесь не было сто лет, – заметил Эрадал. – Но замки всегда окружены деревнями, которые первыми подвергались риску во время войны. – Он кивнул. – Это Южный рынок. Когда маркгрефту требуется пиво или ткани, скорее всего, он покупает их здесь. Но если он устраивает пир и ему нужен мед или сварбайер, за ними он отправит своих людей на Северный рынок.
– И границу никто не охраняет?
– А вы видите границу?
Нейл не видел – ни стен, ни пограничных столбов, ни застав со сторожевым отрядом, чтобы отметить место, где Кротения превращается в Ханзу.
Наступил вечер, Южный рынок уже закрывался. Открытыми оставались только постоялые дворы и пивные, из которых доносилось веселое пение и плыли соблазнительные ароматы жарящегося мяса. Некоторые посетители, прихватив свои кружки, вышли на свежий воздух, смеясь и разговаривая в небольших группах. Многие выглядели как фермеры, не успевшие снять своих пропотевших рубашек. Другие были одеты почище и побогаче, это, скорее всего, были купцы. Немногие женщины, которые попались ему на глаза, судя по всему, работали в пивных, а не выпивали вместе с мужчинами.
По мере того как они приближались к центру городка, им стали попадаться более состоятельные люди. На улице перед тавернами стояли столы и стулья, над которыми висели фонари, разгоняющие ночную темень. Дома и лавки тоже стали роскошнее, в некоторых даже имелись застекленные окна. Дорога из глинистой превратилась в посыпанную гравием, а вскоре и вовсе в мощенную камнем. Довольно скоро они выехали на большую городскую площадь, в одном конце которой стояло величественное высокое здание с распахнутыми огромными дверями. Внутри звучала танцевальная музыка.
– Как раз вовремя, – заметил Эрадал.
Нейл поднял голову и увидел на небе первые звезды.
– Мы сюда направлялись?
– Вексрозен. Обещаю, вы найдете здесь лучшие в мире хлеб, масло, свинину и эль. – Он похлопал себя по круглому брюшку. – А я много где побывал.
– Даже лучше, чем в Кейтбаурге?
– Там все роскошнее, но не лучше. Слишком много сладкого.
– Мне представляется, что это не самое подходящее место для королевы, – понизив голос, проговорил Нейл. – Здесь стишком много народа и шумно.
– Уильям останавливался тут несколько раз, – сообщил ему Эрадал. – Мюриель была с ним по меньшей мере однажды, и я не помню, чтобы она осталась недовольна.
Нейл почувствовал, как ему на плечо опустилась рука.
– Все чудесно, – сказала ему Мюриель.
– Ваше величество…
– Все, как я сказала Джеффрисену – мы находимся под покровительством маркгрефта.
– Да, ваше величество.
Они вошли в Вексрозен, и музыка тут же стихла, а все головы повернулись в их сторону.
– Приветствуйте ее величество королеву Мюриель, – громко сказал Эрадал.
К великому изумлению Нейла, помещение наполнилось радостными криками, и посетители таверны принялись размахивать кружками, приветствуя королеву.
Эрадал похлопал Нейла по плечу и наклонился к его уху.
– В конце концов, они ведь не знают, кто победит в войне, – заявил он.
– Конечно, не знают, – ответил Нейл, нахмурившись, потому что в их сторону покатилась какая-то волна движения, а пространство на танцплощадке расчистилось.
И на это свободное пространство вышел мужчина с коротко остриженными рыжими волосами и остроконечной бородкой. Он был в черной тунике, украшенной изображением льва и трех роз, с мечом в руке и шлеме.
У Нейла волосы встали дыбом, потому что он знал этого мужчину.
Тот вздернул подбородок и обратился к Мюриель:
– Ваше величество, я сэр Аларик Вишилм из Готферы и ваш рыцарь, и у меня имеется незаконченное дело.
Глава 8Природа фехтовальщика
Энни обнаружила Казио в курятнике монастыря, где он подпрыгивал и делал выпады на утрамбованной земле. Куры, сбившиеся в кучу в дальнем конце двора, громко протестовали, но старались держаться подальше.
Он заметил ее не сразу, и Энни подождала немного, наблюдая за его изящными движениями. Если бы она не знала, скольких он убил благодаря быстрой и уверенной работе ног, она бы подумала, что он репетирует какой-то танец.
Она вспомнила, как увидела этот танец в первый раз, когда на нее напали двое вооруженных рыцарей в доспехах. Против столь могучих воинов у Казио не было ни одного шанса, однако он встал между нею и ими и с тех пор продолжал ее защищать.
Впрочем, не только ее, не так ли? Ведь там была еще и Остра.
Золотой цвет утреннего солнца вдруг померк и приобрел цвет меди.
«Он любовник Остры, но он мой слуга», – подумала она.
– Казио, – позвала она.
Он замер в середине движения, повернулся к ней и отсалютовал рапирой.
– Ваше величество, – приветствовал он ее.
На мгновение она задохнулась и почувствовала себя довольно глупо. А перед ее мысленным взором снова возникла ее попытка его соблазнить.
Она откашлялась:
– Мне сказали, что потребуется три дня, чтобы пройти по священному пути Мамреса, а мне, как тебе известно, нужно срочно возвращаться в Эслен.
Казио кивнул, на его лице появилось странное выражение, но он ничего не сказал. Энни почувствовала скрытый протест в его позе. Он должен понимать, что она имеет в виду. Неужели ему нужно все разжевывать? Очевидно, да.
– Ты должен ступить на священный путь сегодня, – сказала она. – В течение часа.
Казио убрал меч в ножны.
– Сожалею, но я не хочу, – ответил он.
В его голосе не было ни капли сожаления.
– В каком смысле? – спросила она.
– Вы сказали, что я могу пройти по нему, если захочу, – пояснил он. – Я не хочу.
Наконец, как ей показалось, она поняла, что с ним происходит.
– Ты сердишься?
Он помолчал, затем посмотрел ей в глаза.
– Я оскорблен, – ответил он. – Моя рапира хоть раз вас подвела? Был хоть один раз, когда я не смог победить ваших врагов при помощи своего мастерства и силы?
– Вчера ты потерпел бы поражение, если бы я тебе не помогла.
«Ты потерпишь поражение, когда он придет. Ты умрешь; я видела тебя мертвым».
Но она не могла сказать ему этого.
Казио отчаянно покраснел.
– Возможно, – не стал спорить он, а затем добавил: – Может быть, но я дессратор, ваше величество. Я не убийца и не обычный телохранитель, я – мастер. Вы дали бы певцу другой голос? А художнику – глаза?
– Если бы благодаря этому они начали создавать лучшие произведения – да.
– Но это уже были бы не их произведения, разве нет?
– Казио, с твоим мастерством и благословением святого Мамреса ты станешь неуязвимым.
– Я уже побеждал неуязвимых рыцарей. Их физические способности сделали их дураками.
– Но ты же не дурак.
– Я думаю, что, если у меня появится эта сила, я могу им стать.
– Казио…
– Ваше величество, какой бы дар ни сулил мне священный путь, я не хочу его, он мне не нужен.
– Но он нужен мне, Казио. Для тебя. Извини, если я уязвила твою гордость. Ты, вне всякого сомнения, величайший фехтовальщик, какого я когда-либо знала. Но я хочу, чтобы ты стал еще могущественнее. Как еще ты сможешь защищать меня от будущих опасностей? Как сумеешь сам остаться в живых?
– Так же, как и всегда. С помощью моего клинка и моего ума.
– Этого сейчас недостаточно, – мягко проговорила она.
– Если вам нужен другой телохранитель…
С самого начала их разговора что-то тяжелое и неприятное наполняло все ее существо, мешая дышать. Энни потрясла его неспособность услышать ее доводы. Неожиданно она вздрогнула и почувствовала на щеках слезы.
– Казио, – с трудом выговорила она. – Не будь таким эгоистом. Ты мне нужен. С даром и благословением Мамреса. Неужели так плохо получить силу святого? Что в этом дурного?
Он сделал шаг к ней.
– Не плачьте.
– Я сержусь, – вскричала она. – Иногда, когда я сержусь, я плачу. Так что пойми правильно мои слезы. Я тебе предлагаю нечто… ты ведь не боишься?
– Боюсь?
– Священного пути. Может, ты боишься умереть?
– Вы называете меня трусом? – спросил он, приподняв бровь.
– Десять гвардейцев сейчас, пока мы с тобой разговариваем, проходят священный путь. Трое из них уже мертвы.
– Это ужасно.
– Просто они оказались недостойными, Казио. В отличие от тебя. Клянусь святыми, если кто-то и достоин пройти путем Мамреса, так это ты.
– Кто умер, ваше величество?
– Я же тебе сказала. Несколько гвардейцев.
– Кто именно? Как их звали?
Его слова ударили в Энни, прогнав гнев. У нее подогнулись колени, и она вдруг почувствовала себя опустошенной. Она ухватилась рукой за стену, но не смогла устоять, и в следующее мгновение поняла, что лежит на земле.
Что с ней происходит?
Но Казио уже был рядом и обнимал ее. От него пахло чистотой и одновременно потом, и это ее удивило.
– Простите, – сказал он.
– Нет, – с трудом проговорила она. – Мне следовало знать, так ведь? Знать, кто умер. Я не понимаю, что со мной происходит, Казио?
– Многое происходит, – ответил Казио. – И у вас полно забот.
– Я чувствую… извини, что попросила тебя пройти по священному пути, Казио. Мне очень жаль. Просто я не вынесу, если ты умрешь.