негромкий стук в дверь. Накинув халат, она пошла выяснить, что случилось.
Стучал, естественно, страж сефри.
– Прошу меня простить, ваше величество, – сказал он, – но кое-кто просит аудиенции с вами.
– В моих покоях?
– Ваше величество, это Матушка Уун.
– Понятно. – Энни давно уже не видела древнюю сефри, и без серьезной причины она бы не пришла.
– Пусть войдет, – сказала Энни. – И приготовь ее любимый чай.
– Ваше величество, – с поклоном ответил страж.
Через несколько мгновений в комнату вошли две женщины сефри.
Матушка Уун была старой даже для сефри, а сефри живут сотни лет. Сквозь тонкий покров кожи на ее лице просвечивала паутина вен – этого не скрывал даже падающий из окна сумеречный свет. Коса старой сефри была такой длинной, что ее пришлось трижды обернуть вокруг талии, как кушак.
Вторая женщина казалась совсем молодой, но возраст сефри всегда трудно определить. Овальное лицо, темные глаза, слегка изогнутый рот, словно вот-вот на губах появится осуждающая улыбка.
– Ваше величество, – с поклоном сказала Матушка Уун. – Я хочу представить вам Неренай из Дома Серн.
Молодая женщина вновь поклонилась:
– Рада с вами познакомиться, ваше величество.
У нее был приятный хрипловатый голос с певучим акцентом.
– Всегда рада вас видеть, – сказала Энни. – Чем вызван ваш визит?
– Правильнее было бы сказать вторжение, – заметила Матушка Уун. – Прошу прощения за поздний час. Мы ненадолго.
– Садитесь, пожалуйста, – предложила Энни.
Женщины уселись на скамейке, а Энни устроилась в кресле.
Матушка Уун бросила на Энни проницательный взгляд.
– Ваша сила растет, – сказала она. – Я вижу, как она вас окружает. И если я закрою глаза, то ощущаю ее присутствие.
Энни вдруг поняла, что она очень рада визиту сефри, как хорошо, что есть человек, который не подумает, что она сходит с ума.
– Я… со мной происходят странные вещи. Иногда я совершаю поступки, которые мне непонятны, словно нахожусь во сне. И я думаю о таких вещах… – Энни вздохнула. – Вы можете объяснить, что со мной?
– Далеко не все, но мы с Неренай пришли для того, чтобы предложить нашу посильную помощь.
В этот момент принесли чай, и Энни с нетерпением ждала, пока сефри сделают по глотку.
– Я вижу женщину, – сказала Энни. – Она пылает, она обладает силой. Она мне помогает, но я не знаю, могу ли я ей доверять.
– Женщина? Не одна из Вер?
– Она убила Вер, – сказала Энни.
Глаза Матушки Уун округлились.
– Интересно. Я не знаю, что это может означать, – призналась она. – Неренай?
– Веры – советницы, – ответила Неренай.
– Не самые лучшие, – ответила Энни.
Молодая сефри пожала плечами:
– Да, их возможности ограничены, это правда. Во всяком случае, так было раньше. Однако в общем потоке силы они видят вещи, которые не под силу разглядеть другим. И у них есть последователи в реальном мире.
– Да, – кивнула Энни. – Я встречала некоторых из них. Они меня похитили.
Неренай нахмурилась и переплела пальцы.
– Должно быть, пылающая женщина – ваш арилак, – сказала Матушка Уун. – Она может являться в любом виде.
– Арилак?
– В древних легендах о тронах есть упоминание об арилаках, которые вроде бы становятся проводниками тех, кто имеет право занять трон. Во всяком случае, в этом она ваш союзник.
– Но вы должны задать себе вопрос – какой совет Вер арилак постаралась от вас скрыть, – сказала Неренай.
– Я говорила с их призраками, – сказала Энни. – Они не объяснили мне, почему их настигла смерть.
– Они могли не знать. Возможно, арилак опасалась, что они способны что-то узнать позднее.
– Значит, ей нельзя верить?
– Я бы ставила под сомнение все, что она – точнее, оно – говорит вам. Оно хочет, чтобы вы нашли и овладели троном седоса. И сделали это самым быстрым и прямым способом. Хотя не исключено, что есть и другие пути, существование которых оно скрывает. Если оно предложит вам сделать то, что вы посчитаете неправильным, настаивайте на других вариантах решения проблемы.
– Значит, если она предложит, чтобы я отсекла себе руку…
– Я бы поставила такое предложение под сомнение, – сказала Неренай. – Следуйте за арилак, но не слепо. Подвергайте сомнению все, что оно предлагает.
Матушка Уун покачала головой:
– Я предчувствовала появление арилак, подозревала, что оно сумело вас найти уже во время нашей первой встречи, но я знаю слишком мало, чтобы быть вам полезной. Вот почему я послала за Неренай. Именно ее клан хранит эти тайны. – Матушка улыбнулась. – Она сможет вам помочь…
– Я к вашим услугам, ваше величество, – сказала Неренай.
Некоторое время Энни молча смотрела на сефри. Ей ужасно хотелось поверить в искренность Неренай, но она опасалась, что эта женщина может оказаться шпионкой. Вот почему так трудно быть королевой: теперь она никому не могла верить. Неожиданно оказалось, что ее окружают не друзья, а незнакомцы.
«Но я же сама так все устроила, разве нет?» – подумала Энни. И причины по-прежнему казались ей достойными.
– Мне бы хотелось спросить еще кое-что, – сказала она.
– Я готова ответить на любые вопросы, ваше величество.
– Вы знаете, что я освободила Узника. Это была ошибка?
– Да.
– Насколько серьезная?
– Очень серьезная, – ответила Матушка Уун. – Однако я не могу сказать ничего более определенного.
– Он обещал исправить закон смерти и умереть.
– И он выполнит оба своих обещания. Проблема состоит в том, что он успеет сделать в промежутке.
– Прошло уже несколько месяцев.
Древняя сефри хрипло рассмеялась, а по губам Неренай скользнула давно ожидаемая недобрая улыбка.
– Он ждал в течение двух тысяч лет, ваше величество. Несколько месяцев для него лишь мгновение.
Энни вздохнула:
– Я помню, вы меня предупреждали. Но тогда мне показалось, что у меня нет выбора.
– Верно, – кивнула Матушка Уун. – Я знала, что вы так поступите.
– Вы знали?
– Ну, я была почти уверена.
– Почему же вы меня не предупредили?
Матушка Уун поставила чашку на маленький столик.
– Я сказала, что освободить Узника было ошибкой. Но если бы вы умерли, было бы еще хуже. Вы должны занять трон седоса. Вы, Энни, а не кто-то другой. Только в таком случае для нас наступит искупление.
– Искупление?
– Это очень древнее понятие сефри. Мне не следует о нем говорить.
– Значит, вы служите мне именно по этой причине?
– Пока Узник оставался в темнице, мы должны были за ним следить. Теперь мы освободились и можем служить вам, что мы и делаем. Как только он обрел свободу, наши воины отправились вас искать.
– И спасли мою жизнь. И помогли завладеть замком. А теперь вы хотите, чтобы у меня появилась новая горничная. Но я не понимаю почему, Матушка Уун.
– Потому что вы можете все исправить, – ответила старая женщина. – И я больше ничего не стану вам говорить, в противном случае знание ударит вам в голову и погубит. Так вы хотите Неренай или нет? Вы можете отказаться; все остальное останется в силе.
Энни вдруг ощутила, как ее охватывает паника, нечто похожее она испытала у стен города.
«Я ничего не хочу! Я не хочу восседать на троне седоса или спасать мир. Я хочу, чтобы Казио и Остра вернулись, хочу снова оказаться в пути…»
– Ваше величество? – с тревогой сказала Матушка Уун.
Энни почувствовала, что по ее щекам текут слезы. Она тряхнула головой и расправила плечи.
– Неренай из Дома Серн, я буду рада, если ты станешь одной из моих горничных. Но ты должна понимать, что идет война, в которой я буду участвовать, и твоя жизнь подвергнется опасности.
– Нам всем грозит опасность, – ответила Неренай. – Для меня большая честь принять ваше предложение.
Энни почувствовала, как нечто, похожее на маленький язычок пламени, коснулось ее спины.
– Это ошибка, – сказала женщина.
«Может быть. Но это моя ошибка. Я буду сама принимать решения».
В ответ раздался презрительный смех. Потом жар исчез.
Глава 5В Ханзе
Нейл отстегнул нагрудник кирасы и, поморщившись, опустил его на пол. Взглянув на свое туманное отражение на гладкой поверхности нагрудника, он вздохнул.
В дверь его крошечной комнатки постучали.
– Входите, пожалуйста, – сказал он.
Дверь распахнулась, на пороге стояла Элис, очень хорошенькая в простом желтом платье.
– Мои поздравления, – сказала она.
Он кивнул:
– Благодарю вас.
– Однако вы не выглядите счастливым, – заметила она. – Разрешите мне угадать: вы разочарованы, что он сбежал, как трусливый пес.
– Он отступил, – ответил Нейл.
– Однако вы его преследовали, – фыркнула Элис.
Нейл пожал плечами, движение вызвало боль.
– Мне его жаль.
– Но разве вы не хотели, чтобы все произошло именно так? Разве вы не блефовали?
– Я не блефовал, – ответил Нейл. – Иначе он бы мне не поверил. Для человека, который хочет жить, нет ничего страшнее противника, который жить не хочет.
– Понятно. Значит, вы не хотите жить?
– Рука, которой я держу меч, совсем плоха – а другая еще хуже. Все мое умение сражаться теперь бесполезно, и я больше никогда не одержу победы благодаря тому, что я лучший. У меня осталось только одно оружие – безразличие. Нет, я не стану себя убивать. Однако мой следующий противник может не дрогнуть, и тогда мне конец.
– Ваши раны еще не полностью исцелились.
Он мрачно улыбнулся:
– Верно. Но я не думаю, что они когда-нибудь полностью исцелятся.
– Вам следует приободриться. Сегодня вы одержали победу и сделали это с блеском. Унизить сэра Аларика намного приятнее, чем убить. История обрастает все новыми подробностями; говорят, что ваше лицо сломило его волю, что ваши глаза горели, словно солнце, что один из них расширился до размеров блюдца и никто не мог смотреть прямо на вас, словно вы стали воплощением святого Лоя. Они говорят, что смертный не может встать на вашем пути.