Маркомир продолжал молча смотреть на нее.
– Я пригласил ее на охоту, – добавил Беримунд.
– Что тебе здесь нужно, ведьма? – спросил старик. Чары развеялись; дрожащий старческий голос совсем не соответствовал взгляду. – Ты пришла сюда, чтобы меня убить? Таковы твои намерения?
Мюриель лишь расправила плечи, посчитав, что такой вопрос не нуждается в ответе.
– Отец! – воскликнул Беримунд. – Не будьте таким грубым. Эта леди…
– Молчи, щенок, – прорычал король. – Я же говорил тебе, что не хочу ее видеть. Зачем ты ее привел?
– Вы сказали, что я не могу представить ее вам при дворе, – ответил Беримунд. – Однако про охоту вы ничего не сказали.
– Что дважды два четыре, я тоже не сказал, – проворчал Маркомир. – Ты прекрасно понял мои желания.
Он повернулся к Мюриель.
– Но раз уж вы здесь, позвольте мне все объяснить. Я не считаю вашу дочь-колдунью королевой, более того, ей никогда не стать королевой. Она выпустила на свободу неслыханный ужас, и миру теперь угрожает страшный конец. Меня не обмануть словами; бесполезно обещать дары или уступки. Будет предсказанная битва, великая война против зла, и мы – вместе со святой церковью – восстанем против вашей темной госпожи и отправим вас всех обратно в бездонную пропасть.
Глядя на бегущую по его подбородку слюну, Мюриель решила, что с нее хватит.
– Если бы я знала, – начала она, – что ваше величество превратился в жалкого лжеца, который рядится в святые одежды, чтобы скрыть свою жадность и стремление к власти, которые вы лелеяли десятилетиями, то ни за что бы не пришла сюда в надежде на разговор. Вы достойны презрения, Маркомир. Порядочный человек прямо признал бы, что жаждет власти, но вы, словно маленький ребенок, выдумываете сказки, чтобы скрыть свои подлинные намерения, и это делает вас еще гнуснее. Вы одеваете ваших придворных в честь своих возлюбленных предков, но в их истлевших костях больше чести, чем во всем вашем теле. Пойте свои церковные песни и играйте на арфе святости, но я знаю, кто вы – вам и самому это хорошо известно, – и никакие войска, никакие победы, одержанные вами, ничего не изменят. Я прибыла в Ханзу в надежде увидеть мужчину. А увидела это. Грустно и мерзко.
На бледном лице Маркомира появился румянец. Он задрожал еще сильнее.
– Моя дорогая невестка, – послышался голос у нее за спиной. – Ты все еще знаешь, что сказать, чтобы завоевать сердце мужчины.
Только гнев Мюриель помог ей удержаться от крика, когда она повернулась и увидела Роберта Отважного, спокойно восседающего на пятнистой кобыле. На его губах играла довольная улыбка.
Нейл посмотрел на высокий потолок часовни и покачал головой.
– Что не так, сэр Нейл? – спросила Элис.
– Ну почему часовня такая большая?
– Она не кажется вам красивой?
Нейл проследил взглядом за подпружной аркой, уходящей ввысь на двадцать королевских ярдов. Свет, проникающий внутрь через купол с множеством хрустальных окон, окрашивал арки и крылатые статуи святых, повелителей неба, ветра, грома, солнца, луны, звезд и планет. Многие выглядели так, словно они и впрямь летят.
– Да, конечно. Но это отвлекает. Как можно молиться, когда вокруг столько… столько всего?
– Часовня в Эслене столь же велика и не менее кра-сива.
– Я знаю. И мне это так же непонятно.
– На островах иначе?
– Да. У нас часовни простые, они значительно меньше. Но там вполне достаточно места, чтобы преклонить колени и провести обряд очищения. А в таком огромном месте я чувствую себя потерянным.
– Ну а я чувствую, что мне необходимо помолиться. Вы меня подождете?
– Следует ли нам разделиться?
– Почему бы и нет? – сказала Элис. – Если наш эскорт захочет причинить нам вред, он сделает это в любом случае.
– Постараюсь найти святого Лира, – сказал Нейл. – Встретимся в центре.
Элис кивнула и пошла прочь, шорох ее юбок разносился по гулкой часовне.
Нейл прошел мимо святых законов и войны. «Быть может, мне бы следовало остановиться здесь», – подумал он, но ему очень хотелось отыскать святого Лира, а потому он продолжал поиски.
Интересно, что думают святые о такой показной роскоши? Наверное, тут все зависело от самого святого. Некоторые были бы польщены.
Прошло некоторое время, прежде чем он понял, в какой последовательности расположены группы святых. Святые неба находились наверху, те, что занимались делами людей – на уровне глаз. Значит, ему следовало отыскать ведущую вниз лестницу.
Когда он понял, что нужно делать, искать стало проще. Вскоре он уже находился в более темной и укромной части часовни, которая, впрочем, ему казалась скорее базиликой.
Здесь он нашел подземных святых, а еще – алтарь Лира. Святой был высечен из мрамора, он выступал из морской волны, а его длинные волосы и борода сливались с пеной.
В часовне Скерна святой Лир был выструган из старого куска мачты, найденной на берегу.
Нейл опустился на колени, положил в коробочку две серебряные монеты и запел свою молитву.
Отец пены, оседлавший волны.
Ты чувствуешь кили наших кораблей.
И слышишь наши молитвы.
Позволяешь нам бороздить твою широкую спину,
Приводишь нас к берегу, когда на нас нападают шторма,
А сейчас я тебя прошу.
Услышь мою песню.
Его голос эхом разносился по часовне, возвращаясь к нему необычайными гармониями. Он попытался почувствовать присутствие святого, ощутить на щеках соленую пену, соприкоснуться с древним могуществом океана. Наконец ему это удалось, ритм его молитвы накатывал и отпускал, и Нейл вновь ощутил под собой бездонные глубины. Он молился за Элис и Мюриэль, за королеву Энни и ее друзей, за мертвых и живых.
Когда Нейл закончил, он почувствовал себя лучше. И еще он понял, что не должен ставить под сомнение здравый смысл людей, построивших часовню.
Прежде чем Мюриэль сумела найти подходящие слова для Роберта, Маркомир так быстро заговорил на ханзейском, что она не смогла его понять, даже если бы захотела – а такого желания у нее и не было. Она также смутно осознала, что Беримунд что-то кричит в ответ отцу. Усмешка Роберта стала еще более гнусной.
Наконец Маркомир немного успокоился и перешел на королевский язык.
– Тебе не следовало так со мной говорить, – холодно сказал он. – Это ошибка, о которой ты пожалеешь.
Мюриель отвечала, не сводя взгляда с Роберта.
– Вот доказательства вашего лицемерия, – сказала она. – Вы утверждаете, что моя дочь ведьма, однако приняли у себя при дворе это существо. Перед вами братоубийца и надругательство над самой природой. Разрежьте ему палец, посмотрите, пойдет ли у него кровь. Но вы это знаете и без меня, не так ли?
– О, дорогая, – начал Роберт. – Когда-то у нас была небольшая размолвка, Мюриель, но в самом деле…
– Свийя! Молчать! – рявкнул Маркомир и обратил всю свою ярость на Мюриель. – Мне бы следовало убить тебя, как бешеную суку, прямо здесь и сейчас, – очень тихо продолжал король. – Ты искажаешь слова, но я знаю правду. Ты говоришь от ее имени. – Он подошел ближе: – У нас не может быть перемирия со злом, не может быть никакого соглашения. Мы уничтожим твою дочь и еретиков, которые следуют за ней, или погибнем, пытаясь это сделать. В любом случае ни о каком мире не может быть и речи, поэтому мне никогда не придется объяснять, что произойдет с тобой.
– Вы не посмеете, – сказала Мюриель.
– Он не посмеет, – повторил Беримунд.
– Что ты знаешь, щенок? Откуда столько заботы? Ты переспал с этой матерью ведьм?
– Нет, – ответил Беримунд.
– В самом деле?
– Я только что это сказал, – сквозь стиснутые зубы прорычал Беримунд.
Старый король расправил плечи.
– Очень хорошо, – сказал он. – В таком случае ты отведешь ее в Восенсив и отрубишь ей голову.
Беримунд побледнел.
– Отец, нет.
– Ты мой сын и мой подданный, – сказал Маркомир. – И ты не можешь меня ослушаться.
Мюриель увидела, как Беримунд сглотнул.
– Отец, сейчас вы разгневаны. Подождите немного…
– Беримунд, перед Анзусоми и всеми моими людьми сделай это или ты больше не мой сын.
– Вы знаете, что это неправильно.
– Я король. И все, что я говорю, правильно.
Мюриель почувствовала стеснение в груди и поняла, что перестала дышать. Она выдохнула, и ей показалось, что вместе с воздухом поднялась ввысь и наблюдает за происходящим сверху.
Беримунд покорно склонил голову.
Когда он посмотрел на Мюриель, его глаза наполнились слезами.
– Я сожалею, – сказал он.
– Беримунд…
– Молчите, ваше величество.
Когда они уходили, Мюриель видела, как губы Роберта зашевелились. Возможно, он ее дразнил или пытался что-то сказать. В любом случае он не пытался скрыть свою радость.
Нейла и Элис проводили в покои Беримунда, где им позволили свободно прогуливаться по всем комнатам. Нейл нетерпеливо расхаживал взад и вперед, стараясь изучить расположение коридоров и найти возможные пути к спасению.
Он тревожился о Мюриель.
Элис удалось очаровать одного из придворных, и тот согласился показать ей дворец. Нейл предпочитал оставаться здесь, чтобы встретить королеву, когда она вернется.
Конечно, могут пройти дни. Он сожалел, что не поехал вместе с ней.
Нейл нашел выходящее на восток окно и стал смотреть, как Донау несет свои воды к морю.
Пришла ночь, и он с неохотой лег в постель.
Когда дверь распахнулась, Нейл вскочил на ноги и потянулся к своему мечу. Он старался стряхнуть с себя паутину сна, пытаясь вспомнить, где находится и кто мог ворваться к нему с ослепительными фонарями.
– Опусти руки, – приказал голос. – Именем Маркомира, короля Ханзы, отдай свой меч.
Нейл колебался. Их было много. Он спал в кожаной поддевке, которую надевал под доспехи, но ему было не видно, как вооружены ханзейцы.
– Я служу королеве Мюриель, – сказал он. – Я здесь как один из членов посольства и имею право носить оружие.