Потом она закончила, и ее сердце дрогнуло в груди. Энни почувствовала, что покрылась потом, несмотря на холодный воздух.
– Вот так, – прошептала она. – Теперь вас осталось лишь сорок девять тысяч. Ты это предвидела, Адская руна?
Потом она вернулась в свои покои, и Эмили принесла ей вина.
Герцог Артвейр намазал масло и мягкий сыр на ломоть темного хлеба и откусил большой кусок. Энни щедро сдобрила взбитыми сливками сладкую лепешку и принялась за еду. В окно заглядывали косые лучи утреннего солнца, и впервые за долгое время она получала удовольствие от завтрака.
– Вы прекрасно сегодня выглядите, ваше величество, – заметил Артвейр. – Наверное, хорошо спали прошлой ночью.
– Да, я проспала всю ночь, – ответила Энни. – Уже и не помню, когда это было в последний раз.
– А кошмары?
– Их не было.
Он кивнул:
– Я рад это слышать.
– Спасибо за заботу, – сказала Энни.
Она положила в рот ягоды ежевики и удивилась ее терпкому сладкому вкусу. Неужели она так давно в последний раз ела ежевику?
– Прошлой ночью в лагере Ханзы что-то случилось, – заметил Артвейр.
Энни подумала, что Артвейр как-то слишком быстро все узнал.
– Не сомневаюсь, что произошло нечто серьезное, – сказала Энни.
– Да, с очень многими людьми, – продолжал Артвейр. – Умерло около тысячи человек.
– Но ведь это хорошо, не так ли?
– Ваше величество… – Он смущенно замолчал.
Энни потянулась к следующей ягоде.
– Если бы у нас была осадная машина, способная наносить удары с берега Свежести, ты бы ею воспользовался? Ты бы вел обстрел вражеского лагеря?
– Да.
– Ну, так в чем же дело? – сказала Энни, бросая в рот следующую ягоду.
Он едва заметно нахмурился:
– Тогда почему бы не убить их всех, пока они спят?
– Я пока не могу. Для этого потребуется слишком много силы. Но я полагаю, что смогу убить еще тысячу сегодня ночью. Более того, я попытаюсь убить больше.
– Ваше величество, Ханза утверждает, что у них святые цели, и они говорят, что вы колдунья и много чего еще. А такие смерти только добавляют веса их обвинениям.
– Моя сила дарована мне святыми, – заявила Энни. – Именно по этой причине меня так боится церковь, которая распространяет про меня лживые наветы. Была ли Виргенья Отважная колдуньей? Нет, не была, как и я. Мои люди это знают. Ханзейцы не желают в это верить, и что с того? Они начали войну, тем самым дав мне повод использовать свою силу, и тебе это известно не хуже, чем любому другому.
– Все так, но я думаю о наших союзниках.
– Союзники? Ты имеешь в виду Виргенью. Все остальные, как мне кажется, уже вышли из игры.
Он согласно кивнул.
– Ты воин, Артвейр. Для тебя естественно убивать врагов мечом и копьем. А то, что делаю я, тебя пугает. Но мертвые в конечном счете это мертвые. Неужели ты думаешь, что мне нравится устраивать бойню? Даже сама мысль об этом вызывает у меня протест. Но я не намерена проиграть войну. Сейчас у Ханзы преимущество, но ненадолго. Если каждый день их армия будет терять по тысяче человек еще до того, как выпущена первая стрела, сколько времени они будут оставаться на нашей земле?
– Это может вынудить их перейти в наступление раньше.
– До того, как они будут готовы.
– Но, мадам, они уже готовы.
– Нет. По Ведьме идет их флотилия. Она в трех днях пути. Сорок барж, около десяти тысяч человек, множество самых разных припасов. Они высадятся в Блоэне и отрежут нас от Эслена. Во всяком случае, именно таков их план.
– Мне кажется, вы говорили, что нынешней ночью вам ничего не снилось.
– Так и есть, – сказала Энни. – Теперь видения не приходят ко мне во сне, я научилась их контролировать.
– Значит, новые силы не оказали влияния на ваше решение уничтожить тысячу солдат.
– Верно, – ответила она, не в силах скрыть промелькнувшей по ее губам улыбки, – но это может привести к нужным последствиям.
– Может?
– Они попытаются форсировать реку завтра утром, – сказала Энни.
– Вы и это видели?
Она кивнула и подтолкнула чашу к Артвейру.
– Попробуй ежевику, она превосходна.
На лице Артвейра появилось недоумение.
– В чем дело? – спросила Энни.
– Вы выглядите как-то странно… С вами все в порядке? Вы не похожи на себя.
– Почему люди это постоянно повторяют? – спросила Энни. – Ты действительно хочешь, чтобы я вновь стала той эгоистичной девчонкой, которая и пальцем бы не пошевелила ради другого человека? Я слишком долго боялась своей силы и прибегала к ее помощи только в тех случаях, когда меня охватывали страх и гнев и не оставалось другого выхода. Но святые хотят, чтобы я пользовалась моим даром. Неужели ты думаешь, что у меня случайно не было кошмаров прошлой ночью? Когда я держу силу в себе, мне становится плохо. А теперь я чувствую себя превосходно.
И я все еще прежняя Энни, кузен. Меня не пожрало изнутри чудовище. Или призрак. Я знаю, меня саму пугает эта мысль. У меня даже возникло подозрение, что я стала ожившим мертвецом, как дядя Роберт. Но это не так. Я быстро исцеляюсь, поскольку так хотят святые, однако мое сердце бьется, а в жилах течет кровь. Я испытываю голод и жажду. Я испражняюсь, потею и кашляю. Я научилась применять свои новые способности и не испытываю страха. И это хорошо для Кротении, верь мне, кузен.
Артвейр откусил еще кусок хлеба с сыром.
– Спасибо за откровенность, ваше величество. А теперь мне следует подумать о завтрашнем наступлении врага.
Он встал, поклонился и вышел. Как только Энни осталась одна, она позвала Неренай и Эмили.
– Со мной все в порядке, как вы считаете? – спросила Энни.
Неренай кивнула:
– Да. Как вы сами сказали, вам удалось привыкнуть к своей силе. И теперь вам все меньше нужна помощь арилак, верно?
– Я реже ее вижу, – сказала Энни. – И когда она появляется, арилак выглядит… потускневшей.
– А вы… – начала Эмили, но потом замолчала и сложила руки на коленях.
– Что, Эмили?
Девушка осмелилась поднять взгляд.
– Вы и в самом деле убили тысячу человек?
Энни кивнула.
– Тебя это тревожит?
– Тревожит? Это поразительно. Вас коснулись святые. Словно возродилась Генья Отважная, чтобы встать во главе наших войск и повести их против скаслоев, взломать ворота их дворцов и стереть их в пыль.
– Я не обладаю ее могуществом, – возразила Энни.
– Но оно у вас появится, – сказала Неренай.
– Мой дядя Чарльз глупец, – сказала Эмили. – Он заявил, что вы лишь жалкая девчонка. Если бы он мог видеть…
– Подожди, – перебила ее Энни. – Твой дядя Чарльз? Ты имеешь в виду Чарльза Четвертого?
Эмили закрыла ладонью рот и покраснела.
– Понятно, – сказала Энни. – Вот что бывает, когда плохо учишь генеалогию.
– Мне не следовало этого говорить, – пробормотала Эмили.
– Напротив, тебе следовало все открыть мне давным-давно, – возразила Энни. – И мне представляется, что тебе пора рассказать многое другое, о чем ты забыла упомянуть. В противном случае я могу очень, очень рассердиться. Ты меня понимаешь?
– Да, ваше величество.
Энни вновь стояла на крепостной стене южной башни, одетая в черные доспехи, отделанные золотом. Однако она сняла шлем, чтобы он не мешал обзору.
Вид был великолепным. Прямо под ней находился Йанер Грэвиг, самый северный канал Новых Земель, текущий с востока на запад. С южной стороны над ним высились четыре королевских ярда стены, уходящей до самого горизонта в обоих направлениях.
Ниже расстилались бескрайние дюны Андемуэра, постепенно переходящие в холмы, где жили многие поколения крестьян.
Конечно, войско Ханзы нарушало гармонию пейзажа, но сейчас даже оно казалось Энни красивым, поскольку почти лига канала была забита их горящими и тонущими лодками.
Они попытались перебраться на другой берег еще до рассвета, спустив на воду множество легких лодок. В некоторых местах ханзейцы возводили плавучие мосты, но и здесь их поджидала неудача. По оценкам Артвейра, ханзейцы потеряли более трех тысяч солдат – свое дело сделали катапульты и стрелы защитников города.
Потери Кротении не превышали дюжины человек.
– Вы посылали за мной, ваше величество?
Энни, не поворачиваясь, кивнула.
– Доброе утро, Кейп-Шавель.
– Славная победа, – заметил он.
– Я очень довольна, – сказала Энни. – Впрочем, они повторят попытку завтра, двумя лигами выше по течению.
– А почему не дальше? – спросил он. – Я понимаю, что им необходимо перебраться на другой берег канала, но почему они пытаются это сделать здесь, под огнем наших катапульт?
– Двумя лигами вверх по течению берега реки становятся заболоченными, насколько я знаю, – ответила Энни. – А дальше им придется пересекать реку Свежесть. На юге мы затопили поэлен рядом с каналом, поэтому даже если они переберутся на другой берег, то окажутся перед новой водной преградой.
– Но силы противника, приближающиеся по Ведьме…
– Вы их встретите, – сказала Энни. – Вы, Кенвульф, Катонд и его легкая кавалерия. Вы ведь их остановите, не так ли?
– Да, ваше величество.
– Кейп-Шавель?
– Да, ваше величество?
– Почему вы не сказали мне, что являетесь третьим по счету претендентом на трон Виргеньи?
Он на мгновение застыл с глупым выражением на лице. Потом убрал руки за спину.
– А, так вы теперь все знаете.
– Да. Эмили случайно проговорилась о вашем дяде Чарльзе, – ответила Энни. – Ну а потом я заставила ее рассказать все остальное. Среди прочего она поведала мне, что вы намеревались предложить мне заключить брак.
Энни пристально посмотрела на него.
– Да, – ответил он, заметно смутившись, – так и есть.
– Я не люблю, когда от меня что-то скрывают, – сказала Энни. – Извольте объясниться.
Граф склонил голову:
– Мой дядя отправил эту оскорбительную делегацию не для ведения переговоров. Он решил, что вы находитесь в отчаянном положении, и его подчеркнуто неуважительное отношение должно было его усугубить. Мне предстояло предложить вам брак в обмен на войска, которые так необходимы Кротении.