– Надоело копать? – спросил он.
– Нет, я просто сделал небольшую передышку, – ответил Казио и указал на поле. – Почему ты выбрал место так, чтобы у нас в тылу была вода? Нам будет некуда отступать.
– Странно, что ты говоришь об отступлении, – ответил з’Акатто. – Никогда прежде не слышал, чтобы тебя это интересовало.
– Но здесь не только я.
Старый фехтовальщик кивнул:
– Правильно. Именно это мне и не нравится. Теперь ты понимаешь?
– Да, до меня начинает доходить, – вздохнул Казио. – Но я сожалею, что ты мне так мало рассказывал.
– Я старался сам побольше забыть, – признался з’Акатто. – Я очень не хотел, чтобы тебе пришлось заниматься этим делом.
– Ты ни в чем не виноват. Я сам сделал выбор.
– Тут я возражать не стану, – проворчал з’Акатто.
– Так почему же ты не оставляешь путей к отступлению?
З’Акатто пожал плечами.
– Их больше, и у нас слишком мало копий для эффективного боевого построения. Вот почему мы должны иметь защищенные фланги и тыл, – ответил з’Акатто.
– Однако наш левый фланг открыт.
– Фургоны замедлят кавалерию, – пояснил з’Акатто. – Это лучшее, что мы можем сделать, учитывая время, которое у нас имеется. В любом случае отступать мы не можем. Нам нужно одержать победу. Иначе нам конец.
– А что, если к ним подойдут подкрепления?
– У нас хорошая разведка. Конечно, к ним могут присоединиться несколько отбившихся солдат, но большая часть войска Хесперо уходит на восток.
– На восток? А что находится на востоке?
– Понятия не имею, мне все равно. У нас хватает и своих проблем.
– Мы можем победить?
З’Акатто молча развел руками.
– А что я должен делать?
– Половину наших лучников я поставлю в поле, а половину – в лесу. Они не станут посылать кавалерию в лес, но пехоту туда направят. Ты будешь защищать лучников.
Казио с облегчением кивнул. Он представлял себя стоящим в строю с копьем в руках – и это ему совсем не понравилось.
З’Акатто посмотрел в сторону дальнего конца поля.
– А вот и они.
Всадники построились в центре, пехота следовала за ними, а фланги заняли лучники. Казио уже доводилось видеть такое построение; главную роль должна была сыграть кавалерия, которая нанесет сокрушительный удар. Ну а потом в дело вступит пехота, чтобы добить врага, смешавшего ряды.
А вот то, как своих солдат расставил з’Акатто, Казио видел впервые.
Они стояли десятью плотными колоннами по пять человек, с тыла их прикрывало болото. З’Акатто называл такое построение «ежом», и с торчащими во все стороны копьями оно действительно напоминало ежа. Солдаты уперли копья в землю и направили их в сторону врага под разными углами, так что всадникам противостояли наконечники копий на пяти уровнях.
Лучники, которые не отправились вместе с Казио к лесу, выстроились перед «ежом».
Противник не стал присылать парламентариев, чтобы предложить им условия сдачи. Вражеские войска надвигались, постепенно приближаясь к позициям отряда з’Акатто.
Лучники начали стрелять во всадников – как со стороны леса, так и с центральной позиции. Вражеские лучники стали стрелять в ответ по тем, кто выстроился перед «ежом», а потом, как и предполагал з’Акатто, шеренга в тридцать пехотинцев с тяжелыми щитами отделилась и зашагала в сторону леса.
Казио так увлекся наблюдением за пехотой, что не заметил начала атаки кавалерии. Однако он услышал грозный клич и повернулся к центру.
Не обращая внимания на приближение пехоты, стоящие рядом с ним лучники продолжали стрелять по всадникам, как и те лучники, что стояли перед «ежом». Результат получился впечатляющим. Пять или шесть передних лошадей рухнули на землю, увлекая за собой всадников, и тут же десяток следующих споткнулись о них. Лучники на поле продолжали вести прицельную стрельбу, внося хаос в ряды кавалерии. Атака замедлилась под смертоносным градом стрел, но оставшиеся в седлах сорок всадников быстро перестроились и устремились к лучникам. Однако их задержали колья и траншея, нескольким всадникам пришлось спешиться, чтобы выдернуть колья, что дало возможность лучникам быстро отступить и занять новые позиции на насыпи, откуда они продолжали стрелять.
Половина лучников в лесу переключилась на наступающую пехоту, остальные продолжали посылать стрелы во всадников. До пехоты оставалось около тридцати королевских ярдов, солдаты шагали, сомкнув щиты и держа шеренгу.
Вражеские лучники практически прекратили стрельбу.
– Отступаем, – приказал Казио, выполняя план з’Акатто. – В лесу они не смогут держать стену щитов.
Лучники тут же начали отступать в сторону клина, продолжая вести стрельбу по пехоте, щиты которой были уже густо утыканы стрелами. Семеро пехотинцев покинули строй – они были либо убиты, либо получили серьезные ранения. Теперь силы противников уравнялись, но лучники были вооружены только мечами, у них не было ни щитов, ни копий.
Кавалерия вновь перешла в наступление, теперь пространство между всадниками и «ежом» было расчищено. Казалось, такой мощный удар нельзя остановить.
Повторяя маневр своей конницы, пехотинцы издали победный клич и перешли на бег.
Казио вытащил Акредо.
– Бегите к клину! – крикнул Казио лучникам.
«А вот куда они будут отступать потом?» – успел подумать он.
Глава 8Путь силы
Трава зашевелилась, а потом появились холмы и верхушки деревьев. Энни поднялась ввысь и летела, как облако. Раньше ей было страшно покидать тело, но в царстве седоса оно оказалось иллюзорным. И как только она это поняла, Энни начала получать удовольствие от подобных полетов. Она могла проникать, точно виноградная лоза, сквозь стены крепостей, или устремляться, подобно дождевой воде, по склонам холмов, могла создать себе новое тело. Она становилась лошадью, орлом, дельфином, пауком или ящерицей. Теперь это получалось у нее с удивительной легкостью. Чем больше она пользовалась силой, тем увереннее себя чувствовала.
Ей приходилось напоминать себе, что она здесь вовсе не для того, чтобы наслаждаться полетом. Ей никогда не хотелось покидать мир свободы, и она все чаще находила повод в него вернуться.
Иногда она даже забывала, зачем сюда пришла.
Но только не сегодня. Сегодня она переместилась на несколько дней назад далеко к югу.
Она видела многотысячную армию церкви, собиравшуюся в Теремене. В этом не было ничего нового, половина ее армии уже отправилась навстречу врагу. Однако сейчас, наблюдая за неприятелем, Энни ощутила холод. Кротения была зажата в клещи; Ханзу пока удавалось удерживать у Поэлсилда, но, если она попытается отбросить их к прежней границе, церковь сможет беспрепятственно вторгнуться в Кротению, ведь с юга страна слабо защищена. Кроме того, она видела новый флот необычных меднокожих людей, плывущий с севера, от Ракх Фадха, видела светловолосых вейхандских всадников. Впрочем, это произойдет лишь в будущем, и предсказать исход войны пока невозможно.
Да и на юге перспективы оставались неясными. Иногда Энни видела серьезные сражения, или армия без боя продвигалась вперед, а порой вовсе ничего не происходило.
Да, здесь Энни не ожидала увидеть ничего нового. Она искала своих друзей.
Она уже видела Казио, захваченного церковью. Однако Энни понимала, что упустила какую-то важную деталь, Казио с кем-то разговаривал, но она никак не могла найти этот момент. Однако Энни уже знала, что он и з’Акатто на свободе.
Труднее всего оказалось обнаружить Остру.
Она представила лицо подруги, ее смех, морщинки на лбу, появлявшиеся, когда Остра боялась, что Энни навлечет на них обеих неприятности.
И было еще что-то, какое-то отражение, где-то далеко, в другом времени. Но по мере того, как Энни к нему продвигалась, подобно сурку, бегущему по земле, потоки тошнотворной силы увлекали за собой ее туманную форму, потоки, которым было трудно сопротивляться. Энни отбросило, она обо что-то ударилась и, объятая болью и ужасом, оказалась в человеческом теле.
Кто-то ее резал. Она ощутила запах крови, боль и чье-то вонючее дыхание возле уха. Опустив взгляд, она увидела свои обнаженные ноги, покрытые кровью, ощутила ужас, панику и уверенность, что ее ждет неизбежная смерть. Животный страх и желание вырваться и убежать становились невыносимыми, но у нее ничего не получалось. Она даже не могла думать, не могла кричать. Оставалось лишь смотреть, как нож рассекает белую кожу.
– Борись! – попыталась закричать она. – Останови его!
Когда эхо вернулось, Энни вдруг поняла, что это происходит не с ней. Мучили Остру.
– Борись, Остра, борись, ради любви всех святых! Я не могу тебя потерять!
Затем что-то изменилось, и Энни выбросило из потока. Она в первый раз увидела лицо Остры, ее пустой, полный ужаса взгляд, а потом видение исчезло.
В отчаянии Энни бросилась обратно, устремляясь то вверх, то вниз, но больше не могла увидеть свою подругу, да и Казио вновь куда-то исчез. Однако Энни не сдавалась; она должна была их отыскать. Она обладала силой, способной их отыскать, вернуть к жизни, даже если они мертвы. Клянусь святыми, я это сделаю, подумала она.
Она проснулась, не понимая, кто она и где находится, казалось, еще немного и она потеряет себя окончательно. Все ее тело содрогалось. Она безутешно плакала, и, хотя она наконец поняла, что ее разбудила Эмили, она не могла с ней говорить. Только после того, как Неренай принесла свой чай, Энни сумела немного прийти в себя и выслушать, что говорит Эмили.
– Повтори, Эмили, – прошептала Энни.
– Ваше величество, – сказала Эмили. – Армия Ханзы.
Энни открыла глаза и увидела, что девушка стоит на коленях перед ее постелью.
– Что с ней?
– Вас… не было в течение двух дней. Мы не могли вас разбудить.
– И что произошло?
– Два дня назад подошло еще пятнадцать тысяч вражеских солдат. Они атаковали нас вчера утром. Им удалось перебраться через канал и окружить крепость.
«Крепость окружена. Остра и Казио мертвы. Церковь, флот с севера…»