Элис бросила ему веревку, и он привязал ее к потолочной балке над окном.
Нейл с нетерпением ждал, пока Элис привяжет второй конец веревки на их стороне, а потом покажет Бринне, как спускаться по веревке, держась руками и коленями. Нейл видел, что принцессе пришлось нелегко. И хотя она молчала, по ее щекам бежали слезы, когда Нейл принял ее со своей стороны.
Он удивился, какая она легкая, почти невесомая. На мгновение их взгляды встретились, и ему захотелось стереть слезы с ее щек.
Однако он поставил ее на пол и посмотрел на ее ладони. Они кровоточили, и он вдруг понял, что Бринна с огромным трудом удержалась на веревке – даже небольшие физические усилия находились на пределе ее возможностей. Жизнь в башне не сделала ее сильной.
«Мужество, – подумал Нейл, – вещь относительная».
Элис спустилась по веревке быстро и уверенно, как паук, пока Нейл надевал кольчугу и пристегивал к поясу меч.
Им пришлось отвязать конец веревки на их стороне – пусть себе болтается из окна покоев Бринны, выдавая путь их бегства. Впрочем, другого выхода из башни все равно не существовало.
Элис захватила с собой фонарь, и в его свете они увидели три расшатанных стула и старые гобелены на стенах.
– Вниз, – сказала Бринна.
Им пришлось пересечь следующее помещение, в котором они обнаружили удобно устроившийся в кресле скелет, одетый в истлевшее платье.
– Моя прабабушка, – сообщила Бринна. – Когда мы умираем, наши комнаты замуровывают, и мы остаемся в них навсегда.
Следующим препятствием стала как раз такая погребальная стена, перекрывшая лестницу. К счастью, она была сделана из дерева, а не из кирпича или камня. Нейлу удалось пробить ее мечом, и они продолжили спускаться вниз через усыпальницу, пока не оказались на самом нижнем уровне. Здесь находилась железная решетка – им опять повезло, она была незаперта.
Северная стена Кейтбаурга высилась в нескольких королевских ярдах, отбрасывая тень на пятнадцать башен города теней. Мостовая была покрыта густым слоем мха, тут и там виднелись разноцветные грибы.
– Быстрее, – прошептала Бринна.
Они зашагали на север по дороге, вымощенной кирпичом, мимо особняков мертвецов, окружавших башни Адских рун, и вскоре уже пробирались через усыпальницы бедняков, им все чаще стали попадаться простые деревянные хижины, служившие святилищами. Пошел дождь, здесь тропа уже не была вымощенной, и они шлепали по грязи.
Наконец они подошли к большим железным воротам в каменной стене, воздвигнутой вокруг некрополя. Стена смыкалась с крепостной стеной Кейтбаурга.
Из сторожки у ворот вышел мужчина в доспехах и приподнял забрало шлема – Нейл увидел лицо немолодого воина. На нагруднике был изображен молот святого Ундера, стража мертвых.
– Ваше высочество, – сказал рыцарь, чей голос прозвучал глухо во влажном воздухе. – Что привело вас сюда?
– Сэр Сарфакс, – ответила Бринна. – Идет дождь. Мне холодно. Откройте ворота.
– Вы знаете, что я не могу этого сделать, – извиняющимся голосом ответил рыцарь.
– Я знаю, что вы откроете ворота, – заявила Бринна.
Он покачал головой:
– Вы принцесса, но мой святой долг состоит в том, чтобы охранять мертвецов. Вы должны оставаться здесь.
Нейл вытащил меч. Он был тяжелее, чем Боевой Пес.
Он не стал оскорблять немолодого рыцаря лишними речами и лишь молча посмотрел на него.
– Тревога! – крикнул рыцарь, выхватил свой меч и атаковал Нейла.
Они немного покружили, а потом Нейл нанес первый удар, стараясь попасть в сочленение доспехов между шеей и плечом. Сарфакс слегка повернулся, чтобы удар пришелся в плечо, и сделал ответный выпад. Нейл присел и проскочил под ушедшей в сторону рукой с мечом. Его руки уже начали болеть, поэтому он развернулся и сзади ударил по шлему своего противника. Тот упал на колени. Еще два удара довершили дело.
Однако к этому моменту из башни выскочили три рыцаря, и Нейл услышал горн, играющий тревогу.
Роберт вновь улыбнулся и жестом предложил Мюриель сесть в кресло.
– Присаживайся, моя дорогая, – сказал он. – Мы с тобой немного поболтаем.
Мюриель сделала два шага назад.
– Не думаю, что я стану с тобой говорить, – ответила она.
Ей отчаянно хотелось убежать, но она понимала, что лишь унизит себя. Роберт ее не выпустит.
Она собрала всю свою волю и осталась стоять на месте.
– Я не знаю, почему Ханза так долго тебя терпит, – сказала Мюриель. – Но ты убил людей своего гостеприимного хозяина. Боюсь, ты переступил черту.
– Мне надоело стоять, – заявил Роберт. – Если хочешь, присоединяйся ко мне.
И он уселся в кресло.
– В твоем предположении две ошибки, – продолжал он. – С чего ты взяла, что кто-то найдет тела? Ведь это место никому не известно. А если вернется Беримунд – что весьма маловероятно, поскольку его отец уже ищет непослушного сына, – у него не будет никаких оснований подозревать меня в убийстве его людей. Но главная твоя ошибка в другом: я не намерен оставаться в Ханзе. Я неплохо провожу здесь время, но я не настолько глуп, чтобы рассчитывать, что Маркомир посадит меня на трон.
– И что же ты задумал? Куда ты собираешься направиться?
– В Кротению. У меня кое-какие дела в Новых Землях, а потом я поеду в Эслен.
– Энни тебя казнит.
– Ты знаешь, что я не могу умереть. Ты это сама проверила при помощи моего кинжала.
– Верно. Значит, твоя голова будет жить после того, как ее отсекут от тела. Быть может, Энни будет держать ее в клетке для развлечения.
– Возможно, но я так не думаю. В противном случае я бы туда не отправлялся. Кое-что должно произойти, Мюриель. Я не знаю, чем все закончится, но мне нечего терять, а обрести я могу очень многое.
– Что происходит? – спросила Мюриель. – Что ты хочешь сказать?
– Ну, тебе не следует ни о чем тревожиться, – ответил он. – Я не собираюсь вновь вовлекать тебя в политику. Я здесь для того, чтобы сделать тебе подарок.
– Подарок?
– Музыкальный подарок от твоего собственного придворного композитора.
Вдруг зазвучала музыка, аккорды, сперва тихие, понемногу становились все громче. И Мюриель увидела, что спутник Роберта играет на небольшой лютне.
Нейл вздохнул и попятился к воротам, надеясь, что так его не смогут окружить.
– Леди Берри, – тихо сказал он, – мне не удастся долго их сдерживать. Спасайтесь как можете.
– Хорошо, сэр Нейл, – сказала она.
– Продайте свою жизнь подороже, сэр Нейл, – сказала Бринна. – Нам нужно немного времени.
– На много и не рассчитывайте, – ответил Нейл.
Элис подала руку принцессе, и их стало трудно разглядеть. Хотя Нейл и так не мог посмотреть на них, у него появились другие заботы.
Тот рыцарь, что оказался впереди, попытался атаковать его мечом, но Нейл отскочил в сторону, и клинок со скрежетом скользнул по железной решетке ворот. Нейл ударил левой рукой по руке рыцаря, и тот выронил меч. Свой меч Нейл почти сразу же направил на колено второго рыцаря и почувствовал, как его клинок рассекает сустав. Рыцарь пронзительно закричал. Нейл с трудом сдержал собственный крик, когда острая боль пронзила его правое плечо, а пальцы разжались. Задыхаясь, Нейл прыгнул на третьего рыцаря и дернул его на себя, ударив под колени, тот рухнул на спину и ударился головой. Нейл также упал, но перекатился и тут же оказался на ногах. Первый рыцарь поднял меч и начал наступать.
Нейл услышал у себя за спиной ржание лошадей и топот копыт.
Оставалось надеяться, что Элис успела увести Бринну.
Но затем произошло нечто странное. Рыцарь выпрямился и посмотрел за спину Нейла.
– Убери меч, – послышался уверенный голос. – Здесь я отдаю приказы.
Нейл повернулся и увидел принца Беримунда с десятком всадников. Ворота открылись.
– Но мой принц, этот человек…
– Моя сестра находится под моей защитой, – заявил Беримунд. – А также эти мужчина и женщина.
– Король…
– У тебя есть выбор – решить все вопросы со мной сейчас или с королем потом. И это совсем разные решения.
После некоторых колебаний рыцарь склонил голову:
– Да, ваше высочество.
– Пойдемте, сэр Нейл, – сказал Беримунд. – Твоя королева спрашивала о тебе.
Они ехали на запад и очень скоро оказались в совершенно дикой местности. Однако Беримунд и его люди хорошо знали дорогу и двигались через густой лес с такой уверенностью, словно родились под кронами деревьев. Нейлу даже не верилось, что это тот самый принц, которого они встретили на пути к Маркомиру. Здесь, в лесу, свободный от условностей придворного этикета, ханзейский принц чувствовал себя как рыба в воде. Казалось, между ним и его людьми существовала невидимая связь – не зря они называли себя братством.
Кейтбаург оказался вовсе не черной крепостью, а принц Ханзы человеком с собственной историей, друзьями и не чуждый совести. Конечно, он все еще оставался врагом, но врагом, которого Нейл охотно назвал бы другом, если бы обстоятельства переменились, да и поражение в схватке с таким противником позволило бы ему умереть с честью, а победа принесла бы славу.
О Бринне он старался не думать. Она все еще оставалась женщиной, которую он встретил в Лирском море, чьи голос и лицо преследовали его с тех самых пор, как он впервые ее увидел. Но ее наполнял какой-то холод, который он почувствовал еще тогда, холод, позволивший ей отравить человека и рассказать об этом так, словно она выпустила кошку погулять.
Но если она была такой холодной, то почему представлялась Нейлу белым огнем, даже когда он смотрел на нее краем глаза? Почему он до сих пор ощущал жар на своих руках, коснувшихся ее тела во время дождя?
Он посмотрел на нее и обнаружил, что Бринна изучает его – или ему только показалось? Было слишком темно, чтобы видеть ее глаза под полями шляпы, которую дал ей брат, чтобы укрыться от дождя.
Они ехали все дальше, дождь усиливался, теперь он стал холодным. На деревьях лежал тяжелый туман, как будто умирающие драконы испускали дух над влажной землей. Люди Беримунда зажгли факелы, дождевые капли шипели, падая в огонь, но факелы не гасли. Наконец они добрались до каменной стены, заросшей ползучими растениями, но Беримунд раздвинул их в стороны, и Нейл увидел массивную деревянную дверь. Несколько мгновений Беримунд молча на нее смотрел.