– Один момент, – послышался знакомый голос.
Марше Хесперо стоял у входа в склеп. Он выглядел каким-то взъерошенным, а в его голосе слышалось напряжение.
Казио обнажил Акредо.
– Мне нужна только она, – сказал Хесперо, указывая на Остру. – Она – это связь; она – путь к Энни. Я еще могу всех спасти.
– Ты? – Казио едва не рассмеялся. – Ты полагаешь, я поверю, что ты пытаешься кого-то спасти?
– Послушай, – продолжал Хесперо. – Человек, который привел тебя сюда, все еще сражается с Энни, пока мы беседуем. Энни, скорее всего, победит, а потом придет сюда, чтобы покончить со мной. Если это произойдет, мы все будем мечтать и молить о тех днях, когда люди были рабами скаслоев.
Казио встал перед Острой.
– Об этом мне ничего не известно. Возможно, ты лжешь, возможно, говоришь правду. Если бы мне пришлось гадать, я выбрал бы первое. Но это не имеет значения.
– Он не лжет, – пробормотала Остра.
– О чем ты говоришь?
– Энни пыталась сказать мне нечто похожее, хотя мне кажется, она сама не знала, что имеет в виду. И я действительно связана с ней; мы прошли один и тот же священный путь.
– Послушай Остру, – сказал Хесперо. – Времени осталось мало.
Казио посмотрел на Остру.
– Ты ему веришь?
– Нет, – ответила она. – Но разве у нас есть выбор?
– Ну, я не отдам ему тебя, – сказал Казио. – Он может убить вас обеих.
Она закрыла глаза и взяла его за руки:
– Казио, если потребуется…
– Нет.
– Не понимаю, зачем я потратил столько времени на разговоры с вами, – сказал Хесперо, выхватывая рапиру. – Надеюсь, ты помнишь, что твое оружие не может мне навредить, – добавил Хесперо.
– О, мы с Акредо что-нибудь придумаем, – ответил Казио, вставая в позицию.
Энни призвала на него молнию, и на мгновение ей показалось, что все будет очень просто. Но Джестер ухмыльнулся и тут же вскочил на ноги, а когда она метнула в него новую молнию, каким-то образом прокрутил ее вокруг себя, а потом швырнул обратно в Энни.
И расхохотался – так, как делал это в другом мире, где она впервые его встретила.
Больше всего Энни раздражало, что он находился прямо у нее под носом – во всяком случае, та его часть, которая была Стивеном. Она могла его убить в любой момент, если бы знала, что это он, и всего этого попросту не произошло бы. Хуже того, именно ее видение помогло ему стать… этим.
Сколько же из ее видений были ложными?
Ну, у нее еще есть время исправить ошибку. Она хлопнула в ладоши и вырвала его из реального мира – они оказались в царстве седоса.
– О, смена декораций? – сказал он. – Прекрасно, моя королева.
Небо бушевало от ярости по ее воле, земля превратилась в топи, покрытые черным вереском.
– Это все принадлежит мне, – сказала она ему. – Все.
– А ты жадная, – ответил он.
Ее ярость закипела еще сильнее.
– Я ничего не хочу. Я не хочу, но вы все меня к этому подталкиваете. Веры, ты, моя мать, Фастия, Артвейр, Хесперо – ваши угрозы и обещания. Вы постоянно чего-то от меня хотите, все время пытаетесь заставить – вероломством и обманом. Больше этого не будет. Хватит.
Она ударила, наполнив пространство между ними смертью шестнадцати видов, и с ликованием смотрела, как он дрогнул. И все же он продолжал улыбаться, словно знал нечто, неизвестное Энни.
Хватит. Она увидела на нем шов и открыла его, точно книгу, так что все его страницы оказались перед ее глазами.
– И ты осмеливаешься назвать меня жадной? – сказала она. – Посмотри на себя. Посмотри на то, кем ты стал. Посмотри, что ты сделал.
– О да, я был плохим мальчиком, признаю, – сказал он. – Но мир все еще находился здесь, когда я отправился спать. А ты станешь для него концом.
– Ну, тебе-то определенно наступит конец, – сказала она. – Тебе и всякому другому, кто не захочет…
– Делать то, что ты скажешь? Оставить тебя в покое? Носить правильную шляпу?
– Это мое! – закричала на него Энни. – Я создала этот мир. Я позволила вам, червям, жить в нем в течение двух тысяч лет. Если я дам вам еще один колокол, вам всем следует молить меня на коленях, целовать мои ноги и петь мне гимны. Кто ты такой, чтобы говорить, что следует делать с моим миром, маленький человечек?
– Ну вот, – сказал он. – Именно этого мы все и ждали.
И она почувствовала, как он направил на нее свою волю, и та оказалась сильной, гораздо сильнее, чем она предполагала. Ее легкие вдруг свела судорога, словно они наполнились песком, и чем сильнее она сопротивлялась, тем сильнее на нее давил его вес.
И он продолжал улыбаться.
– О, маленькая королева, – прошептал он. – А теперь я тебя съем.
Глава 12Реквием
Нейл упал и перекатился, изо всех сил стараясь не потерять сознание. Он еще пытался вытащить нож из голенища, но страж Роберта ударил его ногой, опрокинув на спину.
– Подними его, – раздался голос Роберта.
Грубые руки поставили его у стены дома.
– Ну что ж, недурно, – сказал Роберт. – Я слышал, что ты не в форме. – Он рассмеялся. – Теперь я вижу, что так оно и есть.
Нейл попытался сосредоточиться на лице Роберта. Страж повернул голову в сторону – казалось, он пытался что-то разглядеть.
Нейл плюнул в него. Страж повернулся и ударил Нейла по лицу.
Нейл почти ничего не почувствовал.
Роберт потрепал его по щеке.
– Когда мы беседовали в прошлый раз, – сказал Роберт, – ты сравнил меня с бешеным волком, которого необходимо остановить. Ты уже дважды не справился с этой задачей. Третьего шанса у тебя не будет, мой друг.
– Ты ошибаешься, – возразил Нейл. – Я сделал все, что нужно.
– В самом деле? И что же ты сделал?
– Отвлек тебя, – сказал Нейл.
Глаза Роберта округлились. Вспыхнул ослепительный голубой свет, а в следующее мгновение Нейл уже смотрел на два обезглавленных тела. А за ними, словно из темного тумана, показалась Элис с волшебным мечом в руках.
Нейл упал на землю рядом с мертвецом, который его держал. Тело Роберта продолжало стоять.
Нейл стер кровь, заливающую глаза, и посмотрел на Элис, поднявшую голову Роберта. Губы принца шевелились, глаза закатились, но Нейл не услышал ни звука.
Элис поцеловала голову в лоб.
– Это за Мюриель, – сказала она и отбросила голову в сторону.
Мертвые глаза Фенда блестели, как масло на воде. Сарнвудская Колдунья склонилась над Винной.
– Нет, – сказал Эспер. – Фенд тебя обманул.
Она склонила голову набок.
– Это не произойдет так, как хочешь ты, – продолжал Эспер. – Этого не может быть.
– Все будет именно так, – возразила она. – Я знаю.
– Ты не получишь моего ребенка, – сказал Эспер. – Ее ребенка.
– Моего ребенка, – ответила Колдунья.
– Ненадолго твоего, – сказал Эспер и вытащил нож из своего живота.
Кровь хлынула наружу.
– Он не причинит мне вреда, – сказала Колдунья.
– Я не раз задавал себе вопрос, – хрипло сказал Эспер. – Почему мой ребенок?
Он отбросил нож и положил руку на живот Винны, а другой коснулся лужи крови, которая вытекла из Фенда. Он ощутил яд вурма и то, как он изменился в венах скаслоя Фенда, а потом его пальцы вновь начали погружаться в землю. И теперь они уже не останавливались.
Эспер закрыл глаза и вновь увидел глаза Тернового короля. Он смотрел в один из них, а глаз открывался все шире и шире, пока не поглотил его.
Он спал, но что-то его разбудило; он ощутил ветер, ласкающий его лицо, и ветви, раскачивающиеся над ним. Он открыл глаза.
Он находился в дереве, стоящем на краю луга, вокруг шумел его лес.
Человеческая женщина в коричневом шерстяном платье лежала на спине возле дерева, высоко подняв колени и раздвинув ноги в стороны. Она задыхалась, изредка из ее рта вырывался крик. Он ощутил, как ее кровь увлажняет землю. Все вокруг сохраняло неподвижность.
В глазах женщины он видел боль, но еще в них застыла решимость. Она напряглась и снова закричала, а через некоторое время вытащила из себя нечто бледно-голубое и окровавленное. Оно кричало. И женщина поцеловала его, а потом несколько мгновений покачивала на руках.
– Эспер, – прошептала она. – Мой любимый сын. Мой хороший сын. Посмотри вокруг. Все это твое.
Потом она умерла. Возможно, ребенок тоже умер, но он потянулся к нему из своего дерева, взял его к себе и охранял до тех пор, пока почти через день не пришел мужчина, который нашел мертвую женщину и мальчика. Потом он вновь погрузился в долгий медленный сон земли, прошло еще некоторое время, прежде чем он услышал зов трубы, и теперь он знал, что пора проснуться окончательно и сражаться.
– Я сожалею, – сказал Эспер Колдунье. – Сожалею, что твой лес погиб, как и твой мир. Но его нельзя вернуть. Такая попытка уничтожит то, что осталось от моего леса. Именно этого хотел Фенд. Хотя я не знаю почему.
– Постой, – прошипела Колдунья. – Остановись, не делай этого…
– Я не могу, даже если бы хотел, – ответил Эспер.
Это были последние слова, которые он сумел произнести; сильная боль заставила его выгнуться, его внутренности начали давить на кожу. Потом кожа лопнула, и его меркнущие глаза еще увидели, как зеленые побеги вырываются из его тела. Они быстро вытягивались, словно змеи. И тянулись к солнцу.
Боль затихала, и его чувства устремились от дерева к травам и лозам. Он был оленем, пантерой, дубом, осой, дождевой водой, ветром, темной прелой землей.
Он был всем, что имело хоть какое-то значение.
Он брал жизнь от земли и рос, проталкивая вперед корни и выпуская шипы.
Мелодия взмыла ввысь, диссонанс усилился, и в воздухе возник тихий перезвон тысяч хрустальных колокольчиков с жемчужными язычками. Казалось, музыка закружила его, воздух потемнел, и пламя свечей превратилось в тусклые искорки.
Но музыка вырвалась из дома в огромные пустые пространства мира. Она звенела в камне гор и пела в глубинах моря. Ее слышали холодные звезды и обжигающее солнце, плывущее над миром, и кости внутри его плоти. Она продолжала звучать, наполняя собой все.