Но беда в том, что она не могла выдавить из себя ни слова.
– О-о-о-о, – протянул Паоло. – Мы ведь говорим не о пьесе, я правильно понял?
Джул покачала головой.
– Я не сержусь на тебя, Имоджен, – сказал Паоло. – Я без ума от тебя. – Он протянул руку и коснулся ее щеки. Потом провел подушечкой большого пальца по ее нижней губе. – Я уверен, что твоя подруга тоже на тебя не сердится, что бы между вами ни случилось, когда она была жива. Ты – лучшая, тебе нет равных. Поверь, я знаю, что говорю.
Подошла их очередь.
– Две чашки чая, – сказала Джул даме за прилавком. Ее глаза увлажнились, хотя она не плакала. Еще не хватало поддаться эмоциям перед ним.
– Такие разговоры лучше вести за ужином, – проговорил Паоло, расплачиваясь за чай. – Не хочешь поужинать после спектакля? Или поесть бейглы? Я знаю паб, в котором подают настоящие нью-йоркские бейглы.
Джул знала, что должна сказать «нет», но кивнула головой.
– Значит, бейглы. А сейчас давай поговорим о чем-то более веселом, – предложил парень, когда они несли свой чай в бумажных стаканчиках к стойке с молоком и кофейными ложками. – Я кладу две ложки сахара и наливаю тонну сливок. А ты как пьешь?
– С лимоном, – ответила Джул. – Мне нужно четыре дольки.
– Итак, о чем-то приятном, чтобы отвлечься, – продолжил Паоло, когда они подошли к столику. – Может, обо мне?
– Думаю, никто не сможет тебя остановить.
Он рассмеялся.
– Когда мне было восемь лет, я сломал лодыжку, спрыгнув с крыши автомобиля моего дяди. А еще у меня была собака по кличке Твистер и хомячок Святой Георгий. Мальчишкой я мечтал стать детективом. Однажды я переел вишни, и меня стошнило. И я ни с кем не встречался с тех пор, как ты запретила звонить тебе.
Она невольно улыбнулась.
– Обманщик.
– Ни с одной женщиной. Сегодня я здесь с Арти Тэтчером.
– Другом твоего отца?
– Я остановился у него. Он сказал, что если я не побывал в Королевском Шекспировском театре, Лондона, считай, не видел. А ты?
Джул вернулась к действительности.
Она была здесь с Форрестом.
Какую непростительную глупость она совершила, позволив Паоло помешать ее бегству.
Ведь она уже почти ушла. Но он коснулся губами ее щеки. Дотронулся до ее пальцев. Обратил внимание на ее руки и сказал, что она чертовски красива. Признался, что каждый день хотел позвонить ей.
Джул очень скучала по Паоло.
Но здесь был Форрест.
Джул не могла допустить, чтобы они встретились. Паоло ни в коем случае не должен был увидеть Форреста.
– Послушай, мне надо…
Форрест появился откуда-то сбоку. Вялый и сутулый.
– Ты нашла друга, – сказал он Джул. И произнес это так, будто обращался к щенку.
Уходить надо было немедленно. Джул встала из-за стола.
– Я что-то неважно себя чувствую, – сказала она. – Голова кружится. И подташнивает. Ты не можешь отвезти меня домой? – Она схватила Форреста за руку и потянула его в сторону фойе.
– Еще минуту назад ты была в порядке, – пробормотал он, плетясь за ней.
– Рада была повидаться! – крикнула она Паоло. – Прощай.
Девушка рассчитывала на то, что Паоло останется за столом, но он поднялся и догнал Джул и Форреста у двери.
– Я – Паоло Вальярта-Беллстоун, – произнес он на ходу, улыбаясь Форресту. – Я – друг Имоджен.
– Нам надо идти, – перебила его Джул.
– Форрест Смит-Мартин, – ответил Форрест. – Значит, вы слышали?
– Идем, – заторопила его Джул. – Скорее.
– Слышал что? – спросил Паоло. Он не отставал, пока Джул тащила Форреста к выходу.
– Извини, извини, – бросила Джул. – Со мной что-то не так. Возьми такси. Пожалуйста.
Они уже вышли на улицу, под проливной дождь. Длинная аллея тянулась от Центра Барбикан к основной дороге. Джул чуть ли не силком волокла Форреста по тротуару.
Паоло остановился под навесом здания, явно не желая мокнуть под дождем.
Джул поймала черное такси. Забралась в кабину. Назвала адрес квартиры в Сент-Джонс-Вуд.
После чего сделала глубокий вдох и сосредоточилась. Она думала, что сказать Форресту.
– Я оставил свою куртку в зале, – пожаловался он. – Ты что, заболела?
– Нет, не совсем.
– Тогда что это было? Почему мы едем домой?
– Этот парень меня достает.
– Паоло?
– Да. Он постоянно звонит мне. Несколько раз на дню. Забрасывает эсэмэсками. Электронными письмами. Я думаю, что он меня преследует.
– Какие-то странные у вас отношения.
– Это не отношения. Слова «нет» для него не существует. Вот почему мне пришлось бежать.
– Паоло… как его там… Беллстоун, верно? – спросил Форрест. – Так его зовут?
– Да.
– Он случайно не родственник Стюарта Беллстоуна?
– Не знаю.
– Но это его фамилия? Беллстоун? – Форрест вытащил из кармана телефон. – Вот, и Википедия пишет: да, сын Стюарта Беллстоуна, трейдерский скандал вокруг «Ди энд Джи», бла-бла-бла. Сына зовут Паоло Вальярта-Беллстоун.
– Наверное, – сказала Джул. – Я стараюсь вообще не думать о нем.
– Беллстоун, забавно, – усмехнулся Форрест. – И что, Имоджен встречалась с ним?
– Да. Нет. – Джул не на шутку разволновалась.
– Как это понимать?
– Их семьи были знакомы. Мы столкнулись с ним, когда впервые приехали в Лондон.
– И теперь он преследует тебя?
– Да.
– А тебе не приходило в голову, что об этом преследователе Беллстоуне следовало бы рассказать полиции в связи с расследованием обстоятельств исчезновения Имми?
– Он не имеет к этому никакого отношения.
– Как знать. В деле много нестыковок.
– Имми покончила с собой, и к этому уже нечего добавить, – отрезала Джул. – У нее была депрессия, и она больше не любила тебя, да и любви ко мне было недостаточно, чтобы удержать ее на этом свете. Перестань строить догадки насчет всего остального, что могло бы произойти.
Форрест закусил губу, и остаток пути они провели в молчании. Через минуту-другую Джул повернула голову и увидела, что он плачет.
Утром Форреста и след простыл. Раскладной диван пустовал. Его сумки не оказалось в шкафу прихожей. Пушистые мужские свитера не валялись по комнате. Ноутбук исчез, как и его французские романы. В раковине осталась горка грязной посуды.
Джул знала, что не будет скучать по нему. Да и не хотела когда-нибудь снова его увидеть. Но ей не понравилось, что он ушел, даже не сказав почему.
Что там говорил ему Паоло вчера вечером? Представился, сказал: «Я – друг Имоджен», спросил: «Слышал что?». И все.
Его не было рядом, когда Паоло назвал ее Имоджен. Или все-таки был?
Нет.
Возможно.
Нет.
Почему Форрест захотел проверить причастность Паоло к смерти Имми? Он подумал, что Имоджен преследовали, а потом убили? Или решил, что Имоджен состояла в романтических отношениях с Паоло? Может, ему показалось, что Джул лжет?
Джул сложила свои вещи в багажные сумки и отправилась в хостел, о котором где-то читала, на другой конец города.
Третья неделя февраля 2017 года
Лондон
За восемь дней до того, как Джул переселилась в хостел, она позвонила на сотовый Форреста из лондонской квартиры. У нее дрожали руки. Она сидела, свесив ноги, на кухонном столике рядом с хлебницей. Было раннее утро. Она хотела быстрее покончить с этим звонком.
– Привет, Джул, – сказал он. – Что, Имоджен вернулась?
– Нет, не вернулась.
– О. – Возникла пауза. – Тогда почему ты мне звонишь? – В голосе Форреста сквозило нескрываемое презрение.
– У меня плохие новости, – сказала Джул. – Мне очень жаль.
– Что такое?
– Где ты?
– В газетном киоске. Кажется, так называют в этом городе будки с газетами.
– Тебе лучше выйти на улицу.
– Хорошо. – Джул подождала, пока он выйдет. – Так в чем дело? – спросил Форрест.
– Я нашла записку, в квартире. От Имоджен.
– Что за записка?
– Она лежала в хлебнице. Я тебе сейчас прочитаю. – Джул зажала листок между пальцами. Перед глазами поплыли высокие петлеобразные буквы витиеватой подписи Имми, ее типичные фразы и любимые словечки.
Привет, Джул. К тому времени, как ты прочтешь это, я уже наглотаюсь таблеток снотворного. Потом поймаю такси до Вестминстерского моста.
Мои карманы будут набиты камнями. Их будет много, этих камней. Я собирала их всю неделю. И они помогут мне утонуть. Река примет меня, и я почувствую некоторое облегчение.
Уверена, ты удивишься, почему я это делаю. Трудно так сразу ответить. Но меня ничего не радует. Я нигде не чувствую себя дома. Я никогда и не чувствовала себя дома. И не думаю, что это когда-нибудь изменится.
Форрест не мог меня понять. Как и Брук. Но ты… думаю, ты поймешь. Ты знаешь меня настоящую, которую никто другой не может любить. Если я настоящая вообще существую.
Имми
– О боже. О боже. – Форрест повторял это снова и снова.
Джул представила себе красивый Вестминстерский мост с каменными арками и зелеными перилами, и тяжелые холодные воды реки, протекающей под ним. Она мысленно увидела тело Имми в надутой пузырем белой рубашке, лицом вниз, в луже крови. Она ощущала потерю Имоджен Соколофф гораздо острее, чем Форрест, если он вообще был на такое способен. – Она написала это несколько дней назад, – сказала Джул Форресту, когда он наконец замолчал. – Ее нет дома со среды.
– Ты же говорила, что она уехала в Париж.
– Я так думала.
– Может, она и не прыгнула с моста.
– Она оставила предсмертную записку.
– Но почему? Зачем она это сделала?
– Имоджен нигде не чувствовала себя дома. Знаешь, это правда. Она сама призналась в этом в записке. – Джул сглотнула и произнесла то, что наверняка хотел услышать от нее Форрест. – Как ты думаешь, что нам делать? Я не знаю, с чего начинать. Ты первый, кому я рассказала.
– Я сейчас приеду, – сказал Форрест. – Звони в полицию.
Форрест приехал в квартиру через два часа, опустошенный и взъерошенный. Он перевез свои вещи из гостиницы и объявил, что будет спать на диване в гостиной, пока все не уладится. Джул могла разместиться в спальне. Никто из них не должен оставаться в одиночестве, сказал он.