Здравствуйте, мама и папа.
Я уехала с Мартас-Винъярда чуть больше недели назад и теперь путешествую. Еще сама не знаю, куда поеду! Может, в Мумбаи, а то и в Париж или Каир.
Жизнь на острове была тихой и мирной, но я чувствовала себя оторванной от остального мира. Все протекало в замедленном темпе. Простите, что не давала о себе знать. Мне просто нужно было выяснить для себя, кто я такая без школы, без семьи и всего, что на меня влияет. Надеюсь, вы понимаете?
У меня был парень на Мартас-Винъярде. Его зовут Форрест. Но мы расстались, и теперь я хочу посмотреть мир.
Пожалуйста, не беспокойтесь обо мне. Я буду спокойно путешествовать и заботиться о себе.
Вы всегда были замечательными родителями. Я думаю о вас каждый день.
С большой любовью,
Имоджен
Настроив Wi-Fi в своей новой квартире в Сан-Франциско, Джул отправила это электронное письмо с IP-адреса Имоджен.
Написала она и Форресту, вставляя в письмо любимые словечки и выражения Имми, стараясь сохранить ее интонацию и стиль.
Привет, Форрест.
Мне тяжело дается это письмо, но я должна тебе сказать: я не вернусь. Аренда оплачена до конца сентября, так что, если ты съедешь до первого октября, проблем не возникнет.
Я больше не хочу тебя видеть. Я ухожу. Ха-ха. Я уже ушла.
Я заслуживаю человека, который не станет смотреть на меня сверху вниз. Признайся, ты ведь именно так ко мне относишься. Потому что ты мужчина, а я женщина. Потому что я слабее тебя. Потому что я приемный ребенок, а ты, хоть и не любишь об этом говорить, слишком ценишь родословную. Ты уверен в своем превосходстве – еще бы, учился в престижном университете, а я бросила колледж. И для тебя работа над романом куда важнее всего того, что нравится мне и чем я хочу заниматься.
Правда в том, Форрест, что за мной – сила и власть. У меня есть собственный дом. И автомобиль. Я сама плачу по счетам. Я взрослый человек, Форрест. А ты – никто. Титулованный, но бесправный маленький мальчик.
Как бы то ни было, я ухожу. Я подумала, что тебе следует знать, почему.
Имоджен
Форрест прислал ответное письмо. Расстроенный, он просил прощения. Злился. Умолял.
Джул не стала отвечать. Вместо этого она отправила Брук два прикольных «вайна»[56] с котиками и короткое сообщение.
ИС: Рассталась с Форрестом. Может быть, он чувствует себя, как этот полосатый грустный кот.
ИС: А пушистый рыжий кот – это я. (Облегчение – вот что я испытываю!)
Пришел ответ от Брук.
БЛ: Есть новости от Вивиан?
БЛ: или от кого-нибудь еще из Вассара?
БЛ: Имми?
БЛ: Потому что я слышала от Кейтлин (Кейтлин Мун, а не Кейтлин Кларк), что
БЛ: Вивиан теперь встречается с Айзеком.
БЛ: Но я не верю ничему, что говорит Кейтлин Мун.
БЛ: Так что, возможно, это неправда.
БЛ: Просто я чуть не блеванула.
БЛ: Надеюсь, ты не расстроена.
БЛ: Я переживаю за тебя.
БЛ: Но, прощай, Форрест! Имми, ты достойна лучшего.
БЛ: О боже, Ла-Хойя – тоска, ла-ла-ла, почему ты молчишь? Ответь мне, сучка.
В тот же день по электронной почте пришло письмо от самой Вивиан, в котором она сообщила, что влюблена в Айзека Таппермана и надеется, что Имоджен поймет, ведь сердцу не прикажешь.
Джул постепенно привыкала к жизни, которой, как ей казалось, жила бы Имми. Однажды утром она постучалась в дверь Мэдди Чанг, держа в руках бумажный стакан с латте из соседнего кафе.
– Я подумала, что вам захочется выпить кофе.
Лицо Мэдди просветлело. Она пригласила Джул войти и познакомила со своей супругой, седовласой, холеной и стильно одетой дамой, которая в этот момент убегала «руководить корпорацией», как заявила Мэдди. Джул спросила, можно ли ей посмотреть книжный магазин, и хозяйка отвезла ее на своей «Вольво».
Магазин Мэдди оказался маленьким и захламленным, но уютным. Здесь торговали как старыми, так и новыми книгами. Джул купила два викторианских романа писателей, которых вряд ли читала Имми: Элизабет Гаскелл и Томаса Харди. Мэдди посоветовала ей «Сердце тьмы»[57] и «Странную историю доктора Джекила и мистера Хайда»[58], а еще книгу какого-то Гофмана под названием «Представление себя другим в повседневной жизни»[59]. Джул взяла их тоже.
В последующие дни Джул начала посещать выставки, рекомендованные Мэдди. Вспоминая Имоджен, Джул замедляла шаг и становилась немного рассеянной.
Имми никогда не фанатела от музеев. И не пыталась бы изучать историю искусств и запоминать даты.
Нет, Имми лениво бродила бы по залам, позволяя пространству диктовать настроение души. Она бы останавливалась, чтобы оценить красоту, но и только. Ведь ее существование не предполагало чрезмерных усилий и умственного напряжения.
Джул чувствовала, как много в ней теперь от Имми. И это утешало.
Третья неделя сентября 2016 года
Остров Кулебра, Пуэрто-Рико
За две недели до переезда в Сан-Франциско Джул напилась в стельку на острове Кулебра. Никогда прежде она не позволяла себе такого.
Кулебра – архипелаг у побережья Пуэрто-Рико. На главном острове по дорогам бродят дикие лошади. Шикарные отели тянутся цепочкой вдоль береговой линии, но центр города малопривлекателен для туристов. Остров больше известен как место для снорклинга, и здесь проживает небольшая американская диаспора.
Было десять часов вечера. Джул хорошо знала этот бар. С одной стороны к нему примыкала открытая терраса. Грязные белые вентиляторы жужжали по углам. Здесь тусовались толпы американцев, по большей части туристы, но среди завсегдатаев было и много экспатов. Бармен не просил Джул предъявить документы. На Кулебре почти никто не интересовался удостоверениями личности.
В тот вечер Джул заказала «Калуа»[60] со сливками. У барной стойки, через пару стульев от нее, развалился бородатый белый мужчина лет пятидесяти пяти – она не раз встречала его в этом заведении. В гавайской рубашке, с обгоревшим на солнце лбом, он говорил с акцентом западного побережья – Джул уже было известно, что он из Портленда. Правда, он не знала его имени. Рядом с мужчиной сидела женщина, явно его ровесница, с неряшливой копной седых кудрей на голове. Розовая футболка с глубоким декольте смотрелась довольно нелепо в сочетании с пестрой юбкой и сандалиями на босу ногу. Женщина принялась грызть соленые крендельки из миски на стойке бара.
Джул подали ликер. Она залпом осушила бокал и попросила повторить. Между парой по соседству разгорался спор.
– Эта добросердечная шлюха меня просто взбесила. – Женщина говорила с южным акцентом. Наверняка из Теннесси или Алабамы – напоминание о доме.
– Это всего лишь фильм, – возмутился мужчина.
– Идеальная девушка – шлюха, которая дает бесплатно. Фу, какая гадость.
– Я не знал, что так получится, – оправдывался мужчина. – Даже не думал, что тебя это заденет. Мануэль сказал, что фильм хороший. Мы поверили ему на слово; в чем проблема?
– Это унижает половину населения, Кенни.
– Я не заставлял тебя смотреть. К тому же очень может быть, что это непредвзятый взгляд на проституцию. – Кенни хмыкнул. – Типа, мы не должны плохо думать о девушке только из-за ее работы.
– Правильнее говорить секс-работа, – вклинился в разговор бармен и подмигнул, – а не проституция.
Джул допила второй коктейль и попросила еще.
– Там была всего лишь одна откровенная сцена, и этот парень в красном костюме, – сказал Кенни. – По-моему, ты слишком много времени проводишь со своими друзьями по книжному клубу. После ваших собраний ты становишься очень впечатлительной.
– Да иди ты! – произнесла дама, но с дружелюбной интонацией. – Ревнуешь меня к друзьям по книжному клубу, так и скажи.
Кенни заметил, что Джул поглядывает в их сторону.
– Привет! – крикнул он, поднимая свой бокал с пивом.
Джул почувствовала, как три «Калуа» накрыли ее липкой волной. Она улыбнулась даме.
– Это твоя жена, – пробормотала она заплетающимся языком.
– Я его подружка, – уточнила дама.
Джул кивнула.
Вечер покачнулся. Кенни и его подруга, они разговаривали с ней. Джул смеялась. Они сказали, что ей нужно немного поесть.
Но она все время промахивалась мимо рта. И жареная картошка казалась слишком соленой.
Кенни с подругой все еще обсуждали фильм. Дама костерила парня в красном костюме.
Кто этот парень? У него был енот? Он дружил с деревом. Нет, с единорогом. Окаменевший парень вечно грустил. Он был обречен оставаться каменным истуканом, и никто его не любил. А потом появился другой – он не говорил, кто он такой. Старик, но с крепким телом и металлическим скелетом. Постой, постой. Там еще был парень с кожей синего цвета. И обнаженная женщина. Парочка синих. Джул вдруг обнаружила себя на полу бара.
Она не поняла, что с ней случилось. Ладони саднило. С руками явно было что-то не так. Во рту разливался странный сладковатый привкус. Похоже, она переборщила с «Калуа».
– Ты остановилась в «Дель-Маре»? Это если идти вверх по дороге? – спросила подружка Кенни.
Джул кивнула.
– Мы должны проводить ее, Кенни, – сказала дама. Она сидела на корточках возле Джул. – Там дорога совсем не освещена. Еще не хватало, чтобы бедняжка оказалась под колесами.
Они вышли на улицу. Кенни почему-то не оказалось рядом. Женщина, подхватив Джул под руку, повела ее по темному шоссе туда, где светились огни «Дель-Мара».
– Мне нужно рассказать тебе одну историю, – громко сказала Джул. Ей хотелось выговориться.
– Ты уверена? – спросила дама. – Лучше смотри под ноги. Темень непроглядная.