– Почему ты вдруг решила позвонить Форресту?
– Потому что он мой парень, и я по нему скучаю, – ответила Имми. – А ты что думала? Что я порвала с ним?
– Ничего я не думала.
– Так вот, я не рассталась с ним. Просто приехала на Кулебру, чтобы сменить обстановку и сделать перерыв в отношениях, вот и все.
Джул закинула на плечо их общую сумку.
– Если хочешь вернуться – давай вернемся.
Джул чувствовала, как ощущение неизбывной радости, с которым она жила все эти дни, покидает ее. И даже экзотический остров показался невыносимо душным и унылым.
Девушки вытащили лодку далеко на берег, так что, когда вернулись на пляж, им пришлось толкать ее обратно по песку. Потом они прыгнули в воду и сели на весла, чтобы вывести лодку на достаточную глубину и запустить мотор.
Имоджен больше помалкивала.
Джул завела мотор и направила лодку к острову Кулебра, который маячил вдалеке.
Имми сидела на носу лодки, и ее профиль резко выделялся на фоне моря. Джул посмотрела на нее и почувствовала прилив нежности. Имми была красива, и в этой красоте проступала ее доброта. Доброта к животным. Доброта подруги, которая приносит твой любимый кофе, покупает тебе цветы, дарит книги и печет для тебя маффины. Никто не умел так веселиться, как Имми. Она притягивала к себе людей, ее все любили. В ней чувствовалась особая власть – богатство, уверенность, независимость, – которая окружала ее ореолом сияния. И, подумать только, Джул выпало счастье оказаться посреди ослепительно бирюзового моря рядом с таким редким, уникальным человеком.
Их ссора не имела никакого значения. Всему виной усталость, не более того. Споры и разногласия случаются даже между лучшими друзьями. Без этого не бывает искренних, настоящих отношений.
Джул заглушила мотор. Море стало очень спокойным. На горизонте не просматривалось ни одной другой лодки.
– Все в порядке? – спросила Имоджен.
– Извини, что заставила арендовать эту дурацкую лодку.
– Забей. Но выслушай меня, пожалуйста. Завтра утром я возвращаюсь на Мартас-Винъярд, к Форресту.
Джул стало нехорошо. Закружилась голова.
– С чего вдруг?
– Я же сказала тебе, что скучаю по нему. Мне стыдно, что я уехала вот так, тайком. Просто я расстроилась… – Имми замолчала, подбирая слова. – Из-за уборщика. Из-за того, как повел себя Форрест. Но мне не следовало бежать. Что-то я слишком часто сбегаю.
– Уж из-за Форреста точно нет смысла возвращаться на Винъярд, – сказала Джул.
– Я люблю Форреста.
– Тогда почему ты все время врешь ему? – огрызнулась Джул. – Почему ты здесь со мной? Почему ты до сих пор вспоминаешь Айзека Таппермана? Так не поступают, когда любят по-настоящему. Не сбегают от человека среди ночи и не ждут, что он обрадуется, когда к нему вернутся. Нельзя так обращаться с людьми.
– Ты просто ревнуешь меня к Форресту. Я понимаю. Но я не кукла, которой можно играть и ни с кем не делиться. – В голосе Имми зазвучали резкие нотки. – Я всегда думала, что ты любишь меня бескорыстно, без оглядки на мои деньги и все такое. Я думала, что мы похожи и что ты понимаешь меня. Мне было легко рассказывать тебе обо всем. Но я все больше и больше чувствую, что для тебя важнее Имоджен Соколофф, – девушка сделала акцент на своем имени, – но не я настоящая. У тебя свое представление о человеке, который тебе нравится. Но это не я. Тебе просто-напросто хочется носить мою одежду, читать мои книги и притворяться за мои же деньги. Это не истинная дружба, Джул. Да и что это за дружба, когда я за все плачу, ты пользуешься, и все равно тебе мало. Ты выведываешь мои секреты, а потом пытаешься мною манипулировать. Мне очень жаль тебя, правда. Ты мне симпатична, но в последнее время ты становишься кем-то вроде моего двойника. Прости, прости, что я вынуждена говорить все это, но ты…
– Что я?
– Ты какая-то мутная. Постоянно путаешься в деталях, в твоих историях концы с концами не сходятся, и такое впечатление, что ты сочиняешь на ходу. Мне не следовало приглашать тебя погостить у нас на Мартас-Винъярде. Поначалу все было хорошо, но теперь у меня такое чувство, будто меня используют, да еще и обманывают. Я должна расстаться с тобой. Это правда.
Головокружение усилилось.
Этого просто не могло быть.
Все последние недели Джул выполняла любую прихоть Имми. Она уходила, когда Имми хотела побыть одна, моталась с ней по магазинам, когда Имми затевала шопинг. Она терпела Брук, терпела Форреста. Когда нужно, Джул была слушателем, когда просили – выступала рассказчиком. Она приспособилась к окружающей среде, выучила писаные и неписаные кодексы поведения, принятые в мире Имми. Она держала рот на замке. Она прочитала сотни страниц Диккенса.
– Я – это не моя одежда, – сказала Имоджен. – Я – это не мои деньги. Ты хочешь, чтобы я была такой…
– Я вовсе не хочу, чтобы ты была кем-то кроме себя самой, – перебила ее Джул. – Не хочу.
– Но всем своим поведением доказываешь обратное, – возразила Имоджен. – Ты хочешь, чтобы я уделяла тебе внимание, когда мне этого не хочется. Ты хочешь видеть меня красивой и беззаботной, когда я чувствую себя уродиной и на душе паршиво. Ты хочешь надеть на меня корону – чтобы я готовила лучше всех, читала великую литературу, была великодушна со всеми, – но это не я, понимаешь? И это выматывает. Я не хочу наряжаться и играть ту роль, которую ты для меня написала.
– Это неправда.
– Корона слишком тяжела, Джул. Ты душишь меня. Заставляешь быть для тебя тем, кем я не хочу быть.
– Ты – моя самая близкая подруга. – Искреннее признание вырвалось из груди Джул громким и жалобным криком. Она всегда сторонилась людей. Для нее они были чужими; не оставляли в ее душе ни следа, и ей никого не жалко было терять. Джул нагородила столько лжи, чтобы завоевать любовь Имми. Она заслужила эту любовь тонной своей лжи.
Имми покачала головой.
– После пары недель, что ты провела в моем доме этим летом? Самая близкая подруга? Даже не думай, это невозможно. Мне нужно было попросить тебя уехать после первого же уик-энда.
Джул стояла. Имми сидела на самом носу лодки.
– Что я сделала, чтобы ты меня так возненавидела?! – крикнула Джул. – Я не понимаю, что я такого сделала.
– Ты ничего не сделала! И я не сказала, что ненавижу тебя.
– Я хочу знать, в чем моя ошибка.
– Послушай. Я пригласила тебя поехать со мной только затем, чтобы ты молчала, – сказала Имоджен. – Я привезла тебя сюда, чтобы ты заткнулась. Вот и все.
Они замолчали. Последняя фраза повисла между ними: Я привезла тебя сюда, чтобы ты заткнулась.
Имоджен прервала затянувшуюся паузу:
– Я больше не могу здесь оставаться. Мне противно, что ты носишь мои шмотки, смотришь на меня так, будто я не оправдываю твоих ожиданий, будто ты угрожаешь мне и хочешь, чтобы я продолжала заботиться о тебе. А я не хочу.
Джул уже не думала, не могла думать.
Она подняла весло со дна лодки. И ударила им со всего размаху.
Лопасть сокрушила череп Имоджен. Удар пришелся острым краем.
Имми повалилась набок. Лодку резко качнуло. Джул шагнула вперед и увидела обращенное к ней лицо Имми. Имми выглядела удивленной. Джул ликовала: противник явно недооценил ее.
Она снова шарахнула веслом по ангельскому личику. Нос треснул, хрустнули скулы. Один глаз выкатился и лопнул. Джул ударила в третий раз, и над морем пронесся страшный грохот, возвещая о том, что конец близок. Челюсть Имоджен, а с ней и все привилегии, красота, равнодушие и самомнение рассыпались в прах, сокрушенные мощным ударом правой. Джул одержала победу, и каким же сладким оказался миг триумфа.
Имми соскользнула со своего насеста в воду. Лодка накренилась под тяжестью падающего тела. Джул попятилась назад, больно ударившись бедром о бортик.
Имми дважды взмахнула руками, барахтаясь, цепляясь за жизнь. Жадно заглатывая воздух. Кровь сочилась из ее глаз, окрашивая бирюзовые воды. Белая рубашка, надувшись пузырем, качалась на волнах вокруг нее.
Постепенно эйфория угасла, и Джул прыгнула в море, хватая Имми за плечо. Она хотела добиться ответа.
Имми должна была ответить.
Черт возьми, они еще не закончили. Она не могла отпустить Имми без объяснений.
– Что ты хочешь мне сказать?! – крикнула Джул, отчаянно работая ногами и стараясь удержать Имми на поверхности воды. – Что ты теперь скажешь? – Кровь с лица Имми струилась по ее плечам и рукам. – Потому что я не твой домашний питомец, и я тебе больше не подруга, слышишь?! – кричала Джул. – Черт возьми, ты смотришь на меня сверху вниз, но я сильнее тебя, и здесь я все решаю. Ты поняла это, Имми? Ты убедилась в этом?!
Джул пыталась перевернуть ее лицом вверх, чтобы Имми могла дышать и слышать, хотя с такими чудовищными ранами это вряд ли возможно. Лицо Имоджен превратилось в месиво, кровь текла из уха, из носа, из разбитой щеки. Ее тело содрогалось в конвульсиях. Кожа стала очень скользкой. Имми дернула конечностями, заехав Джул в лицо тыльной стороной слабеющей руки.
– Что ты теперь скажешь, черт возьми?! – снова чуть ли не взмолилась Джул. – Что ты хочешь мне сказать?
Тело Имоджен Соколофф вздрогнуло в последний раз и замерло.
Кровавое пятно растекалось вокруг них обеих.
Джул залезла обратно в лодку, и время остановилось.
Должно быть, прошел час. Может, и два. А может, всего пара минут.
Ни одна драка в ее жизни не сравнилась бы с тем, что произошло сейчас. Для Джул драка всегда была бесстрашным поступком, геройством, защитой, состязанием. Иногда местью. В этот раз все получилось по-другому. В море бултыхалось тело. Торчал краешек маленького уха с тройным пирсингом. Виднелись пуговицы на манжете рубашки. Белый лен на фоне холодной синевы.
Джул любила Имми Соколофф так, как только умела любить. Она действительно любила.
Но Имми не захотела ее любви.
Бедная Имми. Красивая, неповторимая Имми.
Джул почувствовала тяжесть в животе. Она перегнулась через борт и, вцепившись в его края, долго вызывала рвоту, думая, что ее тошнит. Плечи дрожали. Она тужилась, но ничего не выходило. Так продолжалось минуту или две, прежде чем она поняла, что плачет.