Как исполнительница, я всегда хотела делиться с людьми своими переживаниями таким образом, чтобы это затрагивало их душу.
Мировое турне Dance Again помогло мне создать нечто красивое из осколков боли.
Это мой момент истины.
Я буду снова танцевать
В поисках той самой любви
В октябре 2011 года, три месяца спустя после того, как мы с Марком объявили о нашем разводе, я должна была дать часовой концерт в казино Мохеган-сан[72] в Коннектикуте. Это было приблизительно за полгода до того, как началось мировое турне. У меня вообще не было никакой программы для выступления – мы должны были придумать и подготовить все на ходу.
За время выступления я должна была успеть исполнить максимальное количество композиций, но даже когда программа была более-менее скомпонована, у нас оставалось время еще на одну песню. Я решила, что в выступление должна быть включена песня из моего нового альбома LOVE?, с которой люди еще не были достаточно знакомы, но которая бы имела отношение к моей жизненной ситуации, столь обсуждаемой всеми вокруг, – моему разводу. Я редко появлялась на публике после нашего официального заявления, поэтому не было ничего сверхъестественного в том, что люди испытывали любопытство: Как у нее дела? Будет ли она об этом говорить? Все ли у нее в порядке? Я приняла решение дать аудитории что-то, что могло бы удовлетворить ее любопытство.
Песня под названием One Love[73] с альбома с говорящим за себя названием LOVE? была написана мной при участии двух талантливейших авторов, Анешы и Антеи, которые внесли огромный вклад в создание диска в целом. Она рассказывала о поиске той самой, единственной любви, которую ищет каждая женщина. При написании песни мы старались сделать ее максимально автобиографической, описывающей практически в деталях некоторые из моих предыдущих взаимоотношений. Это очень личная песня, и когда мы начали продумывать для нее хореографию, я подумала: «Что уж теперь. Я могу просто рассказать все как есть». Поэтому мы придумали все так, чтобы зритель смог пройти вместе со мной через всю мою жизнь и все прошлые взаимоотношения шаг за шагом.
Is there one love, only once in a lifetime?
It’s so hard to find, the perfect one to call mine[74].
Но в ночь выступления я испугалась.
«Это слишком, – сказала я Бенни. – Я чувствую себя слишком уязвимой, чтобы раскрыться сразу настолько. Еще слишком рано». Я сказала ему, что хочу убрать песню из программы.
«Послушай, – ответил он, – ты ведь сама всегда говоришь, что быть артистом подразумевает под собой готовность обнажить свою душу, раскрыться для других и почувствовать себя уязвимой. Поэтому если ты чувствуешь себя уязвимой прямо сейчас, значит, мы на правильном пути».
«Я знаю. Я знаю, – возразила я. – Но я действительно не готова к тому, чтобы сделать это прямо сейчас, понимаешь?» Бенни был непреклонен и использовал против меня мои же собственные аргументы. Ему нравился этот номер программы и то, что он собой выражал. И хотя я никак не хотела с этим соглашаться, я понимала, что он прав. Все эти красивые слова о том, что означает быть артистом, остаются всего лишь словами, пока тебе не приходится столкнуться с этим лицом к лицу в реальной жизни. И я сдалась.
И вот как все получилось…
Я стояла на сцене в белоснежном платье и пела первый куплет песни One Love:
Took a shot with the bad boy from the block
Picked my love right from the start,
Mister Wrong, he plays his part[75].
Справа от меня на сцене стояли мужчина в солнечных очках и серой рубашке и женщина в знаменитом зеленом платье от Versace – Паффи и я. Их образы высвечивались на огромном экране над моей головой, чтобы никто не смог ошибиться в догадках. Я продолжала петь:
Back to the beginning, now round two,
Try my luck with something new
We danced until we said “I do,”
My luck is bad, no more us, too, no me and you[76].
Конечно, речь шла обо мне и Крисе. Слева от меня на сцене появлялся мужчина. Он вставал на колено перед женщиной, как бы делая ей предложение. Ее волосы заплетены в косички, на ней надета футболка с надписью J.Lo, которая была на мне в видеоклипе на песню Love Don’t Cost a Thing, где мы танцевали вместе. Я переходила к следующему куплету:
It’s take three, could there be a part for me?
Came and swept me off my feet
Went nowhere but kept the ring,
Once again, I’m lonely[77].
Опять справа от меня возникал красивый высокий актер в сопровождении женщины, одетой в платье мятного цвета и с собранными в пучок волосами – точно как я была одета для церемонии «Оскара» в 2003 году, куда ходила вместе с Беном… А затем наконец:
Number four, you sang to me but I’m not sure
So worn out but loved you so
Made me wanna try once more
and I couldn’t say no[78].
Слева от меня стоял эффектный мужчина, поющий что-то в микрофон, пока вокруг него танцевала девушка в коротком блестящем платье, как это делала я во время финального шоу «Американского идола» всего несколько месяцев назад.
Is there one love?
Somebody that complements me
And makes me wanna never leave
Made just right for me
Is there one love, one love, one love, one love?..[79]
Пока песня подходила к концу, все мои прежние взаимоотношения снова пронеслись у меня перед глазами. Я посмотрела на пару, изображающую меня и Марка, – внутри меня было ощущение чего-то сюрреалистического. Я никак не могла оторвать свой взгляд от этого образа. Когда я допела последнюю строчку – «Существует ли единственная любовь?» – я повернулась лицом к аудитории. Я просто стояла там, не шевелясь, остановив свой взгляд на мгновение, которое показалось мне целой вечностью… Они чувствовали то же, что чувствовала я, и я это ощущала всем своим нутром. Мы разделяли этот момент. Это было одно из тех немногих удивительных мгновений, когда ты устанавливаешь истинную взаимосвязь со своим зрителем.
Я никак не могла придумать, что сказать. У меня не было слов. Я лишь смогла развести руками и слегка пожать плечами. И в этот момент зал взорвался. И их овации были больше похоже не на благодарность за выступление, а на теплое объятие истинной любви. Я слышала, как люди кричали: «Мы любим тебя, Дженнифер!», и «Не опускай руки!», и «Все будет хорошо!». Я была настолько взволнована, что на моих глазах появились слезы. Люди как будто говорили мне, что понимают меня и видят во мне ту обычную девчонку, которая, как любая другая из нас, хотела, чтобы у нее все получилось. И в этот момент я подумала: «Какая разница, что пишут таблоиды, какая разница, в каком свете тебя хотят выставить остальные, если я могу вот так выйти на сцену и показать всему миру, кем я являюсь на самом деле». Это был прекрасный, удивительный по своей силе момент для меня. Для нас.
Несколько месяцев спустя, когда я планировала свое турне, я поняла, что никогда больше не смогу исполнять эту песню. Это была песня-мгновение, идеально подходящая под определенный момент во времени. Она никогда не зазвучит настолько особо, как это было в ту ночь. Это была песня о моем прошлом. И оно осталось позади. Теперь я устремлялась только в будущее.
Возрождая себя
В первые несколько месяцев после развода я не искала для себя новых взаимоотношений – как я могла? Я должна была разобраться в себе, понять, почему я совершаю одну и ту же ошибку всякий раз, когда схожусь с кем-то. Мне было грустно и больно, я была полностью сбита с толку. Но в то же время какая-то часть меня чувствовала себя намного сильнее, чем прежде, поскольку я наконец сделала важный шаг в сторону самоуважения. На какое-то время я залегла на дно, но как только мы приступили к работе над новыми проектами, вернувшими меня в мир танца и музыки, и стали полномасштабно готовиться к турне, я начала проводить намного больше времени с Бо.
На протяжении всей осени и до самого Нового года, по мере того как наше турне переваливало через свой экватор, я начала потихоньку забывать о своей боли и верить в то, что на этом жизнь моя не останавливается, верить в то, что я могу снова танцевать.
С самого начала, когда я боялась сделать следующий шаг, когда я в чем-то сомневалась, Бо повторял мне: «В тебе есть все необходимое. И ты можешь со всем справиться». А еще он говорил: «Тебе не нужен я. Тебе не нужен Бенни. Тебе не нужна твоя мама. И Марк тебе не нужен. У тебя всегда будет все отлично».
И со временем я поняла, что все мои прежние взаимоотношения были сопряжены со страхом: «Будет ли это длиться вечно? Захочет ли он со мной остаться? Сработает ли это?» И я перестала постоянно беспокоиться о будущем. Я разрушила стену вокруг идеи о вечности. Я просто хотела и хочу быть счастливой. Я хочу жить настоящим моментом и научиться испытывать счастье в нем.
Радость путешествия
За три недели до окончания турне мы все ощущали примерно одно и то же. Мы по-прежнему получали огромную радость от шоу, но само путешествие, гостиничные номера, смена часовых поясов и отдаленность от дома сказывались на всех нас. Высокая энергетика представления, которое мы давали вечер за вечером, ночь за ночью, означала, что все чувствовали себя усталыми и измотанными. Я точно знала, что, когда тур наконец завершится, я ни секунды не буду скучать обо всех сборах и чемоданах, поездках и перелетах в три утра с детьми под мышкой, о пробуждении по утрам с одним лишь вопросом в голове о том, в какой мы сейчас стране…
Но однажды в гримерке прямо перед выходом на сцену я вдруг подумала: «Сегодня вечером ты можешь подарить немного счастья такому огромному количеству людей». Откуда взялась эта мысль? Я понятия не имела, но мое сердце переполнилось радостью. И я поняла, чего именно мне будет не хватать по окончании турне.
Когда все только начиналось, я пребывала еще в подавленном состоянии из-за развода. Я постоянно думала о том, что в моей жизни что-то пошло не так, и воспринимала это турне как возможность хоть что-то исправить, опираясь на получаемый опыт и осознанное решение не убегать от сложностей, а извлекать из них уроки.
Моя работа сводилась исключительно к тому, чтобы каждый вечер выходить на сцену и приносить радость и счастье людям, помогать им прыгать и танцевать, петь вместе со мной – делать их жизнь немножечко лучше. Какое благословение свыше! Долгие годы я боялась самой мысли о том, чтобы организовать подобное турне, к моменту его окончания я понимала, что оно излечило меня. Первоначальная задумка сводилась к тому, чтобы рассказать всему свету о своем опыте, о том, что я узнала о любви к себе и преодолении трудностей. Я хотела заявить на весь мир: «Ты будешь жить. Ты будешь любить. Ты будешь снова танцевать. Ámate[80]. Люби себя». Я никогда не задумывалась над этим всерьез, но каждую ночь я буквально жила этим своим утверждением. Жизнь вообще удивительная штука: вы заявляете ей о своих намерениях, и в конечном итоге они возвращаются к вам в виде реальности.
Исцеление
Все мои выступления и мое единение со зрителями во многом содействовали тому, что я встала на верный путь исцеления. Бенни это тоже замечал, поэтому однажды, уже ближе к концу тура, он вдруг пришел ко мне с идеей, над которой всего несколькими неделями ранее я даже не стала бы задумываться.
Приближались последние дни гастролей, и мы активно обсуждали, чем особенным можно было бы порадовать зрителей во время заключительного концерта в Пуэрто-Рико. К этому моменту мы дали уже более 75 представлений, и оба хотели поставить красивую точку.
«Как ты смотришь на то, чтобы Марк приехал на последнее шоу и спел с тобой вместе?» – спросил он.
На какой-то момент я лишилась дара речи. Мои мысли тут же разлетелись в противоположных направлениях. С профессиональной точки зрения, я понимала, что было бы прекрасно выступить вместе с Марком, к кому в Пуэрто-Рико относятся как к живой легенде. Люди пришли бы в восторг, тем более если бы нам удалось сохранить это в секрете до самого его появления на сцене.
Размышляя над этим, я думала еще и о том, что это будет чем-то напоминать его появление вместе со мной на «Американском идоле» и все принадлежавшее мне по праву внимание зрителя будет снова приковано только к нему. Не означало ли это то, что я возвращалась к той схеме поведения, от которой пыталась избавиться последние несколько месяцев? Не будет ли приглашение его для совместного выступления шагом назад?
На данный момент я уже научилась доверять себе. Поэтому, остановив немного карусель своих мыслей, я прислушалась к своему сердцу и поняла, что все было не так. Приглашение Марка для совместного выступления вовсе не подразумевало под собой возвращение к прежним привычкам. Это означало возможность показать всему миру – и доказать самой себе, – что мы не только справились с этой болью, но и вышли из всех произошедших с нами событий более сильными, чем прежде. Мы смогли преодолеть все сложности и двинуться дальше как друзья и как родители своих детей. Я была полностью убеждена в том, что подобное предложение ни в коем случае не станет шагом назад.
Я все еще должна была позвонить Марку. Он очень придирчив, когда речь заходит о его выходе на сцену, а это выступление вызвало бы волну жгучего интереса со стороны людей, что повышало шансы на его отказ.
Я позвонила ему, и мы поговорили немного о детях. Затем я сказала: «Слушай, Бенни пришла в голову одна идея относительно последнего шоу…» Я рассказала ему, что последние два концерта мы должны дать в Пуэрто-Рико прямо накануне Рождества, и, конечно же, нам все равно надо было придумать, как он увидится с детьми на праздники… поэтому… «Я тут подумала… было бы просто здорово… если… ты приехал бы… и на последних двух концертах мы бы спели No Me Ames. А потом мы решили бы, как провести рождественские праздники.
Он ничего не отвечал, поэтому я продолжала: «Я думаю, аудитория была бы в восторге… им бы понравилось увидеть нас снова вместе после всего, через что мы прошли. Они бы поняли, что, несмотря ни на что, мы до сих пор поддерживаем друг друга». Я сказала ему, что для меня этот период времени был весьма непростым, нелегким он был и для него самого, так что было бы здорово, если бы мы смогли вот так красиво перевернуть эту страницу прошлого.
Жизнь вообще удивительная штука: вы заявляете ей о своих намерениях, и в конечном итоге они возвращаются к вам в виде реальности.
«Мм… хорошо», – отозвался он. Я практически услышала в трубке, как колесики механизма закрутились.
«Мы не будем ничего заранее объявлять – это будет что-то типа сюрприза для всех, – сказала я. – И это будет нереально круто».
Он сказал: «Это пока не отказ, но дай мне пару дней подумать над этим». Я согласилась, поскольку сочла это вполне обоснованным.
Несколько дней спустя он перезвонил и сказал, что согласен. Он был готов сделать это.
Там, где нам суждено быть вместе
За день до выступления Марк прилетел в Пуэрто-Рико, чтобы порепетировать с нами. Песню No Me Ames мы записали с Марком еще для моего самого первого альбома, поэтому в долгих репетициях не было необходимости, нам надо было только продумать постановку номера.
Когда Марк поднялся на сцену, Макс и Эмми тут же бросились к нему. Они были безумно рады встрече. На репетицию пришли также практически все танцоры, потому что многие из них были поклонниками творчества Марка.
В какой-то момент я посмотрела и увидела, как Марк сидел прямо на полу и играл с детьми. Они были счастливы рядом с ним и лазили по нему вверх и вниз. В это самое мгновение оркестр начал играть первые аккорды песни. Это была одна из самых первых композиций, над которой мы работали вместе и с которой было связано столько воспоминаний. Все происходящее сейчас выглядело несколько сюрреалистическим. Когда музыка начала все сильнее и сильнее разлетаться над сценой, я посмотрела на него, а он посмотрел на меня в ответ и рассмеялся.
«Как это вообще все произошло?» – спросил он. И я понимала, что он имел в виду. Он говорил абсолютно обо всем – обо всех сумасшедших поворотах и событиях, случившихся с нами с того самого момента, когда мы впервые исполнили эту песню вместе. Как получилось, что столько лет назад мы записали этот сингл и не поженились сразу после него? И как получилось, что мы поженились годы спустя, родили детей, а потом развелись… и теперь он сидел вот тут, прямо на сцене, играл с детьми и смотрел на меня, слушая все ту же композицию? И все приятные и сладостно-горькие моменты целой жизни нашли свое отражение сейчас в одном простом вопросе.
«Я не знаю», – ответила я. И мы засмеялись оба. Но все же это был тяжелый момент, и, думаю, все на площадке ощущали это. Сам факт того, что после всего пережитого нами я пригласила его для совместного выступления и он приехал меня поддержать, был наполнен всевозможными эмоциями. Как и сама жизнь.
В ночь выступления я сделала то, что делаю редко, – я решила обратиться к аудитории на испанском языке. Я пуэрториканка, но я выросла в Нью-Йорке. И хотя на испанском я говорю достаточно хорошо, он все же не является для меня первым языком. Но мне захотелось сделать это: обратиться к зрителю на родном для них языке. Потому что я хотела, чтобы эта ночь стала волшебной для всех:
«Estas son nuestras últimas actuaciones de the Dance Again tour. Esta gira ha sido un viaje increíble de música y amor. Y ha sido un honor y un placer terminarla aquí en Puerto Rico, donde hice mi primer concierto hace once acos. Y como todos los grandes viajes de amor y música, incluso cuando se terminan, la música sigue…» («Это наши последние выступления в рамках тура Dance Again. Это было уникальнейшее путешествие, наполненное музыкой и любовью, и для меня огромная честь завершить его здесь, в Пуэрто-Рико, где одиннадцать лет назад состоялся мой первый концерт. И как это бывает со всеми путешествиями, наполненными музыкой и любовью, даже если ваш путь подходит к концу, музыка продолжается…»)
На этих словах оркестр начал играть первые ноты песни No Me Ames, и я повернулась лицом к сцене, через пол которой медленно поднимался Марк. Как только толпа сумела разглядеть его лицо, она буквально взорвалась – все вокруг как будто сошли с ума и кричали настолько сильно, что музыкантам пришлось перестать играть. Творилось что-то невообразимое: все кричали, визжали и хлопали… Марк поклонился. И мы начали петь.
Исполнение этой песни с Марком стало для меня прекрасным и идеальным завершением целой главы моей жизни. Возможно, у меня не получилось все, как мне хотелось, но я была настолько горда тем, к чему мы пришли, особенно после всей пережитой боли. Я прошла через два года переживаний, непонимания и грусти, которые в конечном итоге привели меня к исцелению. Это было идеальное начало моей будущей жизни.
Закончив выступление, мы вместе ушли со сцены. Я обнимала его одной рукой, и как только мы оказались за кулисами, он воскликнул: «Вот о чем я тебе говорю!» Он был не менее счастлив и воодушевлен, чем я сама. Он крепко обнял меня и сказал: «Если тебе только что-нибудь нужно…» Его голос оборвался. Мы посмотрели друг другу в глаза.
«Я знаю», – ответила я.
Он сжал мою руку, мы оба улыбнулись… и он ушел.
Но шоу, конечно же, на этом не закончилось. Настало время для меня переодеться и снова выйти на сцену. Потому что теперь пришло время снова танцевать.
Я всегда буду помнить
Арена была погружена в полную темноту. Вдруг на огромном экране над сценой появляется мое изображение. Я предстаю в образе черной бабочки с черной маской на глазах. Ветер развевает мои волосы. Затем на экране начинают высвечиваться цитаты из некоторых моих интервью последних лет: «Я все еще верю в любовь. Для меня она остается по-прежнему самой заветной мечтой. Чтобы по-настоящему любить другого человека, нужно уметь по-настоящему любить себя». Это завершающий аккорд выступления – последняя песня, последнее послание. Я смотрю на зрителей и говорю им следующие слова: «Всегда помните… вы будете жить. Вы будете любить. Вы будете снова танцевать».
Всегда помните… Вы будете жить. Вы будете любить. Вы будете снова танцевать.
Когда я впервые произносила эту мантру, я снимала клип на песню Dance Again. Я хотела, чтобы люди поняли, что в действительности значила для меня эта песня. Это была молитва, в которой я так нуждалась на тот момент в жизни, и я знаю, что многим людям она также нужна, когда они сталкиваются с чем-то подобным. Я пыталась придумать идеальную строчку, которую можно было бы использовать в клипе, простую фразу, благодаря которой можно было бы справиться с любыми трудностями… И вдруг меня осенило: я не собиралась умирать, я собиралась жить дальше. Все должно было обязательно наладиться, мне просто нужно было идти вперед. Я собиралась жить, я собиралась любить, я собиралась снова танцевать… Мне нужно было просто всегда помнить об этом.
Вот и все. В конечном итоге это оказалось той самой точкой, с которой началось мое турне и на которой я хотела остановиться.
После этого послания мое изображение пропадало с экрана и на нем появлялись следующие слова: «Ámate. Люби себя». Затем луч прожектора падал на сцену и я начинала петь.
Любовь… для меня путешествие, а не пункт назначения.
В вопросе любви я неисправимый оптимист.
Мне нужна сказка – это по-прежнему моя самая заветная мечта.
Чтобы по-настоящему любить другого человека, нужно уметь по-настоящему любить себя.
Only got just one life this I’ve learned, who cares what they’re gonna say?
I wanna dance… and love… and dance… again[82].
Да, может быть, я продолжаю верить в сказки, но я хочу найти истинную, настоящую любовь. И мне нужна такая любовь, которая станет возможной только благодаря моей любви к самой себе. Это было моим самым любимым моментом за все время шоу – моментом, когда на словах припева песни Dance Again весь зал начинал прыгать, размахивать руками и подпевать что есть мочи: «Я хочу танцевать… и любить… и снова танцевать!» Восторг, царящий на арене, был несравним ни с чем в мире. Эта феерия пробуждала внутреннее перерождение.
В каком бы городе мы ни выступали, именно эта часть программы позволяла мне понять, что все было не напрасно. Вся боль и сожаления, все сомнения и переживания привели меня к тому моменту, в котором я могла поделиться частичкой себя со всеми этими кричащими, прыгающими и радующимися людьми, подпевающими мне в унисон.
А затем, когда наступала очередь танца, свет над сценой становился приглушенным и начиналось искусство, отражающее саму жизнь… Я исполняла сексуальный, возрождающий и будоражащий все мое существо танец, который всякий раз напоминал мне о том, что жизнь идет вперед и мою жизнь невозможно представить себе без танца.
Это было идеальное завершение шоу – уступающее место началу чего-то нового.