Отец все еще контролирует бухгалтерию. Мама заходит по субботам и слоняется по торговому залу, ей хочется знать, что читают люди, нравится встречать тех же покупателей, о которых она заботилась последние два десятка лет.
Все остальное – на мне.
Сейчас «Blair Books» в моей жизни – это единственное, чем я определенно могу гордиться.
Иногда я, возможно, слишком загружена, и кажется, что дел невпроворот, но я хорошо управляю магазином.
Продажи стабильны, несмотря на все перемены в этом бизнесе. Не многие могут сказать такое. Понятно, что просто остаться на плаву, когда даже крупным сетевым книжным магазинам пришлось закрыться, уже достижение. Но правда заключается в том, что это малая толика того, что вызывает во мне чувство гордости. Больше всего меня невероятно волнует процесс привлечения читателей.
Не реже чем два раза в месяц мы устраиваем встречи с авторами. Мы продаем бестселлеры с их автографами. У нас одиннадцать различных читательских групп и писательских семинаров, на которые каждый может зайти сюда раз в месяц. Наш интернет-магазин процветает. У нас исключительное обслуживание клиентов. Раз в неделю мы предлагаем бесплатные пончики.
Сегодня утром, прибравшись в магазине, я направляюсь в свой кабинет и сажусь за стол, чтобы просмотреть электронную почту. В верхней строчке почтового ящика я вижу сообщение от мамы.
В графе «тема» написано: Ты видела это? В письме – ссылка на статью из журнала Beacon, посвященную Джессу. Должно быть, она появилась сегодня утром. Под ссылкой мама написала: Если захочешь поговорить, позвони мне сегодня в любое время. Я думаю о тебе.
Не уверена, что мне хочется прочитать эту статью, но я не в силах удержаться, чтобы не кликнуть по ссылке.
Джесс Лернер, уроженец Эктона, которому 31 год, был найден после того, как около трех с половиной лет считался пропавшим.
Лернер выжил после фатального падения вертолета, в котором погибли трое других пассажиров. Команда направлялась на съемки на Алеутские острова, когда вертолет упал и разбился. Лернер, которому тогда было 28 лет, считался погибшим. Приблизительно семь недель назад его обнаружило в океане судно, направлявшееся к атоллу Мидуэй.
Мидуэй – бывшая военно-морская база, ныне находящаяся в ведении Службы рыбного и охотничьего хозяйства США. Несмотря на то что атолл расположен далеко в Тихом океане, на трети пути от Гонолулу до Японии, там в любое время года постоянно базируется от тридцати до шестидесяти членов этой службы.
Полагают, что большую часть времени Лернер провел на островке в тысяче километров от атолла Мидуэй, на берег которого он был выброшен. Официальных сообщений о том, как ему удалось спастись, до сих пор не появилось.
Лернеру, госпитализированному сразу после своего спасения, недавно разрешили перелеты, на этой неделе он возвращается в Массачусетс, рейсом, прибывающим в аэропорт «Хэнском Филд». Его родители, Джозеф Лернер и Франсина Лернер, проживающие в Эктоне, с нетерпением ожидают его возвращения. «Мы не в силах выразить всей глубины боли от потери ребенка. И не можем описать облегчения от того, что он нашелся и возвращается домой», – сообщили супруги Лернер в совместном заявлении.
Около десяти лет назад имя Лернера не сходило со страниц газет, когда он побил школьный рекорд в плавании на дистанции пятьсот метров вольным стилем. За год до того, как он исчез, Лернер женился на местной жительнице Эмме Блэр. Когда мы связались с ней, Блэр не пожелала дать нам какой-либо комментарий.
Закончив читать статью, я перечитала ее еще раз. А потом еще раз. Я очнулась только тогда, когда Тина окликнула меня по имени.
– Доброе утро, Эмма, – сказала она, незадолго до десяти часов заходя через черный ход. В ее исполнении, с грубым бостонским акцентом, мое имя звучало скорее как «Эммер», а не «Эмма».
Слово «библиотека» она произносила как «библитека», водяные фонтанчики называла «пузырями» и уходила с работы вовремя, чтобы не опоздать на «вужин».
Мне становится тепло и приятно, когда я слышу бостонский акцент, он ласкает мне ухо. Когда я слышу по телевизору, что кто-то насмехается над ним, я всегда думаю, бывал ли он там. Очень многие в Массачусетсе не разговаривают с бостонским акцентом, а те, кто разговаривает, никогда не станут пырковать афтомобиль в Гавадском дфоре.
То есть они не станут парковаться где-нибудь в Гарвардском дворе.
– Доброе утро, Тина, – сказала я.
Тина – из породы тех служащих, которых больше не сыскать. Ее дети выросли и покинули отчий дом, она домоседка, которая любит читать книги больше, чем кто-либо из тех, кого я знаю. Тина ласкова со всеми, но строга с теми, кто зол. Она скучает по своим детям, которые учатся в колледже, и работает здесь, чтобы отвлечься. Не думаю, что она или ее муж нуждаются в деньгах, которые она здесь зарабатывает. Я не спрашивала ее, но не менее четверти своей недельной зарплаты она тратит на покупку книг с положенной ей скидкой.
Когда мне становится трудно справляться с тем, что связано с управлением магазином, я полагаюсь на Тину.
Еще мне нравится, что она совершенно не стремится подружиться со мной. Мы работаем вместе. Я – ее начальница. Мы относимся друг к другу по-доброму и время от времени хохочем вместе на складе. Только и всего.
Когда моя работа как руководителя только начиналась, мне было трудно установить границы и не обманывать ожидания. Мне хотелось, чтобы все любили меня. Хотелось, чтобы люди чувствовали себя здесь так, словно они – члены семьи, потому что я всегда чувствовала себя в магазине именно так. Но в бизнесе так не делается. И я не нуждаюсь в том, чтобы служащие любили меня. Мне нужно, чтобы они уважали меня и хорошо выполняли свою работу.
Несколько раз я набивала шишки, но я, по крайней мере, могу сказать, что усвоила этот урок. Теперь у меня работает коллектив сотрудников, которые, может быть, приходя домой, жалуются на меня, но гордятся своей работой и помогают мне управлять таким замечательным книжным магазином.
Сегодня я особенно благодарна тому, что не вожу дружбы со своими сотрудниками. Я знаю, что Тина читает журнал Beacon. Я уверена, что она прочитала ту статью, но знаю, что она ни о чем меня не спросит.
Когда в одиннадцать часов в магазине собираются члены «Женского читательского общества Эктона», я начинаю волноваться.
Самолет Джесса приземляется в три часа.
Сегодня Джесс, мой Джесс будет дома.
Три года и семь месяцев тому назад я оставила его в аэропорту Лос-Анджелеса, и сегодня, когда он приземлится, я буду ждать его на аэродроме.
После полудня и до двух часов дня на работе от меня мало толку. Я рассеянна, невнимательна и нетерпелива.
Одной женщине я пробила чек на 16 долларов и 87 центов, а когда она протянула мне двадцатидолларовую купюру, я сдала ей сдачу в 16 долларов и 87 центов.
Мужчина звонит и спрашивает, есть ли у нас в продаже книга «Жутко громко и запредельно близко»[14], а я говорю ему: «Да, у нас есть все книги Джонатана Летема».
Когда я вижу, что Марк, единственный из служащих, которого я охарактеризовала бы как книжного червя, подходит, чтобы помочь мне, я определенно испытываю облегчение.
Пора идти.
Собирая вещи и видя свое отражение в зеркале, в туалете, отчасти сожалею о том, что мы с Тиной – не близкие подруги. Было бы приятно посмотреть на кого-то и сказать: «Ну, и как я выгляжу?» И услышать в ответ: «Ты выглядишь замечательно. Все будет прекрасно».
Идя к машине, я подумываю о том, чтобы позвонить Мари. Возможно, никто лучше, чем она, не сможет подбодрить меня, когда я так нуждаюсь в этом перед встречей с давно пропавшим мужем. Но когда я достаю телефон, то вижу СМС от Сэма.
Я люблю тебя.
Каждый день мы пишем друг другу подобные сообщения, но теперь оно кажется мне одновременно жизнеутверждающим и разрывающим сердце.
Я пристально смотрю на экран, потрясенная тем, что происходит в моей спокойной и стабильной жизни.
У меня есть муж и жених.
Я сажусь в машину и включаю зажигание, запускаю мотор и выезжаю с парковки.
После нескольких лет без мужа, которого я потеряла, он возвращается домой.
Я заезжаю на территорию аэропорта, высматривая, есть ли места на парковке. Смотрю на часы, я приехала на пятнадцать минут раньше.
Я ерзаю в машине, не зная, как не дать волю накопившейся в моем теле нервной энергии. А потом из моего телефона вырывается мелодичный звонок, и я вижу лицо Оливи на экране.
Я отвечаю.
– Как дела? – спрашивает она, даже не здороваясь.
– Не знаю, – говорю я.
– Он уже дома?
– Скоро будет. Джесс должен приземлиться через пятнадцать минут.
– Боже мой, – говорит она.
– Поговори со мной.
– Чем я могу помочь тебе?
Это обычная манера Оливи подходить к делу. Чем я могу помочь тебе? Замечательное качество для подруги. Это значит, что именно она всегда моет посуду, когда остается у тебя дома. Именно она всегда посылает продуманные подарки и забегает тогда, когда это уместно. Но в такой ситуации, как сейчас, она не в своей тарелке.
Потому что она ничего не может сделать.
Все так, как… есть.
– Можно мне, по крайней мере, послать тебе цветы? – спрашивает она.
Я улыбаюсь.
– Не думаю, что цветы помогут мне разобраться с тем, что у меня есть одновременно и муж, и жених, – отвечаю я.
– То, о чем ты говоришь, совершенно абсурдно, – слышу я от Оливи. – Цветы всегда помогают.
Я смеюсь.
– Спасибо тебе, – говорю я, – за то, что тебе удается шутить в такой момент.
– И спасибо тебе за то, что ты считаешь, что прилично шутить о серьезных вещах, – говорит Оливи. – Трейси с этим не согласна.
Трейси – подружка Оливи. Надо сказать, я не вижу никакого смысла в том, что они живут парой. Серьезная и эрудированная Трейси обучает людей грамматике. У нее величественная осанка, она худенькая и эффектная. В Оливи же мне больше всего нравится то, что она всегда говорит первое, что приходит ей в голову, ест то, что поставишь перед ней, и пробует все, что бы ты ей ни предложила.