— А вы думаете, я много знаю? — покачала она головой. На ее губах промелькнула улыбка. — То, что я собираюсь рассказать вам, я знаю наизусть, так как Поль часто повторял это. «Надо жить в ногу со временем, малышка. У нас крупные дела. И первое требование — это расширять их по всем направлениям. Что такое маленькое дело — это все знают. Что такое большое дело? Группа маленьких предприятий, соединенная в одних руках. Централизация и ничего больше! Следовательно, что надо протежировать в наши дни в первую очередь? Маленькие предприятия лопаются — основывают другие. Но если лопнет центральная организация — все погибло. Значит, не надо основывать дирекцию среди маленьких предприятий, рискуя провалить их все сразу. Я скажу тебе, что надо делать. Ты выбираешь город, расположенный в 150 километрах от центра операций. Ты покупаешь там легальное предприятие; важно, чтобы предприятие было респектабельно, давно уже существовало. Именно там ты и устраиваешь дирекцию. Придут тебя проверить, у тебя легальное дело. Ты даже можешь стать уважаемым гражданином. Ты жалуешься жителям своего квартала на полицейских, что они обходят парикмахера, у которого, как всем известно, тайный притончик...» Вам знакомы разговоры такого рода, Ол?— добавила она с улыбкой.
— Думаю, что да. Значит, фирма «Трейверс и Балден» на самом деле руководит преступным синдикатом в районе Сан-Диего? — И так как она согласно кивнула, я заметил: — Организация не так значительна, чтоб быть независимой. .. На кого работает ваш муж?
— На Джо Кэрлоу, так называемого Серенга из Детройта. Но не спрашивайте меня, кто патрон Джо, я об этом ничего не знаю. Но он, конечно, тоже имеет патрона. Моментами я задаю себе вопрос, не покрывает ли синдикат своей сетью всю страну, вам ясно, что я имею в виду? Думают, что достигли вершины, и вдруг обнаруживают, что вокруг никого нет или что тип, занимающий такой-то пост, работает для другого парня, а тот для другого... Короче, это бесконечно.
— Именно имя Поля Трейверса приходит в голову. Я думаю, что это он командует сектором Сан-Диего? — спросил я.
— Верно. Джо дал ему в помощь Денея Балдена, потому что он хотел, чтобы Ден возглавил один из секторов. Когда подумаешь об этом, то прямо смешно.
— В самом деле?
— Смешно до слез, — уточнила она. — Короче, Деней Балден приехал около полутора лет назад, это правая рука Поля. Балден привез свою собственную правую руку, эту морду — Джонни Крейстала. Я знаю, это не понравилось Полю, но Джо из Детройта настаивал на этом; значит, Поль ничего не мог сделать. Со временем Балден и Крейстал примелькались, часто бывали у меня. Ден всегда держался высокомерно, никогда не был сердечным. Людей такого рода я видела каждый день в своем квартале Ла Вале, но те руководили честными предприятиями. Понимаете, что я хочу сказать: люди, думающие, что однажды они окажутся на вершине, дожидаясь этого, опасаются заводить друзей, потому что они не знают, как отвязаться от них впоследствии.
— Вот почему я люблю работу полицейского, — сказал я рассеянно. — Нет необходимости принадлежать к определенному социальному классу. Имеешь дело со всеми. И все обязаны отвечать тебе.
— Джонни был не таким, как Балден, — продолжала она, как будто не слыша меня. — Он всегда казался сердечным, вежливым, полным внимания. Он обращался со мной как с женщиной, а это немало. Два раза Поль и Ден уезжали в Сан-Диего, а Джонни оставался здесь. Он навещал меня, и мы болтали по два-три часа, попивая пиво. Вы понимаете, как товарищи! А потом, шесть месяцев тому назад, Поль и Ден уехали, но на этот раз на десять дней. Однажды вечером, часов в десять, Джонни пришел ко мне пьяный как никогда. Я усадила его в кресло, заставила выпить кофе, классическое средство. В конце концов он смог объясниться более или менее членораздельно: я не поняла всего, что он сказал, но уловила главную мысль. Он сказал, что больше не может. Может быть, он держится не очень лояльно, но никто не имеет права обращаться с ним так, как обращается Поль. Он досадил ему. От Джонни я узнала, что Ден был в Сан-Диего один, а Поль в Лас-Диегос был с девицей по имени Диана Эрист. От ярости я стала дрожать. Затем Джонни пришел в себя. Вы догадываетесь, чем это кончилось. Джонни ушел от меня через пять дней, накануне возвращения Поля. Короче, дела обстояли так. Поль свое лучшее время проводил с крошкой Эрист, а я с Джонни Крейсталом. Самое главное, что все это время Джонни пользовался мной, чтобы шпионить за Полем. Но я поняла это слишком поздно. Без излишнего любопытства он расспрашивал меня о людях, с которыми Поль встречался в Детройте, о его реакции, когда одновременно накрыли четыре тайных притона, и о многом другом. Если я не могла ответить ему сразу, я старалась выведать это у Поля при первой же возможности. Поль в делах всегда доверял мне, и он, конечно, думал, что ничего не изменилось, даже если он почти все ночи проводил в постели другой женщины. И затем, два месяца тому назад, произошла катастрофа. Поль заявил мне, что едет на неделю в Сан-Диего. Я не знала, обманывает ли он меня, но мне было наплевать. Джонни должен был прийти ко мне в восемь часов вечера. Он не пришел. Я прождала до полуночи, потом легла. В три часа ночи Джонни приехал с Денеем Балденом, а с ним были три гориллы!
Балден сказал, что не знает, как мне рассказать о происшествии. Месяцами Поль обворовывал кассу. Заметили это только сегодня утром. Исчезло около ста пятидесяти тысяч долларов, а с ними Поль и Диана Эрист. Как удалось узнать, Поль и Диана — в Южной Америке. Балден успокоил меня, что никто не может считать меня ответственной за это, но они обязаны принять меры предосторожности. Балден уже позвонил Джо в Детройт, и тот приказал следующее: гориллы останутся у меня, некоторое время мне запрещается выходить; никто, конечно, не думает, что Поль такой идиот, чтобы вернуться, но нельзя рисковать, надо быть на месте на тот случай, если он все-таки совершит эту неосторожность. И, — прибавил Балден с расстроенным видом, — есть еще кое-что: Джо уже нанял убийцу, чтоб свести счеты с Полем; эти убийцы — мошенники и достаточно глупы, чтобы понять, что их работа не касается мадам Трейверс.
Первые две недели было еще ничего, я была слишком угнетена тем, что случилось, чтобы противиться. Я говорила себе, если кто-нибудь и знал Поля, так это я. Он был совершенно не способен взять из кассы деньги. Прошел месяц. Ни разу за все это время Джонни не навестил меня. Увидя его, я уступила порыву и бросилась ему навстречу, обняла его за шею и поцеловала. Он ударил меня. Затем он резко сказал, что между нами все кончено и, если бы я не была шлюхой за сто су, я давно бы это заметила.
Следующий месяц я провела дома в компании трех горилл. Надо было постоянно наблюдать за Питом: стоило нам оказаться в одной комнате, как он начинал раздевать меня взглядом. Я старалась быть всегда со всеми тремя парнями и в конце концов сделалась очень ловкой в этой игре. А сегодня после обеда я услышала по радио, что обнаружен труп Дианы Эрист.
— Вы именно поэтому позвонили в полицию?
— Отчасти! — ответила она. — Только из-за Дианы Эрист я поверила, что Поль мог и украсть деньги... Из-за нее. Он ее безумно любил, я знала это. Я подумала: возможно, он потерял голову и совершил эту глупость. Но когда я узнала, что она мертва и что не нашли трупа Поля, я поняла, что вся эта история выдумана. Это кто-то другой украл 150 тысяч долларов и свалил все на Поля. Нужно было принять необходимые меры. Понимаете, какие?
— Две, Марджи, — вежливо заметил я. — Первое — лишить вашего мужа возможности действовать, второе — спрятать его так, чтоб никто не мог найти.
— Иначе говоря, он мертв. Он был мертв уже тогда, когда Ден и Джонни приезжали ко мне.
Я посмотрел на нее с некоторым любопытством.
— Но почему вы так хотите узнать, только ли я грязный полицейский? С точки зрения закона вас ни в чем нельзя упрекнуть. Вы не замешаны в дела синдиката, вы — только жена парня, управлявшего одним сектором. Я могу от вас потребовать только одного, чтобы вы выступили свидетельницей на процессе.
Она внезапно отвернулась.
— Это не все, — прошептала она дрожащим голосом. — Есть еще кое-что, и я хочу рассказать вам об этом, но я чувствую, что не в состоянии. Это слишком отвратительно! Это мерзко! Я не могла бы никому этого рассказать. ..
Она закрыла лицо руками и зарыдала.
Я старался утешить ее, но рыдания только усилились. Тогда я налил в стакан на пять пальцев чистого виски и подал ей. Она вырвала стакан у меня из рук и решительно его опорожнила.
— Еще, — попросила она неуверенно, протягивая мне пустой стакан.
Я снова пошел в кухню. Когда я вернулся в комнату, Марджи лежала поперек дивана, голова на руке, и тихонько посапывала. Я накрыл Марджи одеялом и выпил ее стакан виски, перед тем как уснуть.
Утром я проснулся в восемь часов, вошел в комнату и обнаружил, что Марджи исчезла. На столе я увидел записку:
«Ол, спасибо за все. Я взяла вашу автомобильную куртку: она на пять сантиметров ниже моих колен, и никто (по крайней мере, я надеюсь) не подумает, что на мне почти что ничего нет. Более того: я опустошила ваш кошелек, взяла точно 37 долларов. Мои бриллиантовые серьги у вас на комоде, будьте так любезны сохранить их. Мне надо обдумать свои проблемы. Потом я вернусь. Целую вас. Марджи.
P.S. Животное! Я вся покрыта синяками!
P.P.S. Почему вы не воспользовались моим вчерашним состоянием, чтоб обесчестить меня? Может быть, попытка не была бы лишена интереса!»
Глава седьмая
Когда пробило одиннадцать часов утра, мы были на точке замерзания. Уже полтора часа мы находились в бюро. Первые сорок пять минут Лейверс описывал мне кошмары, которые он испытывал накануне из-за моего отсутствия; следующие сорок пять минут я описывал ему свои собственные кошмары.
В дверь два раза нетерпеливо постучали. Вошла Анабелла Джексон.
— Пришел доктор Мерфи, шериф, — объявила она. — Он хотел бы буквально минутку поговорить с вами.