— В черную мессу? — подсказал я.
Она кивнула.
— Эрист надел что-то черное, вроде длинного темного платья, и совершенно ужасную маску рогатого сатира. Менее чем в пять секунд воцарилось молчание. В погребе не было слышно даже дыхания. Он произнес несколько слов, которых я не поняла, затем закричал от ужаса, стал просить у черного принца принять новичков, готовящихся вступить в ряды поклонников Сатаны. Это меня нисколько не смутило: вино уничтожило все препятствия, и мы все были совершенно безвольны.
Потом он сделал знак помешанному, на котором была маска барана. Они пошли в глубь подвала и вернулись, неся черный аналой. Вокруг него они поставили черные свечи и зажгли их. Затем Эрист объявил, что новички сейчас принесут жертву сеньору Сатане, и показал на меня.
Я не знала, что от меня хотят, а из-за вина совсем не заботилась об этом. Эрист отдал приказание помешанному и Джонни, которое я не дала себе труда выслушать. Вдруг меня подняли за руки и за ноги и положили на черный алтарь. Руки и ноги мои держали, и практически я не могла двинуться.
Все это время маска Эриста была склонена ко мне, и несмотря на вино мне стало страшно. Вдруг из-под платья он достал длинный нож с обоюдоострым лезвием и стал произносить что-то вроде молитвы. Помешанный отпустил мои ноги и пошел в другой конец подвала, потом он вернулся с живым цыпленком, которого передал Эристу. Прежде чем я поняла, что должно случиться, Эрист ударил его ножом, показалась кровь и потекла на меня... — На ее лице появилась гримаса отвращения. — Я стонала, плакала, умоляла Эриста разрешить мне встать. Но меня держали до тех пор, пока из цыпленка не вытекла вся кровь.
Диану это совсем не поразило, Джонни тоже. Что же касается помешанного, то мне кажется, что эта сцена доставила ему несказанную радость. Марджи Трейверс Эрист оставил напоследок. Она противилась еще яростнее, чем я. Я даже подумала, что она обезумела. Диана помогала мужчинам держать ее, но даже втроем они не могли удержать ее в неподвижности. Чем больше она сопротивлялась, тем больше Эрист впадал в экстаз. Он не переставал причитать: «Прекрасный новичок! Идеальный новичок!» Когда ей дали, наконец, подняться, она не могла идти. Эрист принес ей стакан вина, а она- бросила его ему в лицо. В течение двух секунд казалось, что он не верит своим глазам, затем он решительно направился в глубину подвала и вернулся с длинным хлыстом. Именно Джонни уговорил его не сечь Марджи.
— Сомневаюсь, — проворчал я.
— Это кончилось вот таким образом, — заключила Нина. — Это первый и последний раз, когда я присутствовала на черной мессе. Думаю, что и другие тоже, исключая помешанного.
Неожиданно она подняла голову и улыбнулась мне.
— Знаете, когда это рассказываешь, то получается смешно и нелепо.
— Верно, малыш. По крайней мере, с вашей точки зрения. Я счастлив, что вы мне об этом рассказали.
Она стала зевать и потягиваться.
— Скажите, Нина, — спросил я, — вы знаете, какая профессия у Джемса Эриста?
— У него ее нет, — не колеблясь, ответила она. — Он в отставке.
— А вам не кажется, что он слишком молод для отставки?
— Намного моложе, чем кажется, если верить Диане. По ее мнению, он самый грязный из всех, кого только когда-либо носила земля. Самое досадное, говорила она, что он слишком ленив, чтобы зарабатывать свой хлеб в поте лица. Кажется, он находился в постоянных поисках путей для создания себе состояния. Но все его планы неминуемо рушились. Как говорила Диана, он лежит под фиговым деревом и ждет, чтоб фиги сами падали ему в рот, он не протянет даже руку, чтоб сорвать их.
— Благодарю, Нина, — сказал я, поднимаясь.
— Позвоните мне на будущей неделе. Может быть, я буду к вашим услугам, если окажется, что я смогу жить без Джонни Крейстала. Я провожу вас, лейтенант.
— Зовите меня Ол, — предложил я.
Я покинул ее у дверей и стал спускаться по почти вертикальному откосу, ведущему к дороге. Я достиг спуска, когда меня Нина окликнула:
— Ол!
— Да?
Я посмотрел через плечо и констатировал, что под этим углом зрения в силуэте Нины было в самом деле что-то возбуждающее. Она крикнула:
— Может быть, вы не будете ждать будущей недели и позвоните мне раньше? После всего того, что вы сегодня сделали, кто же будет застегивать мне лифчик?
— Если у вас будут в этом серьезные затруднения, позовите меня, я тут же примчусь, — прокричал я в ответ.
— Если будут серьезные затруднения, то я примчусь к вам сама с лифчиком в руках!
Ока помахала мне, повернулась и вошла в дом. Я прошел метров десять и вдруг сообразил, что никогда не видел, чтобы ее очаровательный задик так кокетливо вихлялся. Возвращаясь домой, она позаботилась о том, чтобы я не пропустил ничего из этого занимательного спектакля. Интересное наблюдение!
«Честное слово, лейтенант Ол Киллер, — весело сказал я себе, — перед вами, кажется, открываются новые перспективы!»
Глава девятая
Когда я приехал в замок Парадиз Плейдж, Джемс Эрист, наклонившись над балюстрадой своей веранды, что-то вырезал из куска дерева перочинным ножом. Сцена была пасторальная; я даже подумал, не играет ли Эрист эту комедию, чтобы доставить удовольствие своим соседям и помешать им жаловаться на шуршание крыльев демона и на следы раздвоенных копыт, которые они находят на своих лужайках.
Услышав мои шаги, он повернул голову, и казалось, что солнце заиграло в его седеющей шевелюре.
— Лейтенант Виллер! — обрадовался он. — Очень мило, что вы сдержали слово. Когда люди обещают сохранить со мной контакт, я им не верю. В наши дни важны только слова, об их смысле никто даже не думает, не правда ли?
— Только не полицейские, — заметил я. — Одной из самых главных обязанностей полицейского является поддержание контакта с людьми.
— Значит, вы думаете, лейтенант, что профессия полицейского — это искусство?
— Нет, не искусство, — произнес я откровенно. — Скажем, скорее ловкость. В самом деле, большая часть опытных полицейских, которых я знал, сделали карьеру.
— Я в восторге, — игриво ответил он. — Но вы пришли не для того, чтобы обсуждать вопросы искусства и специальности, лейтенант?
— А вы устроились на своей веранде только для того, чтоб строгать ату деревяшку? — парировал я. — Эта деревяшка не похожа на произведение искусства, а как растопка бесполезна.
— Предлагаю договор: я бросаю свою деревяшку, а вы пустую болтовню.
— Договор заключен.
Небрежным жестом он бросил кусок дерева через плечо, потом посмотрел мне прямо в глаза; в его стальных зрачках мерцала искорка. Он сказал:
— Так о чем же вы хотите поговорить со мной, лейтенант?
— О вашем подвале и о мессе, которая там недавно происходила,— ответил я.— Только вот об этих трюках.
— Вы пытаетесь вмешаться в мою частную жизнь? — спросил он ледяным тоном.
— Если бы это было так, мы не болтали бы здесь с вами. А что, ваша частная жизнь — запрещенная тема? Я могу снять запрещение официальным путем.
— Угрозы, лейтенант?
— Если хотите, —холодно произнес я.
— Вы быстро отказались от болтовни, — констатировал он.
Эрист встал и потянулся. Он был хорошо сложен.
— Признаюсь, лейтенант, мои занятия довольно специфичны. Но то, что я делаю под своей собственной крышей, касается только меня.
— Оргии, месье Эрист? — я грустно покачал головой. — Оргии касаются полиции, под чьей бы крышей они ни проходили.
— Я не организую оргий у себя дома, — сухо ответил он. — Источники вашей информации не очень точны, лейтенант.
— Месье Эрист, — сказал я с недоброй улыбкой, — у полицейских есть некоторые привилегии, в частности, они не очень вежливо могут вести себя, если их это устраивает. Я не слишком часто этим пользуюсь, большинство моих коллег прибегает к этому чаще. Мне было бы достаточно поклясться, что я почти уверен, что в вашем подвале есть самогонный аппарат и что вы тайно гоните самогон, чтобы получить мандат на обыск и перевернуть ваш подвал вверх ногами. Ну, так хотите вы, чтобы мы поговорили о черной мессе, которая недавно происходила у вас в доме?
Его лицо от бешенства покрылось пятнами.
— Отлично, — глухо прошептал он, — что вы хотите узнать?
— Кто был этот помешанный?
— Кто, кто?
— Хорошо, я изложу вам это в более изысканных терминах, — насмешливо сказал я. — Кто тот сумасшедший, обладающий атлетической фигурой и глазами стопроцентного идиота?
— Я все-таки не понимаю!
— Были вы, Джонни Крейстал, а кто был третий мужчина?
— А! —он медленно покачал головой. —Мой молодой друг, который время от времени приезжает в Парадиз Плейдж. Томми Малроу.
— Кто этот парень? Что-то вроде дьявольского инструмента? — поинтересовался я.
— Вы вынуждаете меня отвечать на ваши вопросы, лейтенант. Но, по крайней мере, увольте меня от своего юмора, который слишком ребячлив!
— А что вы подмешали в вино?
— Это было совершенно обычное вино, — пожал он плечами. — Калифорнийское вино. У меня нет средств для того, чтобы угощать более дорогими винами.
— Ваше калифорнийское вино быстро заглушило все сдерживающие центры у гостей. Мне нужно повторить свой вопрос?
— Мой первый ответ — чистая правда, — сказал он скрипучим голосом.
Я перешел к другой теме.
— Что вы хотели сказать дословно, когда заявили, что Марджи Трейверс «идеальный новичок»? Как мне говорили, она чуть не сошла с ума, пока вы орошали ее куриной кровью. Вот этот акт вы не находите отвратительным, господин Эрист? Это у вас часто бывает? — засыпал я его вопросами, вложив в голос все мое презрение.
Казалось, что в пепле его серых глаз зажегся огонь. Он, шумно дыша, сделал шаг ко мне, сжимая и разжимая кулаки.
— Никаких глупостей, месье Эрист, — предупредил я спокойным тоном. — А то я вас как новичка отправлю в городскую тюрьму.
Мгновение он нерешительно покачивался, с силой стиснул зубы, а лоб его покрылся крупными каплями пота. Прошло несколько секунд, как вдруг огонь в его глазах погас, зубы и пальцы разжались.