По всему замку прилипли к окнам придворные, приглашенные мамаши, счастливые отцы и их принаряженные отпрыски:
— Какая прелесть!
— Это Шпигельмейстер сделал?
— Разве нынче круглая годовщина победы над Гельмом?
— Очаровательно!
— Это в честь праздника? Как натурально!
— Из чего он сделан?! — наперебой кричали они.
Четырнадцать принцев прыгали от восторга, били в ладоши и целились из игрушечных арбалетов и пистолей. Гуммиэль, храня на лице благосклонную улыбку, тревожно перешептывался с Парагоном: дракона он никому не заказывал.
За стенами замка что-то грохнуло, с балконов раздался дружный визг, и король вскочил с трона.
Огромный крылатый ящер, пахнущий раскаленным железом и гарью, кружил над замком, заходя то справа, то слева:
— Я, последний потомок дракона Гельма, зверски умерщвленного вашим королем, явился сказать своё слово!
От драконьего голоса стекла в многочисленных высоких окнах полопались с жалобным звоном. Музыка взвыла и стихла. По дорожкам парка в панике забегали павлины и садовники, которые вопили громче птиц.
— Ваше Величество, этот дракон настоящий! — прорезал общий гвалт пронзительный голос канцлера. — Мастер тут ни при чем!
За окном мелькнул драконий хвост, заканчивающийся острым трезубцем и опутанный сорванными гирляндами. Принцы бросились врассыпную. Придворные пёстрым стадом метались по бальному залу, сшибая вазы с цветами и топча осколки. Под ногами у них, жужжа и подпрыгивая, путались машинки для чистки обуви, многоногие сервировочные столики и прочая обезумевшая механическая шушера.
Кристабель налетела на сыновей, как наседка на цыплят, и вскоре ошарашенных принцев, всех четырнадцать штук, заперли в погребе. Белокурая кукла, похожая на королеву, бежала следом и причитала: «Корримель! Тирритель! А я? А меня?», но никто не обращал на неё внимания. По фарфоровому личику бежали слезы, крупные, как вишни.
Его Величество Гуммиэль, повелитель морей, драконоборец и владыка попутных ветров, мячиком вскочил на трон и завопил, топая ножками:
— Да прекратите! Прекратите же наконец!
Горящие алым огнем драконьи глаза заглянули в окна замка:
— Эй вы, жалкие людишки! Куда вы все попрятались? Кто из вас осмелится говорить со мной? — пророкотал звероящер.
На борту «Гиппокампуса» Зильбер аж в ладоши хлопнул от удовольствия:
— Дело говорит господин дракон. Кто ж его надоумил?
— Наследственное, — запыхавшийся Филин смотрел на самую высокую башню замка, словно надеялся разглядеть в освещенном окошке знакомую фигурку. — Конрад говорил, что он-де сынулю к плаванию готовил…
— Хорошо готовил, — Инго напряженно вглядывался в небо, откуда минуту назад упал серым воробьем.
— Капитан, сэр, можно я тоже в трубу посмотрю? — взмолился Лёвушка, едва взбежав на борт.
У Юлечки, застывшей посреди коридора в замке, подзорной трубы не было. Она и так видела дракона вполне отчетливо. И почти сразу узнала его: «Ой, так это Царапкин! — Она шмыгнула за какую-то ширму и мгновенно натянула зелёное платье. Авось её никто не заметит среди орущих кукол. — Слышите? — позвала она колдунов. — Дракон нашёлся! Я его знаю! Что? Что? На корабль? Ага, бегу! Потом перезвоню!»
А дракон снизился, эффектно сшиб хвостом изящный садовый павильончик и проревел:
— Знайте: я сотру ваш город с лица земли и сожгу вас в пепел, если вы не заплатите то, что мне причитается! Сто пудов! Я требую, чтобы вы отдали мне прекрасную принцессу! — и дракон взмыл вверх, выпустив устрашающий клубок пламени.
— Ну Конрад, ну зверюга! — Зильбер передал Лёвушке трубу. — Скоро папеньку перерастёт. Один хвост локтей сорок длиной, а маневренность какая!
— Вижу, — вздохнул Филин. — Лизавету мне перепугает, пижон. Слетать, что ли, проконтролировать.
— Не надо, — быстро сказал Инго. — Он же там палит по чём попало. Мы и так еле проскочили. А Лизка сообразит.
И Лиза совсем не испугалась. Ещё чего, будут настоящие принцессы бояться своих собственных придворных драконов! «Ай да Костик! — покинутая всеми и очень этим довольная, Лиза прилипла носом к стеклу. — То-то все эти соратнички на уши встали! Вон как забегали!»
Внизу, по украшенным флагами и гирляндами аллеям, носилась челядь. Стражники беспомощно замахивались алебардами — как муравьи соломинками. Снова что-то грохнуло, и звонко посыпались стёкла, и придворные заверещали, как стадо свиней. В башне Амальгамссена визжали, плакали и колотили фарфоровыми кулачками в дверь запертые куклы.
Дракон носился над парком, устрашающе помахивая чёрно-красными крыльями.
— Я хочу получить её сегодня же, сейчас же! Ибо я голоден! Ибо голоден я! Поторопитесь, смертные, или я разнесу замок! Жрать хочу! — заревел дракон так, что по парусам «Гиппокамуса» пробежала дрожь.
Ю-Ю неотрывно следила за драконом всю дорогу из замка до гавани. И теперь она тихонечко поднялась на борт, крадучись подобралась поближе к Филину и слушала, не скажет ли он чего полезного про кружившего в небе Костю. Надо же, дракон-то всё это время был под рукой! Столько времени зря пропало! Ну что же он до сих пор пламя-то не изрыгал? А вдруг не умеет?! Тогда вообще всё коту под хвост!
— Жрать давайте! — разорялся дракон.
«Пусть только попробуют пожадничать! — фыркнула Юлечка, но вслух ничего не сказала. — Он им такое устроит!»
Король Гуммиэль, похоже, прекрасно это понимал, но отдавать одну-единственную принцессу, которой только-только разжилось королевское семейство, ему было жаль. Он так перепугался, что вместе с канцлером промчался по коридору мимо Лизы и даже её не заметил. Замечательная штука — гобелен, прятаться за ним удобно.
— Канцлер! Парагон! — вопил король. — Придумайте же что-нибудь!
— Можно, конечно, пажа, какого не жалко, девочкой переодеть… — на бегу прикинул канцлер, пряча крысиные глазки. — Или эту, которая фрейлиной назвалась, найдем и отдадим.
— В любом случае… настоящую девчонку… тоже в погреб. — Малиновый Гуммиэль утирал пот и тяжело дышал. — Волоките её вниз, живо!
Через минуту с винтовой лестницы до повелителя морей и доблестного драконоборца донесся чей-то тоненький визг, а потом — яростная брань канцлера:
— Запытаю! Сотру в порошок! Измельчу! Где? Кто посмел? Ключи мои, ключи! — орал он.
— Что там? — крикнул король, задирая голову.
— Украли! — канцлер волок вниз по лестнице верещащую рыжую куклу. — Подменили!
— Долго мне ещё ждать? — раздался снаружи сердитый рык, сокрушивший остатки роскошных витражей. Стайка кукол бросилась по парку врассыпную.
Над парком взметнулся столб огня — такой высоты, что его прекрасно было видно и на борту «Гиппокампуса».
— Давай, сынок! — с чувством сказал Зильбер и пристукнул костылем. — Сделай из них пудинг с изюмом, мой мальчик! Ах, какой пират вышел бы из этого паренька! Какой морской разбойник!
— Р-разбойник! Карр-раул! — подтвердил Визирь, подпрыгнув на плече у Зильбера. — Конр-рад стр-рашен!
— Разбойник из него уже вышел, — озабоченно сказал Филин, вглядываясь в пылающий королевский парк. — Не морской и не воздушный, а, по-моему, универсальный. Вселенского масштаба. Лев, что он там вытворяет?
— Палит по золотым статуям, — с глубоким удовлетворением сообщил Лёвушка. — О! Ещё одну расплавил! Метко! И фонтаны все всмятку! И пруды кипят!
Стоило стражникам вытащить брыкающуюся механическую девочку на середину газона, как дракон в гневе прорычал:
— Меня — динамить?!
Стражники едва успели броситься в кусты. Ослепительная вспышка пламени — и от куклы осталась только чёрная воронка в опалённом газоне.
— Парагон! Он мне весь замок разнесет! — орал Гуммиэль. — Не стойте столбом! Немедленно! Шпигельмейстера сюда! Катапульту! Самую лучшую! Антидраконовую! Отравленную!
— Сию минуту! Где мастер? — Парагон вцепился в одного из гвардейцев.
— Нигде нет! — козырнув, отрапортовал тот. — Весь замок обыскали. Бежал, не иначе.
— Измена! — взвизгнул король.
Придворные высыпали на уцелевшие балконы:
— Пропустите, не давите!
— Я ничего не вижу!
— Папа, мама, можно, мы тоже посмотрим?
— Это теперь каждый год будет?
— Адмирал, вы стоите на моей ноге!
— Вы пролили на меня крюшон!
— Это не я, это столик!
— Да где же бинокли?!!
А разошедшийся дракон только входил во вкус:
— Подать мне принцессу, а то я вашу халупу на кирпичики разнесу!!! — Он махнул хвостом и, как тростинку, сломал столетний дуб. А потом взял и обрушил башню Шпигельмейстера. Замок закачался и затрещал. Счастливые родители, которым так и не вручили прекрасных фарфоровых дочерей, горестно взвыли.
«Он же меня, чучело шипастое, никогда не найдёт! — сообразила Лиза, озираясь по сторонам. — Надо подать сигнал, но как? Платочком с башни помахать? Так ведь и башни уже нету! Бр- р-р, хорошо, меня там не было!» — И тут Лизу осенило. Фейерверк! Она опрометью бросилась к лестнице на северную башню. Ступеньки были крутые, туфли опять скользили. Ну что это такое!
Наконец она почти что на четвереньках выползла на площадку. Фейерверки на северной башне были заготовлены на совесть, корзинами, как хворост. Лиза с трудом справилась с огнивом, ухватила первую попавшуюся шутиху и в отчаянии глянула в небо. Ещё слишком светло! Ничего не выйдет! Она в сердцах сорвала дурацкий златокудрый парик и швырнула его вниз. Так, что у нас тут в корзине?
Разоренные фонтаны извергали беспорядочные потоки воды во все стороны. Над парком взрывались трескучие огни фейерверка, а Лиза, охрипнув, подскакивала на площадке башни и махала здоровенной бенгальской свечой:
— Конрад! Костик! Я тут! Тут я! Да Царапкин же!
— Ах вот она где! Оттянись в своём формате! — и с этим боевым кличем дракон ринулся прямо на Лизу.
Она задрала голову и ойкнула. Костя Конрад с прошлого года явно подрос. «Ой, а как же он меня хватать собирается?» — успела подумать Лиза. А потом не выдержала и завизжала. Ну и пусть! Так даже убедительнее!