куда же возьмется такой бык?” – “А откуда возьмется в Спарте прелюбодей?” – откликнулся, засмеявшись, Герад».
При возможных остатках формы группового брака, трудно представить, чтобы супружеская неверность и сексуальные отношения вне брака могли быть в Спарте освещены законом. Только в Спарте вступление в брак было обязательным и закрепленным законом. В Афинах, например, Солон не только отказался ввести такой закон, определив, что «женщина – мертвый груз на жизни мужчины», но также стал основателем первого публичного дома (550 г. до н. э.). В Афинах был широко распространен и даже поощряем гетеризм. Демосфен говорил, что уважающий себя грек должен держать при себе, помимо жены, гетеру – «для душевного комфорта». Перикл из-за связи с милетской гетерой Аспасией развелся со своей женой. Помимо Афин другим центром эллинской проституции был Коринф, где действовал богатейший храм Афродиты, широко практиковавший храмовую проституцию. Существовал даже союз храмовых проституток-«антивесталок».
Совсем другая атмосфера царила в Спарте. Ликруг, согласно Плутарху, ввел закон, по которому холостяку приходилось распевать публично позорную песню. Тех, кто медлил с браком, не допускали на гимнопедии. Подтверждает это также история с неженатым спартанским полководцем Деркилидом, которого юноша не почтил вставанием, да еще крикнул ему: «Ты не породил никого, кто потом уступит дорогу мне». Такое непочтительное поведение было встречено всеобщим одобрением.
Солон и Перикл.
Афины, без стеснения наполнившие город публичными домами, уличными проститутками и гетерами, не испытывали больших проблем с супружескими изменами. Фактически они были постоянными и санкционированными. Вместе с тем, измена, не связанная с проституцией, каралась достаточно сурово. Изменившей мужу женщине запрещалось посещать храмы и пользоваться украшениями, а при нарушении запрета она могла подвергнуться избиению. Сводники могли наказываться смертью. Плутарх приводит обычаи других городов, когда прелюбодеек публично выставляют на позорное место и снабжают позорными прозвищами.
Антиспартанские настроения, как видно из «Древних обычаев», возникли в период упадка Спарты, когда ее нравы подверглись разложению. Но до того в течение пяти веков спартанцы пользовались в Элладе доброй славой. В сочинении «Древние обычаи спартанцев» указано, что даже и в период упадка «одни лишь лакедемоняне благодаря тому, что в Спарте еще теплились слабые искры Ликурговых установлений, осмелились не принимать участия в военном предприятии македонян». Имеется в виду грабительский поход Александра Македонского в Малую Азию.
Порнографический навет
Еще один домысел о спартанцах связан с современной трактовкой: якобы, в сугубо мужских спартанских сообществах был широко распространен гомосексуализм. Домысел этот может быть обоснован тем, что подобное известно из более поздней истории. Скажем, среди японских самураев, лишенных всякого общения с женщинами, гомосексуализм практиковался и не осуждался. Но в Спарте подобных ограничений не было. Напротив, свобода женщин была беспрецедентна в сравнении с другими греческими государствами.
Современный интерпретатор приписывает Платону слова, якобы, сказанные непременно о Спарте:
«Горстка любящих и возлюбленных, сражавшихся плечом к плечу, могла победить целую армию. Для любовника было невозможно бросить оружие и бежать из рядов воинов на глазах у своего возлюбленного. Он предпочел бы тысячу раз умереть такому унижению… Самых трусливых воодушевлял Бог любви, и они становились равными любому смельчаку».
На самом деле читаем в «Пире» речь Федра:
«И если бы возможно было образовать из влюбленных и их возлюбленных государство или, например, войско, они управляли бы им наилучшим образом, избегая всего постыдного и соревнуясь друг с другом; а сражаясь вместе, такие люди даже и в малом числе побеждали бы, как говорится, любого противника: ведь покинуть строй или бросить оружие влюбленному легче при ком угодно, чем при любимом, и нередко он предпочитает смерть такому позору; а уж бросить возлюбленного на произвол судьбы или не помочь ему, когда он в опасности, – да разве найдется на свете такой трус, в которого сам Эрот не вдохнул бы доблесть, уподобив его прирожденному храбрецу? И если Гомер говорит, что некоторым героям отвагу внушает бог, то любящим дает ее не кто иной, как Эрот». И далее: «Ну, а умереть друг за друга готовы одни только любящие, причем не только мужчины, но и женщины».
Только извращенный ум наших современников, смешивающий любовь и секс, может найти здесь нечто гомосексуальное. И только некий «социальный заказ» может приписать Спарте свободную игру мыслями, записанную Платоном.
Гомосексуальная версия опирается на все того же Плутарха, в сочинении которого есть строки, посвященные формированию «царского отряда», подобного тому, который мы знаем как «300 спартанцев»:
«Священный отряд, как рассказывают, впервые был создан Горгидом: в него входили триста отборных мужей, получавших от города всё необходимое для их обучения и содержания и стоявших лагерем в Кадмее; по этой причине они носили имя „городского отряда“, так как в ту пору крепость обычно называли „городом“. Некоторые утверждают, что отряд был составлен из любовников и возлюбленных. Сохранилось шутливое изречение Паммена, который говорил, что гомеровский Нестор оказал себя неискусным полководцем, требуя, чтобы греки соединялись для боя по коленам и племенам, вместо того, чтобы поставить любовника рядом с возлюбленным. Ведь родичи и единоплеменники мало тревожатся друг о друге в беде, тогда как строй, сплочённый взаимной любовью, нерасторжим и несокрушим, поскольку любящие, стыдясь обнаружить свою трусость, в случае опасности неизменно остаются друг подле друга. И это не удивительно, если вспомнить, что такие люди даже перед отсутствующим любимым страшатся опозориться в большей мере, нежели перед чужим человеком, находящимся рядом, – как, например, тот раненый воин, который, видя, что враг готов его добить, молил: „Рази в грудь, чтобы моему возлюбленному не пришлось краснеть, видя меня убитым ударом в спину“. Говорят, что Иолай, возлюбленный Геракла, помогал ему в трудах и битвах. Аристотель сообщает, что даже в его время влюблённые перед могилой Иолая приносили друг другу клятву в верности. Вполне возможно, что отряд получил наименование „священного“ по той же причине, по какой Платон зовёт любовника „боговдохновенным другом“».
Конечно же, современному скабрезнику не заметить слов «некоторые утверждают», которые свидетельствуют лишь о предположении. Как не заметить и того, что термин «любовники» в древнегреческом языке мог вообще исключать телесную сексуальность.
Относительно данного текста надо указать, что он относится вовсе не к Спарте, а к Беотии того периода, когда в результате переворота из Фив был изгнан спартанский гарнизон и проспартанская олигархия (379 г. до н. э.). Полагают, что это было воссоздание прежнего отряда фивян, которые сражались на стороне персов в битве при Платеях и полегли там поголовно – все 300 человек. Воссозданный отряд успешно сражался против спартанцев в битве при Левктрах (371 г. до н. э.), а в 338 году был полностью перебит македонянами в битве при Херонее.
Плутарх описал гибель отряда так:
«Существует рассказ, что вплоть до битвы при Херонее он (отряд) оставался непобедимым; когда же после битвы Филипп, осматривая трупы, оказался на том месте, где в полном вооружении, грудью встретив удары македонских копий, лежали все триста мужей, и на его вопрос ему ответили, что это отряд любовников и возлюбленных, он заплакал и промолвил: “Да погибнут злою смертью подозревающие их в том, что они были виновниками или соучастниками чего бы то ни было позорного”».
При всей литературной напыщенности этого текста, он имеет под собой некую основу, поскольку Филипп II после победы в битве был крайне милостив к пленным афинянам, которых отпустил без выкупа, а также отказался от разрушения Афин, и чрезвычайно недоброжелателен к изменившим ему фивянам, с которых взял выкуп даже за право похоронить павших. Еще в начале XIX века на месте битвы были найдены обломки огромной скульптуры раненного льва, воздвигнутой фивянами, а также останки 254 воинов.
Филипп II.
Никогда не бывавший в Греции поэт Афиней, живший на рубеже 2–3 вв. н. э. (то есть, спустя четыре века после падения Спарты) в Египте, а потом в Риме, писал, подражая Платону и его «Пиру». В одном из диалогов есть такие строки:
«Так спартанцы осуществляют жертвоподношения богу Эросу перед воинами, выстроенными для боя, потому как полагают, что их спасение и победа зависят от дружбы между мужчинами, стоящими в строю… И опять, так называемый Священный отряд в Фивах состоит из любовников и их избранников, проявляя таким образом величие бога Эроса в том, что бойцы отряда избрали погибель со славой перед невзрачной мизерной жизнью».
Эти строки – также подарок для любителей приписывать грехи своего общества древним. Извращенный ум непременно пропустит слова «как полагают» и отнесет сказанное именно к гомосексуализму. Эротизм и сексуальность теперь предпочитают отождествлять, не понимая существенной разницы между божественным и человеческим.
В противовес всем этим домыслам в «справке», названной «Древние обычаи спартанцев», ясно и недвусмысленно говорится:
«У спартанцев допускалось влюбляться в честных душой мальчиков, но вступать с ними в связь считалось позором, ибо такая страсть была бы телесной, а не духовной. Человек, обвиненный в позорной связи с мальчиком, на всю жизнь лишался гражданских прав».
Очевидно, что рядом с взрослыми воинами в битве не могли стоять мальчики. Они не являлись воинами, ибо не завершили подготовку, которая продолжалась до 20 летнего возраста. Спартанские отряды не позволяли стоять рядом даже землякам – воины из одной местности рассеивались по всему войску.