– Привет, Коул, – ответили все.
В итоге им удалось арендовать лишь маленькую лодочку, и пришлось делать несколько ходок, чтобы переправить на тот берег всю компанию. Уоллас вызвался ехать последним, оттого что нервничал и хотел всем угодить. В лодке с Миллером и Ингве он оказался только к закату. Лодка покачивалась на воде, Миллер, сидевший на веслах, вел ее к той оконечности полуострова, где берег был серый, песчаный и усыпанный сосновыми иголками.
Пришвартовав лодку, они двинулись вдоль берега, потом забрались на поросшую деревьями насыпь. Из темноты доносились голоса, тут и там виднелись костры, вокруг которых собрались другие компании. Ингве, который нес сумку с едой и остальными вещами, быстро шел впереди. А Уоллас и Миллер тихонько шагали следом, за всю дорогу не обменявшись ни словом.
Уоллас искоса поглядывал на него – лицо неприступное, волосы очень темные. Перед глазами все плыло, его даже подташнивать начало от радостного волнения – наконец-то он здесь, с этими людьми. Он так долго этого добивался, и вот сегодня мечта его сбылась. Над головой стонали, раскачиваясь на ветру, деревья. Тут, в лесу, Уоллас чувствовал себя как дома: с деревьями он всегда хорошо ладил.
Наконец, они вышли к кострищу. Ребята уже развели огонь и начали что-то жарить. Ингве стал доставать тарелки и приборы. А Уоллас уселся на бревно рядом с Коулом и вскоре выяснил, что тот тоже любит теннис. Они принялись взахлеб обсуждать его, лица их то и дело озарялись золотыми и рыжими всполохами от костра.
Кто-то вызвался сказать тост. Открыли бутылку недорогого шампанского. Все переглянулись. И улыбнулись друг другу. Лукас откашлялся:
– Ребята, знаете что? А ведь это она. Наша жизнь. Она начинается сегодня.
– Черт возьми, а ведь точно, – хлопнул его по спине Ингве. – Совершенно верно.
– За жизнь, – провозгласила Эмма, поднимая пластиковый стаканчик. В вине, извиваясь и дрожа, плясали языки пламени. На поверхности вскипали золотистые пузырьки. Уоллас тоже поднял стаканчик.
– За жизнь, – негромко подхватили все на разные лады. А затем принялись повторять те же слова снова и снова, все громче и громче, вкладывая в них все свои мечты, все надежды на будущее – «За жизнь!». И смех их звенел в темном лесу, а на том берегу, что остался позади, люди тоже смеялись, плакали, ели и болтали обо всем на свете, как было и будет всегда.