Екатерина Чекмаева
Тане нарастили ресницы. Она потом подходила к каждому встречному с вопросом: ну как я вам? А окружающие подбирали комплименты (отпечаталось восхищенное от соседки: ого, ну ты теперь как буренка).
Вспоминаю, как Таня поначалу передвигалась на кровати, потом на коляске. Теперь ходит (вот что хороший уход делает).
Ольга Николаевна только вернулась из дому. По ее признанию, больше всего соскучилась по возможности курить на улице. Счастливая, наверстывает.
А красавцу Виталию Алексеевичу в четверг исполнится восемьдесят. Весь хоспис трепещет, предвкушая, какой бы праздник устроить. Медсестры шушукаются. Подхожу: обсуждают праздник.
Вчера на концерте Михаил Иванович с женой, взявшись за руки, слушали песни Магомаева. Было так здорово, при взгляде на них сложно сдержать слезы, так трогает! Пронзительно. Порой в людях столько любви, что прямо сердце разрывается от масштаба их чувства…
А после концерта мы угостили их специально приготовленными шаньгами (Михаил Иванович обмолвился). Спрашиваю: как, нравится? Он вальяжным тоном бывшего летчика: есть можно. И съел несколько штук.
Анастасия Лаврентьева
У нас сегодня «открылось» кафе-мороженое «Ностальжи» – с железными креманками, шариками пломбира, шоколадной посыпкой и красивыми буфетчицами.
А еще закрыли гештальт волонтера: в детстве ей никогда не доставалось в кафе мороженое «Солнышко» – с желтым вареньем и печенькой, а спустя сорок лет досталось.
Дмитрий Левочский
Когда я начал работать в хосписе, мне говорили: «Легче знакомиться с пациентом, заходя с угощением. Легче с приглашением на концерт, а вот так вот, без повода, очень трудно».
Мне трудно всегда. Я про себя думаю: вот лежал бы я в палате. Телевизор бубнит, кислородный концентратор дышит хрипло, люди какие-то на кроватях рядом, запах спирта, усталости, а тут тебе: «Мы вас на концерт приглашаем, хотите?»
Я бы, наверное, точно решил, что меня жестко глючит. А может быть, и не решил, просто не ответил бы ничего, отвернувшись обратно в медицинский сон и покой.
К счастью, люди думают, чувствуют, а самое главное – поступают не так, как я.
– Виталий Сергеевич, вы любите классическую музыку?
– Да!
Глаза загораются, оживляются. Он похож сейчас на древнегреческого философа, которому в голову пришла эврика.
– Поедем слушать?
Он немного напрягается, а потом вдруг декламирует стихотворение, в котором были слова про то, что ласточки несут меня на концерт.
– Последний! – возвещает он.
– Ну почему же последний? – я стараюсь говорить бодро и спокойно. – Не надо так.
– Ну может, не последний, – отмахнулся Виталий Сергеевич, – один из последних. Конечно, поехали! Несите меня, ласточки.
Это не первый случай, кстати, когда меня сравнивают с птицей. Была еще женщина с дивным небесным именем, которая сказала мне, когда я подошел к ее кровати:
– Я ждала вас. А вы прилетели, как какая-то птица невероятная. Сейчас присядете ко мне на кровать и споете мне что-нибудь на птичьем, да?
Смеялась тогда, да и я с ней. Медсестры и врачи звали ее между собой «Моя любовь». А она и была такой – всегда ласковой, даже восторженной какой-то.
Концерт крутой был. Пришла Катя, моя давняя подруга и бывшая коллега, виолончелистка. Тягучие звуки плывут по холлу, свет приглушен, слышно дыхание. Виталий Сергеевич всегда слушал музыку с закрытыми глазами. Я думал, что он спит, но он не спал, оказывается, слушал так. И всегда требовал, чтобы его вперед вывозили, поближе к музыкантам:
– Мне билет в первый ряд, пожалуйста. Не забудьте, я должен быть ближе.
Поет виолончель, у Кати закрыты глаза, и инструмент старинный тихую историю рассказывает.
Толкается виброзвонок телефона, лезу в карман. Сообщение от постовой медсестры: «Дима, у нас ушли два человека. Мы сейчас провезем их мимо холла. Пожалуйста, попроси музыкантов играть, не останавливаясь».
Виолончель поет, сплетаясь звуками с фортепьяно, закрыты глаза у Кати и Виталия Сергеевича. Сзади скрип каталки, ушедших людей везут в комнату прощания, мимо музыки, мимо нас, все еще живых.
После концерта Виталий Сергеевич открывает глаза и говорит:
– Жизнь продолжается.
Потом еще и еще раз, это его любимая реакция на то в хосписе, что вызывало в нем нежность и вдохновение.
Мы с волонтерами наливаем всем кофе, болтаем с Катей о минувших днях. Слышу, как сзади Виталий Сергеевич пытается знакомиться:
– Простите, милая дама, я, к сожалению, не знаю вашего имени. Вам понравился концерт? Вы любите классику?
Его собеседница не может разговаривать, но улыбается, становясь моложе сразу. Этот ответ вполне его удовлетворяет.
– Жизнь продолжается, – говорит Виталий Сергеевич, салютуя ей чашкой кофе с молоком. – Жизнь продолжается.
Потом иногда мы беседовали с ним. Не очень часто, сказывается бешеный темп событий в хосписе, но всегда приятно было, интересно. Он говорил, что был когда-то профессором одного крупного научного учреждения. Это могло быть неправдой, но я ему верил. Очень уж осмысленные глаза. Очень уж философский лоб и выстроенная речь. И всегда говорил он мне, как присказку, как рефрен:
– Жизнь продолжается. Да, Дмитрий?
Он ушел сегодня вечером. Не дождался концерта детского хора с рождественскими песнями, который будет завтра. Последним его концертом тоже была классическая музыка, которую на фортепьяно играла Юля – волонтер нашего хосписа.
Недавно мне интересно стало, а откуда стихи про ласточек? Кто автор? Оказалось, что Вертинский. А стихи такие были:
Как все эти картины мне близки,
Сколько вижу знакомых я черт!
И две ласточки, как гимназистки,
Провожают меня на концерт.
Алёна Безднина
На днях Василий Андреевич, только что заселившийся к нам, провел некоторое время в холле и был очень впечатлен.
На следующий день его навещали родственники, он повел их в холл, сидит рассуждает: «Вот! Посмотрите, какая тут красота! Как все стильно! Столько растений! Я, наверное, тут останусь. Да. Пока не помру. А там посмотрим!»
Волонтеры, поливавшие в этот момент цветы на балконе над холлом и всё слышавшие, чуть не попа́дали оттуда…
Алексей Васиков
По уши в краске. Рисовали всем хосписом, в каждой комнате. За столом и в кровати. Кистью, пальцами, носом. Всем, чем дотянулись до густых красок, прежде чем нанести на чистый лист полотна.
«Ну чо вы там намалевали, несите мне. Я уже тоже хочу», – пробормотал Владимир.
Дилноза Муйдинова
После концерта Яна Сибелиуса в исполнении замечательных музыкантов-волонтеров Галина Васильевна была растрогана до слез. История на следующее утро имела продолжение:
– Я хочу домой. Какую играли музыку! Я хочу домой. Я хочу к Лёве.
Врач изумился, потому что за долгое время, что мы Галину Васильевну знаем, она впервые упомянула Льва Матвеевича, мужа.
Кристина Акриш
Сегодня у нас прошел праздник, посвященный Дню защиты детей.
Праздник устраивался для наших деток из паллиативного отделения, и для еще большей радости пригласили на праздник гостей – детей из соседнего (неврологического) отделения. Это активные, самостоятельные дети.
Мы задумали праздник в стиле парка развлечений. И все получилось!
Что было на нашем празднике: аппараты с сахарной ватой, попкорном, пицца и хот-доги, мороженое, леденцы, лимонад и другие угощения, которые любят дети. Были животные-терапевты (пони Дитрих, собака Беня и кошка Лексус) и, конечно, подарки.
Были выступления от детского коллектива, клоун, ростовая кукла, много шариков и гирлянд с флажками, кукольный театр, мастер-класс по рисованию мелками на асфальте и песни под гитару; было много улыбающихся деток и родителей, медперсонала и волонтеров, и в целом много радости и света.
Вот такой классный день у нас сегодня. И даже дождик нас подождал.
Нюта Федермессер
Я много лет говорила, что волонтеры в благотворительной сфере и особенно в паллиативной помощи – это самые главные люди. Это люди, чьими руками создается пресловутый индивидуальный подход и решается такое количество межведомственных проблем, о которых чаще всего комплексно никто не задумывается.
Волонтеры хосписов – это ухоженные клумбы на территории, это чай и печенье в чайных уголках, это собаки-терапевты в палатах, это вышедшие на прогулку в сад пациенты и их близкие, которых угощают мороженым и шашлыками. Волонтеры устраивают дни красоты персоналу, работающему сутками у постели тяжелобольного человека. Они делают хоспис домом – регулярно, бесплатно, по зову сердца, после работы, отменяя свои дела, выбирают помогать вместо огромного количества других возможных своих занятий. Это глаза, уши, руки пациентов…
Волонтеры были с нами во все времена с 1994 года. С ними вместе мы пережили даже ковид – время для хосписов особенно тяжелое, потому что многое из того, что составляет качество жизни, в ковид казалось невозможным. В ковид волонтеры обеспечивали видеосвязь с близкими; связали новую скатерть и передали ее в хоспис для стола в холле – признак дома. Кто-то из пациентов улыбнулся. По телику включили в холле «Ширли-мырли». Еще кто-то улыбнулся.
На ужин передали для пациентов малину. Кто-то принес и оставил ее у охраны…
Волонтеры – это космос. Никаких слов благодарности не будет для них достаточно. Мы всегда отмечаем День волонтера и очень стараемся заботиться о них так же, как они – о пациентах. И защищать волонтеров, защищать и отстаивать их права важно и нужно не меньше, чем права медиков и самих пациентов.
Мира Тристан
Просто зашла к В. А. помочь настроить радио и подключить наушники. Для начала разговора рассказала, кто я (В. А. не видит, и ей девяносто шесть лет). Хотя каждый раз испытываю небольшую сложность: как объяснить, кто я и для чего я здесь, в хосписе, пожилому человеку, привыкшему, что больница – это врачи и медсестры.